Несовершенный человек. Случайность эволюции мозга и ее последствия - Гари Маркус

Последний сбой в системе выбора мы наблюдаем, когда речь идет о противоречии между логикой и эмоциями. Искушение ближайшим результатом – далеко не единственный пример, многие алкоголики знают, что постоянное пьянство разрушает их, но предвкушаемое удовольствие от выпивки в данный момент часто оказывается достаточным для того, чтобы отказаться от разумного выбора. Эмоция – все, воля – ничто.

Возможно, это только миф, что Менелай объявил войну Трое после того, как Парис похитил любимую Менелая, но нет особых сомнений в том, что некоторые из наиболее значимых решений в истории принимаются по причинам скорее эмоциональным, чем рациональным. Это, в частности, относится и к вторжению в 2003 году в Ирак; спустя несколько месяцев цитировали такие слова президента Буша по поводу Саддама Хусейна: «В конце концов, он пытался убить моего отца». Эмоции почти наверняка играют роль, когда некоторые люди решают убить свою вторую половину, особенно застигнутую на месте преступления. Положительные эмоции тоже, конечно, влияют на многие решения – на то, какие покупаются дома, кого выбирают в мужья или жены. Иногда сомнительных людей, которых совсем и не знают. Как любит говорить мой отец: «Все сделки (а на самом деле все решения) эмоциональны».

С точки зрения идей этой книги клудж состоит не столько в том, что люди иногда полагаются на эмоции, сколько в том, как эти эмоции взаимодействуют с рассуждающей системой. Это справедливо не только в отношении упомянутых мною сценариев – где присутствуют ревность, любовь, месть и т.д., – но даже для случаев, когда наши эмоции, казалось бы, никак не затронуты. Рассмотрим, например, исследование, в котором испытуемым задавали вопрос, сколько они готовы вложить в различные программы защиты окружающей среды, такие как спасение дельфинов или обеспечение бесплатных медосмотров сельскохозяйственных рабочих с целью уменьшения случаев рака кожи. Когда их спрашивали, какая из этих мер, по их мнению, наиболее важна, большинство людей отмечали сельхозрабочих (возможно, потому что оценивали человеческую жизнь выше, чем жизнь дельфинов). Однако когда исследователи спрашивали, сколько денег они готовы выделить на каждый из этих случаев, то они давали больше на дельфинов. Любой выбор сам по себе имеет смысл, но принимать оба решения одновременно, как вы сами можете судить, непоследовательно. Почему кто-то решил, что нужно тратить деньги на дельфинов, если считает человеческую жизнь важнее дельфиньей? Это говорит, во-первых, о том, что наша рассуждающая система не синхронизирована с нашей наследственной системой, а во-вторых, об импульсивности заявлений о контроле.

Еще в одном недавнем исследовании людям показывали лицо – счастливое, печальное или нейтральное – примерно в течение одной минуты. А после этого предлагали выпить «новый лимонно-лаймовый напиток». После наблюдения за счастливыми лицами люди пили больше лимонно-лаймового напитка, чем после лицезрения печальных лиц, и были готовы заплатить в два раза больше за это удовольствие. Все это подразумевает, что процесс прайминга воздействует на наш выбор так же, как наши убеждения: счастливое лицо готовит нас воспринимать напиток как приятный, а печальное лицо создает желание отказаться от напитка (как от неприятного). Что же удивительного в том, что рекламодатели почти всегда представляют нам, как назвала их рок-группа REM, «лучезарных, счастливых людей»?

А вот еще более обескураживающее исследование. Группу испытуемых просили играть в игру, известную как «дилемма заключенного», в которой от пар людей требовалось выбрать: либо помогать друг другу, либо «вредить» (не помогать). Больший выигрыш (скажем, $10) получают те стороны, которые обе действуют совместными усилиями. Средний приз (допустим, $3) получают те пары, в которых одна сторона действует в интересах другой, а противоположная – во вред. И ничего не получают те пары, в которых обе стороны вредят друг другу. Основная процедура – обычная в психологическом эксперименте; особенность этого конкретного исследования состояла в том, что, прежде чем люди начинали играть в игру, они сидели в комнате ожидания, где по радио шли новости, казалось бы, не имевшие отношения к делу. Одни испытуемые слушали новости в просоциальном духе (о священнике, пожертвовавшем больному свою почку); другие, напротив, узнали о священнике, совершившем убийство. Что происходило дальше? Вы угадали: люди, слушавшие о добром священнике, были гораздо более склонны кооперироваться, чем те, кто слушал о плохом священнике.

Во всех этих исследованиях эмоции того или иного типа формируют воспоминания, а эти воспоминания в свою очередь влияют на выбор. Иллюстрацию другого рода приводит экономист Джордж Ловенштейн, он называет это висцерогенным влечением[27]. Одно дело – отвергнуть абстрактный шоколадный торт, другое дело – когда официант протягивает меню десертов. Учащиеся колледжа, которых спросили, готовы ли они рискнуть 30 минутами ради возможности выиграть столько свежеприготовленного шоколадного печенья, сколько они смогут съесть, чаще отвечали согласием, если видели печенье, чем если просто слышали о нем.

Голод, однако, ничто в сравнении с сексуальным вожделением. В следующем эксперименте показаны молодые мужчины, которые знакомятся либо с написанным, либо со снятым на пленку (более висцеральным) киносценарием, описывающим двоих людей, которые чуть раньше познакомились и обсуждают возможность заняться сексом. Оба расположены, но ни у кого нет с собой презерватива, а поблизости нет магазина. Женщина говорит, что она принимает противозачаточные пилюли и ничем не больна; она предоставляет мужчине решать, продолжать или нет. После этого испытуемых просят оценить вероятность незащищенного секса для них самих, если бы они оказались на месте того человека. Угадаете, какая группа мужчин – те, кто читал, или те, кто смотрел видео, – была более склонна отбросить осторожность? (Похоже, юноши-студенты были тоже готовы убедить себя, что риск заражения болезнью, передаваемой половым путем, обратно пропорционален привлекательности потенциального полового партнера.) Мысль, что мужчина способен думать органом, расположенным ниже головы, не нова, но данные экспериментов ярко демонстрируют, до какой степени наши решения не вытекают из рациональных соображений. Голод, вожделение, счастье, печаль – это все факторы, которые большинство из нас не рассматривают. Тем не менее поступательное наложение технологий в ходе эволюции гарантирует, что все они оказывают влияние, даже когда мы уверены в противоположном.

Несовершенство нашей способности принимать решения становится особенно очевидным, когда мы делаем нравственный выбор. Предположим, например, что вышедшая из-под контроля вагонетка несется вперед и вот-вот убьет пять человек. Вы (и только вы) имеете возможность повернуть переключатель и направить вагонетку по другой колее, и тогда она убьет одного человека вместо пяти. Сделаете ли вы это?

Теперь представим, что вы стоите на пешеходном мостике над треком, по которому несется неуправляемая вагонетка. На этот раз спасение пяти людей требует от вас столкнуть довольно крупного человека (значительно больше вас, так что не предлагайте в качестве добровольца себя) с мостика в несущуюся тележку. Гигант, если вы его толкнете, может погибнуть, но это позволит остальным пятерым остаться в живых. Будет ли это правильно? Хотя большинство людей отвечает «да», если сценарий подразумевает изменение направления вагонетки, большинство людей отказываются сталкивать кого-либо с мостика – хотя в обоих случаях пять жизней будут спасены ценой одной.