Люцифер и семеро козлов - Андрей Лупахин

по лестнице так быстро, как только мог!

Выбежав на свет, он едва ускользнул от свиномордого обитателя тёмной башни с бесконечно длинной лестницей.

— Иди сюда! — чудовище зарычало из темноты, боясь выйти на свет.

— Видал? — Сеня, сжав руку в кулак, показал темноте средний палец. — Или видала?.. Или видало… кто ты там есть, короче.

Чудовище, рыча и чавкая, обложило сбежавшую добычу трёхэтажным матом. Чёрти Что ретировалось в темноту так, и не выйдя на свет, а Сеня осмотрелся вокруг, оглядывая каждый кустик на зелёной цветущей полянке, освещенной ярким летним солнышком: «Что здесь может быть не так? — подумал он. — Зная чувство юмора Люцифера, я точно могу сказать, не «может», а «должно быть» не так!»

Чуть поодаль на холмиках, заросших полевыми цветами, прыгали белые кролики. Под ногами у Сени журчал кристально чистый ручеек холодной воды, у которого стояло стадо пятнистых коров — животные пили воду, лениво обмахиваясь длинными хвостами. Самым крупным в стаде был рыжий бык гернзейской породы, который внимательно смотрел на Сеню, а тот изучал его, удивляясь огромным размерам животного.

— Привет, мудачок! — крикнул бык гернзеец, улыбнувшись гнилыми зубами.

— Пошёл ты! — возмутился Сеня, несколько удивленный умению рыжей животины разговаривать, да ещё и в таком тоне. — Мудачка в зеркале увидишь, понял?!

— В каком зеркале? — поинтересовался бык подходя ближе. — В этом что ли зеркале, мудачок? — он мотнул головой в сторону.

Сеня обернулся и увидел большое зеркало.

— Да, мудачок, — сказал бык, который почему-то не отражался, — Только его я там и вижу! Ха-ха-ха!

— Слушай ты, стейк недоделанный, кусок говядины тухлой, следи за своим языком, понял?!

— А если не понял? А? — бык заговорщически подмигнул. — Представь, что я тоже мудачёк, и ни черта не понял!

При всём своём желании Сеня решительно не мог ничего сделать огромной животине, которая нагло игнорировала элементарную вежливость.

«Козёл, блин!» — подумал он, оглядывая полянку. Тут его взгляд остановился на узенькой тропинке, извивавшейся змеей среди холмиков, заросших цветами.

— Эй, ты куда, мудачок? А как же я? — спросил бык, увидев, что Сеня, решительно плюнув, закончил полемику и собирается уходить. — А ну стой!

— Тебе надо, ты и стой, животное тупое! А мне пора…

Сеня направился по тропинке, готовясь к очередному сюрпризу от Люцифера. Услышав за спиной топот копыт, он обернулся и в этот самый момент бык гернзеец врезал ему рогами с наскока!

— Вот так-то, мудачок!

Это было последнее, что Сеня услышал перед тем как провалился в темноту. Через несколько мгновений его физиономия шлепнулась на конвейер. Глядя на металлические пластины движущейся ленты, жертва бычьей агрессии потихоньку приходила в себя.

— Только подумайте, товарищи! — раздался голос Люцифера. — Благодаря новым полуавтоматическим линиям наш завод увеличил производственные показатели на пятьдесят процентов, а качество нашей продукции выросло в разы! Да здравствует «РосЧёртМяс», да здравствует конвейерное производство — путь в светлое для всего человечества!

Сеня попытался встать, но не тут-то было — его тело словно прилипло к холодному металлу.

— Твою ж мать! — пробормотал он, увидев, скрипящие, лязгающие, сверлящие, колюще-режущие приспособления, через которые медленно проходила конвейерная лента.

Люцифер увлеченно рассказывал о нелегком пути человеческого мяса, который начинался в цехе первичной переработки и заканчивался на складе готовой продукции. Его слова мало интересовали Сеню, который, громко ругаясь, мучился в конвейерном аду. Многоэтапная переработка превратила человеческое тело в огромную палку колбасы. На срезе людоедского сервелата вместо белых вкраплений сала торчало Сенино лицо, перекошенное и, разумеется, матерящееся последними словами.

Колбасное изделие скатилось с конвейерной ленты прямо на железный поднос, раздавив песочные пирожные и помяв фастфуд.

«Интересно, для кого он приготовил такое странное меню?» — подумал Сеня.

— А теперь пришло время накормить моего демона бодипозитива! — громко объявил Люцифер. — Надюша! Надюша, иди к папочке!

Сеня повернул глаза, услышав громкое буханье, раздававшееся откуда-то слева. Из темноты выскочило огромное бесформенное существо, напоминающее гигантского жирного кота, правда, с человеческой головой. Физиономию существа заплыло жиром, и рассмотреть его было совершенно невозможно. Впрочем, Сеня особенно и не вглядывался в перекошенную рожу злобного демона — «колбаса» легонько подпрыгивала, пытаясь скатиться с железного подноса на пол, хотя конечно, выглядели эти попытки нелепо и комично.

— Надюша, радость моя, ты голодная? — спросил Люцифер.

— Хы-хы-хы, — демон противно засмеялся, перебирая передними лапами. — Да, я такая! Ха-ха-ха!

— И ты снова хочешь покушать?

— Есть глаза — вот и смотрю, рот есть — вот и жую! — заявил демон, громко рявкнув на Сеню.

— Да ну нет! — запричитала «колбаса», — Люцифер, хватит! Будь ты человеком, а? Убери от меня свою демоническую свиноматку! А! А!

Демон бодипозитива обхватил Сеню двумя жирными лапами и начал откусывать по кусочку, чавкая от удовольствия. Живот чудовища урчал. «Еда», которой властелин Преисподней решил накормить свою Надюшу, вопила, что было сил, а повелитель Преисподней хохотал во весь голос, невероятно довольный аттракционом неслыханной чернухи…

Сеня очнулся, сидя на пыточном троне. На этот раз он мог пошевелить руками и ногами. Его попытку встать прервал Люцифер:

— Тихо, Семен Алексеевич, тихо, не вставай, — произнёс князь тьмы, улыбаясь. — Под решёткой, на которой ты сидишь, пылает огонь сердца ада, известный в религиозной литературке как Огненная гиена. Это пламя сжигает души. Слезешь — обожжешься, простоишь в нём немного, и от твоей души не останется ничего. Даже золы.

— А… — Сеня схватился за подлокотники, — это ты вовремя предупредил! Слушай, а нельзя было без этих своих фокусов обойтись, а?!

— Можно, но с ними намного веселее, — Люцифер пожал плечами. — Или ты против бодипозитива?

— Да какого, нахрен, бодипозитива?! Это просто издевательство какое-то!

— Ну а как ты хотел, — дьявол недобро усмехнулся, улыбнувшись одним уголком рта. — А бодипозитивом у вас принято называть чревоугодие — один из семи смертных грехов.

— Хм, — Сеня задумался, — вообще, мне все равно. Быть бодипозитивным или не быть — личное дело каждого. А что, обжорство — такой большой грех?

— Да-а-а-а… — протянул Люцифер, взяв в руку крестик, висевший на Сениной шее, — … ты вроде как в православие обратился? — он тихонько ехидно засмеялся, разжав ладонь. — Тогда ты должен знать, что каждый раз, когда человек совершает смертный грех, бес получает право попросить для него смерти. Обычно там наверху отказывают. Откажут раз, два, сто, десять тысяч, а, например, на стотысячную просьбу молчаливо кивнут. Неважно, какой именно грех совершает человек. Главное, чтобы грех входил в великолепную семерку. Ты наверняка слышал, как у вас один поп, однофамилец известного киноактера, внезапно помер?