Пальцем в небо - Маргарита Ардо

— Пахнет вкусно, — вдруг сказал наглый французишка. — Курица, чеснок, прованские травы?

— Ещё майонез, картошка, чёрный перец и айва.

Он кинул взгляд на раскинувшегося на диване Джека и направился на кухню.

— Вам не кажется, что уже поздно? — рявкнула я.

— Да ладно вам, Сандра! — улыбнулся обезоруживающе Филипп. — Раз уж Джек сорвал нам знакомство по всем правилам, пойдёмте знакомиться без правил. Пахнет потрясающе. Угостите?

Подобная наглость всегда обезоруживает. И я, зачем-то подтянув пижамные штаны, пошла за ним на кухню.

Филипп щёлкнул тумблером, включив боковое освещение, уверенно нашёл духовку и потянул противень на себя. Сунул внушительный нос поближе к еде, словно хотел поклевать. Но нет, только кивнул, засунул обратно и включил духовку.

— Пять минут. Как раз разогреется, а лишняя корочка будет не лишней.

Я молча пронаблюдала, как он скинул по-хозяйски куртку на высокий табурет, подтянул рукава свитера и помыл руки прямо здесь. Кажется, в моём доме хозяевами себя чувствуют все, кроме меня…

— Мы не ссорились, — сказала я.

— А напился он по вашему поводу, — обернулся Филипп.

Наступила моя очередь проморгаться.

— Зачем?…

— Я толком ничего не разобрал, он сначала позвонил, что мы не встречаемся. Потом позвонил, но ничего не было слышно, музыка орала. Потом заявился уже готовый. С бутылкой виски и вашем именем. Так орал о несправедливости, женском коварстве и каком-то заводе, что разбудил Ли, мою девушку. Пока уговорил, пока погрузили, пробка на мосту. Мы в Бронксе живём.

Я в недоумении присела.

— Говорил о коварстве? Хм… А Меделин случайно не упоминал?

— Меделин? А старушка-благодетельница тут при чём? — удивился Филипп.

— Не знаю… Но, кажется, коварство и Меделин ходят только парой, — пробормотала я. — Чаю хотите?

— А чего-нибудь холодненького? Оле-Олы?

— О, этого добра хоть лопатой.

— А вы не только вкусно готовите, но и вся такая… с перчинкой, — рассмеялся Филипп и, выключив духовку, сгрёб себе на тарелку курицы и картошки с горкой. — Давайте и вы со мной ужинать. За компанию.

И, не дожидаясь моего отказа, выложил на вторую тарелку немного. Оле-Ола вспенилась и заиграла пузырьками в стакане.

— Ммм, очень вкусно, — закрыл глаза Филипп, и я не знала, довольна ли этим или хочется его огреть скалкой вместо Джека, потому что спящих не бьют. — А я разбираюсь в еде. Это просто, но бесподобно! Я, кстати, повар, шеф-повар.

— Бонд, Джеймс Бонд, — пробормотала я, вызвав новый взрыв хохота у Филиппа. — Тьфу! Я — Саша. До полуночи была невестой этого негодяя, а сейчас уже и не знаю…

— Вы не горячитесь, — сказал добродушно Филипп. — Вы же его любите. А он любит вас.

— Я в этом не уверена.

— Зря. Нажирается до посинения он только от разбитого сердца и большой любви. В первый раз это было ужас как. Его бросила в колледже красотка Кимберли, так он залился водкой, подрался с полицейским и чудом смылся, ну, не чудом, а с моей помощью, конечно. Еле заткнул его в подвал общежития. Пересидели, подрались с ним тоже, чтоб не высовывался. Потом ещё неделю он устраивал дебош и шугал рэпперов. Кимберли к рэпперу от него ушла. А в двадцать два Тина сказала ему, что он недостаточно хорош, и закрутила с мажором из своей фирмы. Ну, а про Монику вы уже, наверное, в курсе. Я думаю, столько виски не выпили все искатели во время Золотой лихорадки. А так Коб вообще пить умеет, с чувством и удовольствием, без перебора.

— Но я не разбивала его сердце! — воскликнула я. — Утром всё было чудесно!

— Странно.

— Да. Тут слишком много странного! Джека вообще как подменили, когда мы приехали в Нью-Йорк! И я догадываюсь, откуда ветер дует! Судя по тому, как меня встретили супруги Кроннен-Стоу, а потом дамы в Женском клубе Меделин, им всем почему-то я как кость в горле. И каждый, кому не лень, перечисляет мне имена его любовниц! — прокричала я, устав сдерживаться. — В этом городе есть хоть кто-то, с кем он ещё не спал?! И мне странно, что вы называете эту надменную королеву благодетельницей, кажется она только и делает, что манипулирует Джеком!

— Ну… я бы так не сказал, — пробормотал Филипп, — скорее она у него, как талисман. Коб ещё совсем пацаном проявил себя в продажах. Его пригласили за заслуги на какой-то крутой корпоратив. Там он с Меделин и познакомился. Немного позже она дала ему рекомендации для Стэнфорда, не удивлюсь, если именно она и надоумила его туда поступить. И потом так складывалось, что периодически давала советы, оказывала протекцию… Думаю, не без её участия Коб так хорошо и быстро взлетел. Хотя и работал, конечно, как вол. Но без поддержки в большой бизнес не пробиться.

Я внутренне напряглась и всё-таки спросила:

— Они любовники?

Филипп опешил, хмыкнул смущённо.

— Не думаю. — Поводил вилкой по картошке и склонил голову. — Может, просто он чем-то похож на её погибшего сына? Коб рассказывал о нём вскользь. Вроде тоже был высокий и темноволосый.

— Разве сыновьям разбивают жизнь?

— О, до сих пор Меделин не разбивала. Наоборот, я же вам сказал.

— Хм, у всех разное видение счастья! — пробормотала я. — И Кроннен-Стоу от него явно что-то надо.

— Не знаю, может быть. А может быть некоторым особенно трудно не причинять добро?

Я задумалась. Вскипел чайник, но я так и не подошла к нему.

Филипп поднялся, сполоснул тарелку, сказал:

— Очень вкусно. Спасибо, Саша! — Улыбнулся французисто. — И, прошу вас, не порите горячку. Один горячий парень уже отсыпается на диване. Как показывает мой жизненный опыт, в семье хотя бы один должен быть мудрым. У вас есть все шансы на это!

Я тоже встала. Друг Джека подхватил куртку, затем обернулся и внезапно поцеловал мне руку.

— Главное, Саша, вы — невероятно очаровательны. И сексуальны в своей пижаме! Коб — счастливчик. Не провожайте.

Я покраснела и пока успела сообразить, что бы сказать в ответ, Филипп уже скрылся в коридоре, и послышался тихий звон раскрывающихся дверей лифта.

Удивительным образом Филиппу удалось снизить градус моего кипения. Однако всё равно было непонятно и обидно: Джек напился до невменяемости из-за меня, но почему?! У всего должна быть причина. Я сосредоточенно засопела и позвонила вниз швейцару. Плевать, что второй час ночи.

— Заблокируйте лифт в нашу квартиру, пожалуйста. Никого не пускайте, нас нет, пока не позвоним вам дополнительно.

Высунув от усердия язык, вывела маркером на листе: «Не работает! Сиди дома!». Повесила на двери табличку: для уверенности щёлкнула ключом над кнопкой и запихнула его в карман своих мишковых штанов. Глянула на бессознательного, страшно храпящего медведя. Пока не поговорит, не сбежит! Сдержалась от желания стукнуть его по плечу кулаком, больно.