Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга VI - Алексей Ракитин

тысяч тонн битума, полиции следует иметь причину более вескую, нежели откровения обиженного любовника, который сегодня сказал одно, а завтра передумает и скажет, что пошутил или ошибся.

Столкнувшись с таким отношением полицейских — спокойным и даже равнодушным — Рой Кламб подумал-подумал, да и добавил к сказанному кое-что ещё.

Совсем уж странное!

Он сказал, что пистолетов, вообще-то, было 2 — это были одинаковые револьверы 25-го калибра. Один из них Вальбурга Остеррайх отдала ему, Рою Кламбу, а второй — Джозефу Фарберу (Joseph Farber), другому своему любовнику. Джозефу также надлежало избавиться от револьвера, только он не стал заморачиваться с поездкой в Ла-Бреа, а поступил проще — он закопал пистолет на заднем дворе своего дома.

На вопрос полицейских: «Кто такой Джозеф Фарбер?» — Кламб просто ответил, что это сосед Долли, живущий через два дома от дома Остеррайхов на Норт-Лафайет-парк-плейс. Фарбер был женат, держал интимную связь с вдовой в тайне от жены, и Кламб, в принципе, не видел в нём конкурента. Мужчины вполне доброжелательно общались, и Кламб, по его словам, не хотел втягивать Джозефа в эту историю, но чтобы заинтересовать полицейских, изменил собственное намерение.

Детективы решили проверить сообщение заявителя, благо это было не очень сложно сделать, и отправились к Фарберу. Тот оказался шокирован появлением на пороге дома обладателей блестящих жестяных значков, больше всего мужчина опасался того, что о его интрижке узнает жена. Детективы пообещали сохранить его маленькую тайну в тайне — уж простите автора за этот невольный каламбур, — но попросили подтвердить или опровергнуть историю про закопанный пистолет. Джозеф Фарбер полностью подтвердил рассказ Роя Кламба и отвёл полицейских к тому участку заднего двора, где около полутора лет назад закопал револьвер 25-го калибра, полученный от Долли Остеррайх.

Поработав немного лопатами, детективы буквально в течение 10 минут обнаружили интересующую их улику. Эта находка заставляла совсем иначе оценить сообщённую Кламбом информацию.

Теперь следовало провести розыск в районе Ла-Бреа.

Департамент полиции Лос-Анджелеса нанял бригаду из 10 человек, которые в течение недели вычерпывали указанную Роем Кламбом битумную яму. Удача, как известно, любит упорных, и труд черпальщиков, в конце концов, оказался вознаграждён.

Так, в распоряжении полиции оказалось аж даже 2 одинаковых револьвера, подобных тому, выстрелами из которого в августе 1922 г. был убит Фред Остеррайх. Что далее?

А, в общем-то, ничего. Оба револьвера оказались безнадёжно испорчены ненадлежащими условиями хранения. Их состояние оказалось настолько плохим, что из них невозможно было произвести даже по одному контрольному выстрелу. Хотя следует сразу пояснить, что в 1924 г. ещё не был создан сравнительный микроскоп, без которого корректная баллистическая экспертиза немыслима, поэтому если бы даже контрольный отстрел удался, то всё равно ценность последующего сравнения выпущенных пуль с пулями, убившими Фреда Остеррайха, была бы околонулевой. В те времена баллистическая экспертиза давала оценки весьма приблизительные — криминалист мог взвесить пулю, установить её калибр, в лучшем случае назвать тип патрона и его производителя и… пожалуй, на этом всё. Хотя некоторые «эксперты» уверяли, что могут надёжно идентифицировать конкретное оружие по выпущенной из него пуле, все заявления такого рода следует признать антинаучными.

Окружная прокуратура, изучив показания Кламба и Фарбера, а также обнаруженные револьверы, пришла к выводу, что на основании этих материалов обвинить Долли Остеррайх в убийстве мужа [или в соучастии убийству] невозможно.

Возобновлённое было расследование приостановили и тихонько положили под сукно. До лучших, так сказать, времён.

Фред Остеррайх думал о людях хорошо и пренебрегал собственной безопасностью. За что и поплатился…

Лучшие времена наступили в начале 1930 г., когда в офис окружного прокурора явился… Герман Шапиро! Бывший адвокат непринуждённо заявил, что готов рассказать о том, кем и как был убит Фред Остеррайх, но при одном условии. А именно — окружная прокуратура не станет выдвигать против него обвинений. После некоторых переговоров нужный консенсус был достигнут, и Шапиро поведал такое, что его повествование затмило даже сюжеты, выходившие из-под пера писательницы букв Агаты Кристи.

В самый первый день знакомства адвоката с Вальбургой-Долли, то есть 23 августа 1922 года, та сообщила ему, будто в доме, ставшим местом преступления, прячется её сводный брат. Адвокату надлежало отправиться в дом, накормить его и вообще удостовериться в том, что тот ни в чём не испытывает нужды. Шапиро крайне удивился этой просьбе и не без некоторого волнения отправился в № 858 по Норт-Лафайет-парк-плейс. Поднявшись на чердак, он отыскал там потайную дверь, скрытую отодвигавшимся трюмо, постучал условным стуком, представился и… ему открыл мужчина лет 35. Мужчина выглядел очень взволнованным, точнее, экзальтированным, он стал рассказывать адвокату о событиях трагической ночи. Шапиро уверял, что ему даже не пришлось расспрашивать странного мужчину — тот буквально фонтанировал эмоциями и разве что слюну от возбуждения не ронял на пол.

Из его рассказа адвокат узнал, что прятавшийся в потайной каморке мужчина вовсе не родственник Долли Остеррайх, а её любовник. И — да! — он действительно убил Фреда, спасая Долли от расправы, которую хотел учинить над этой светлой женщиной беспутный муженёк-алкоголик. Разгневанный тем, что его использовали «втёмную» и фактически сделали соучастником преступления, Шапиро накричал на мужчину и пригрозил, что немедленно сообщит обо всём в полицию, ежели тот не исчезнет в течение 15 минут. Перепуганный мужчина побросал в картонный чемоданчик свои пожитки и… был таков!

Хотя, возможно, пронырливым адвокатом в ту минуту двигал вовсе не гнев — как он рассказывал об этом впоследствии, — а холодный расчёт. Он понял, что прежнего любовника следует прогнать, дабы занять его место возле хорошо обеспеченной вдовушки, которой можно будет легко управлять посредством шантажа. В общем, об истинных мотивах адвоката каждый может судить самостоятельно, нас же сейчас интересует общая канва тех занимательных событий.

Вернувшись к Долли, адвокат вполне разумно решил до поры не демонстрировать свою излишнюю осведомлённость и не сказал ей о том, что мужчина из тайника рассказал ему правду о своих отношениях с вдовой и даже назвал свои имя и фамилию. Шапиро лишь лаконично сообщил, что её «брат» сложил вещи и бежал, пообещав связаться с Долли позже. В последующие дни Шапиро стал демонстрировать Долли недвусмысленные знаки внимания, и труды его не остались незамеченными! В скором времени после освобождения женщина пригласила адвоката на ужин, затем ужин из ресторана плавно перетёк в проводы до дома, точнее, до кровати и… в общем, Шапиро переехал жить к вдовушке. Ну, а почему бы и нет?