Младший научный сотрудник 2 - Сергей Тамбовский

серьёзных инцидентов, самое же известное землетрясения датируется 1952 годом, когда был полностью стёрт с лица земли город Северо-Курильск.

Извержения вулканов иногда совпадали с землетрясениями, но чаще всё-таки протекали отдельно от них. Вулканов на Камчатке море, почти все они молодые, а не как Казбек, Арарат и Кара-Даг в Крыму, потухшие десятки тысяч лет назад. Почему они извергаются? Это довольно сложный вопрос, в двух словах и не пояснишь… хотя попробую — верхушка нашей Земли это литосфера, твёрдая оболочка глубиной от 20 до 70 км. Далее идёт мантия, жидкая фракция земной коры. Литосфера это не сплошной монолит, она вся изрезана горизонтальными и вертикальными разломами — вот где мантия находит выход на поверхность через литосферу, там и возникают извержения. Сопровождаются они пеплопадом, это как правило — чёрный пепел с небес потом падает очень долго. А ещё потоками лавы, это уже реже, и совсем редко взрывами в жерле вулканов… в конце 19 века вулкан на острове Кракатау так долбанул, что и остров пропал с карты, а потом целый год пепел летал в атмосфере, снизив среднюю температуру планеты на пару градусов.

Но у нашей Корякской сопки, слава те господи, было не самое страшное извержение — пепел падал, да, земля тряслась, да, лавы, правда, видно не было, но никаких взрывов не последовало. Я только с тоской глядел из окна аэропорта на взлётно-посадочную полосу, изборождённую трещинами, и думал, что наверно нескоро я отсюда выберусь. Но, как оказалось, на этот раз недобрые предчувствия не оправдались.

— Балашов! — выкрикнули меня с лестницы, — чего сидишь, бери своего напарника и ноги в руки — вертушка ждать не будет.

— Есть брать напарника и ноги в руки, — откликнулся я, быстро отыскал Сергея и так же быстро сбежал вниз к выходному накопителю.

— Все собрались? — спросил, строго сдвинув брови, капитан, который меня курировал с самого начала этой корейской эпопеи. — Ладненько… тогда выходим по одному на улицу и сразу налево пятьдесят метров.

Все собравшиеся, я из них никого не знал, кроме Серёги, наверно это застрявшие пассажиры были, не заставили себя ждать и выполнили команду капитана. На улице слева стоял, раскручивая свои лопасти, МИ-8 в зелёной армейской раскраске. Нас по одному запихнули внутрь этого чуда и через три минуты мы уже были в воздухе.

— А куда это мы? — спросил я капитана, залезшего на борт последним — вибрация и шум были такие, что пришлось буквально орать ему в ухо.

— В Ключи, — так же громко сообщил мне он. — Там запасной аэродром есть.

Я прекратил свои расспросы за полной бесполезностью и начал вспоминать, что я знаю про таинственные Ключи… вспомнил Ключевскую сопку, самый высокий вулкан Камчатки и долину гейзеров, где снимали «Землю Санникова». А ещё немного подумав, вытащил из памяти тот факт, что там же где-то рядом полигон, куда прилетают боеголовки наших ракет после учебных стрельб… у него, у полигона этого, совершенно точно свой аэродром должен быть, туда, наверно нас и везут.

Болтанка была ужасная, плюс всё тряслось и вибрировало, примерно, как если б у тебя в руках отбойный молоток был… два отбойных молотка, в каждой руке по штуке.

— Гляди, — толкнул меня в бок Серёга, — красивая картинка… жаль фотик у меня далеко.

Я поглядел в ту сторону, куда он указывал — да, Корякская сопка не на шутку раскочегарилась и выдавала на-гора здоровенный столб дыма и пепла. И ещё камни какие-то периодически в воздух вылетали. Лавы пока не было видно, наверно эта часть выступления пойдёт произвольной программой.

— Блин, — продолжил Сергей орать мне на ухо, — таких приключений у нас точно никогда не было, да и не будет, наверно.

— Не зарекайся, — проорал я ему в ответ, — может и будут…

Вулканы тем временем внизу закончились и пошли просто горы, перемежаемые зелёными долинами и голубыми озёрами.

— А это ведь медведь, — сообщил мне Сергей, — бля буду, мишка косолапый.

Я глянул вниз — там даже не один медведь имел место, а целый выводок — медведица, видимо, та, что побольше, и три медвежонка, не вот уж крошечных, с полметра каждый.

— Как на картине Шишкина, как её… «Утро в сосновом бору», — отвечал я Серёге, — экзотика, блин.

Полёт наш продолжился где-то около двух часов, затем МИ-8 резко развернулся в обратном направлении и сел на площадку рядом с самой обычной панельной хрущёвкой.

— Выходим, — скомандовал капитан, мы и вышли, неся в руках опостылевшие чемоданы.

— Построились по два, — продолжил командовать он, — шагом марш ко второму подъезду.

А вертушка взяла и взмыла в воздух, обдав нас пылью и мелкими камушками. Второй подъезд между тем оказался закрытым, капитан почесал в затылке, приказал нам ждать тут и не расходиться и исчез в неизвестном направлении.

— А это, вот это ещё что такое? — спросил вдруг один товарищ из нашей компании, — метеоры что ли падают?

Я повернулся в ту сторону и обомлел — из стратосферы на нас летел целый рой светящихся объектов, очень быстро причём летел.

— По-моему это боеголовки на нас падают, — громко сказал я, — и лучше бы нам всем на землю лечь, во избежание…

1983 год, Камчатка, полигон «Кура»

— Нам лучше бы всем залечь, — повторил я для особенно тупых, — а то разброс у этих головных частей очень разный случается.

И мои слова немедленно подтвердил громкий крик, раздавшийся откуда-то из-за угла хрущёвки. Через пару секунд оттуда вынырнул давешний наш капитан, и его слова стало можно разобрать:

— Вещи побросали здесь! Отошли от здания на десять метров и легли на землю! Быстро!!

— Что, прямо на эту пыль ложиться? — спросила одна пассажирка в лёгком летнем платье.

— Прямо на эту, — продолжил капитан, — если жизнь дорога.

А метеоры с неба были уже совсем близко… я автоматически пересчитал их — восемь штук планировало на нас. Спорить с капитаном больше никто не стал, выполнили, что он там требовал… я на какой-то крупный камень, похоже, лёг, он немедленно впился своим острым углом мне в бок.

Сам же капитан ложиться никуда не собирался, а просто зашёл за ствол здоровенной каменной берёзы, на Камчатке почти ничего из деревьев больше и не росло. Прошли томительные полминуты, затем земля ощутимо подпрыгнула, подрожала немного и успокоилась.

— Отбой, — тут же скомандовал капитан, — встали, отряхнулись и проследовали за мной.

— А что это было-то? — справилась всё та же любопытная пассажирка.

— Учебные стрельбы, — коротко бросил капитан, — не рассчитали мы немного время прилёта сюда.

Мы прошли мимо какого-то большого корпуса, судя по всему научного, если судить по многочисленным антеннам на крыше. Потом были гаражи, из одного из них выехал, ревя мотором, БТР, который тут же скрылся за рощей каменных берёз. А совсем потом началась бетонная полоса, явно взлётно-посадочная. В конце её стоял, прогревая двигатели, самый популярный советский воздушный перевозчик типа АН-24.

— Сейчас на нём и улетите, — пообещал капитан.

— А куда? — это уже я подал голос, — до Хабаровска или Владика он явно не доберётся.

— В Магадан, — любезно сообщил мне капитан, — там заправитесь и тогда уже в Хабаровск.

— От качки страдали ЗеКа, — немедленно всплыли у меня слова известной песни, — ревела пучина морская, вдали нам светил Магадан, столица Колымского края.

— Именно так, — одобрительно посмотрел на меня он, — наш фольклор ты хорошо знаешь.

— Товарищ капитан, — решил уж я расставить последние точки на ё, — а что там с этим корейским боингом? Отправили их тоже на родину или как?

— Много будешь знать, — наставительно ответил он, — плохо будешь спать, — а потом всё же добавил деталей, — радио включи, там всё расскажут.

— Где ж я тут радио возьму? — взволновался я, — в этой дыре.

— Это не дыра, — строго посмотрел он на меня, — а советская воинская часть. У диспетчеров можешь спросить, вон там, минут двадцать до посадки ещё есть.

Я поставил чемодан на пыльную бетонку и отправился в деревянную домушку с антеннами сверху, где по уверениям начальника имелось радио. Сергей подумал и присоединился ко мне, а все остальные остались ждать объявления посадки на свежем камчатском воздухе.

Внутри эта избушка оказалась разделена на отдельные клетки, но искать кого-то и спрашивать про радиоприёмник оказалось излишним, оно и так было там включено на полную громкость.

— Передаём последние известия, — сказало радио голосом Анны