Невидимый враг - Поль де Ивуа

Суда вернулись на прежнюю стоянку без всяких приключений. На набережных еще толпился народ, обсуждая случившееся. Весь Сидней пришел в волнение. Но Джеймс Пак оставался самым спокойным человеком в этом людском муравейнике. Он лишь насмешливо улыбался.

Выйдя на берег, он тотчас же распростился с Оллсмайном, ссылаясь на непреодолимое желание спать, и усталой походкой двинулся по набережной. Но, зайдя за первый же угол, он выпрямился и прибавил шагу, через полчаса он дошел до песков, окружавших мыс Джексон, на оконечности которого возвышается Северный маяк. Было темно, а Пак уверенно шел вперед, видимо, хорошо зная дорогу. Вдруг, он остановился. Перед ним выросла человеческая тень, но он не выразил ни испуга, ни удивления: видимо, он ждал этой минуты.

— Вы? — спросил он.

— Я, капитан, к вашим услугам.

— Вы немедленно отправитесь на золотые россыпи Сэнди.

— Слушаю.

— И поскорее. Скоро известная вам личность будет предупреждена. Надо схватить его во время этого путешествия.

— Хорошо.

— Главное, не теряйте ни одной минуты. Необходимо, чтобы он не смог догнать вас.

— Будьте спокойны.

Они обменялись дружеским рукопожатием и уже были готовы разойтись, как вдруг Джеймс остановил своего собеседника.

— А она? — спросил он тихо.

— Она здесь, и хотела бы видеть вас.

— Нет, нет! Это слишком опасно, к тому же ей нужно привыкать к разлуке. Я надеюсь, что скоро наши усилия увенчается успехом, тогда наши пути, может быть, разойдутся и больше никогда не встретятся.

Он покачал головой, а его лицо озарилось тем внутренним светом, какой осеняет лишь лица мучеников.

— Передайте ей, что я исполню свою клятву. Пусть она ждет, верит и не беспокоится обо мне. Я всего лишь орудие судьбы.

Казалось, он хотел было прибавить еще что-то, но удержался и произнес только одно слово:

— Прощайте!

И, быстро повернувшись, он пошел обратно по направлению к городу. Скоро он исчез в темноте, собеседник еще долго смотрел ему вслед, не трогаясь с места.

— Иди, иди, добрая душа! — наконец промолвил он. — Ты не ждешь награды за свою преданность, но я-то не забуду твоей услуги! Ты работаешь для моего счастья, а я буду работать для твоего.

И таинственный незнакомец скрылся во мраке ночи.

Оллсмайн возвратился домой с тяжелой головой, разбитый физически и нравственно. Пока что Триплекс нанес ему еще один тяжелый удар, заставив Джоан публично признать, что она на его стороне. Наконец этот золотой арлекин!.. Неужели члены тайного судилища говорили правду? Неужели Маудлин действительно жива, и тот преступник, через которого действовал Оллсмайн, оказался предателем?

Всю ночь он проворочался на постели и не мог заснуть. Иногда усталость овладевала им, он закрывал глаза, но тут же начинался ужасный кошмар. Ему слышался какой-то шум, от стен отделялись какие-то смутные тени, мало-помалу принимавшие очертания арлекинов, и все они со злобным хохотом указывали на Оллсмайна и грозили ему, оскалив белые зубы. Все они блестели разными оттенками золота, то матового, то гладкого.

Оллсмайн просыпался, и видение исчезало, чтобы появиться снова. К утру он был весь как изломанный, малейшее движение причиняло ему боль. Однако он оделся и тихонько вышел на улицу. У него был вид человека, который боится встретить знакомых. И он действительно боялся встретиться с Джоан, даже с Джеймсом, боялся, что они прочтут в его глазах следы некогда совершенного им преступления.

Только одному Арману Оллсмайн доверял безусловно, почему, он и сам не знал. В беде слабые души становятся суеверными, и Арман, явившийся перед Оллсмайном в то время, когда тот висел на виселице, Арман, оказавший ему неоценимую услугу, испортив негативы, стал для Оллсмайна чем-то вроде фетиша. Начальник полиции почему-то вообразил, что, привязав Армана к своему делу, он восторжествует над своими врагами. Под влиянием этих соображений он и отправился в «Сентенниал-Парк-Отель». Войдя в общий зал, он попросил вызвать Лавареда. Парижанин, несколько удивленный таким ранним посещением, тотчас же вышел к нему.

Но Оллсмайн без всяких предисловий обратился к нему со следующими словами:

— Вас, конечно, удивляет мое посещение, но я пришел по важному делу. Я хочу заключить с вами союзный договор.

На лице Армана выразилось удивление.

— Сейчас я объяснюсь, — продолжал Оллсмайн. — У нас с вами есть один общий враг, и этот враг — корсар Триплекс. Мне он вредит в моей служебной деятельности, вам — в осуществлении вашей цели. Соединимся же вместе против этого человека!

— С удовольствием готов вам содействовать, — с невиннейшим видом отвечал журналист.

Тот оборот, который принял разговор, начинал забавлять его. Человек, обманувший его относительно Ниари, препятствовавший Роберу найти свое утраченное имя, теперь просил его помощи… Было же над чем посмеяться!

Но доверие директора могло оказаться ему полезным, и потому журналист не счел нужным выводить Оллсмайна из заблуждения.

— Благодарю вас, благодарю, — сказал Оллсмайн. — Вы умный человек и с полуслова понимаете, в чем дело. Так вот, я вам предложу…

Он остановился на минуту, как бы обдумывая свои предложения.

— Дело в том, — продолжал он, — что я хочу сохранить за собой занимаемую мной должность. Вы тоже хотите возвратить вашему кузену имя и национальность. Кто же противится нажим желаниям? Корсар Триплекс. Соединимся же в борьбу с ним! Я сделаю все возможное, чтобы обеспечить нашу победу, если вы согласитесь быть моим другом.

— Я готов, — ответил Арман.

— Благодарю вас. В этой стране, которую, без сомнения, с помощью наворованных денег смущает этот негодяй, мне не на кого положиться, кроме вас. Даже моя жена, сбитая с толку злодеем, удаляется от меня. Так, значит, я могу на вас рассчитывать?

— Как на самого себя.

— Так пойдемте со мной. Я вам по секрету покажу одно нововведение, которое, как я надеюсь, обеспечит нам успех.

— Что же это такое?

— Сейчас увидите.

Лаваред от природы был любопытен и не заставил себя упрашивать. Он быстро поднялся к себе в комнату, оделся, наскоро простился с Оретт и Лотией, и снова сбежал в общую залу, где его ожидал Оллсмайн.

Через пять минут они уже шли по улице. Оллсмайн сиял. Он был уверен, что приобрел себе союзника, и его опасения несколько улеглись.

Скоро они дошли до центральной телефонной станции, обширного здания, где сосредотачивается вся телефонная сеть Сиднея.

Они миновали обширные залы, где тысячи служащих работали перед нумерованными таблицами среди несмолкаемых звонков и соединяли между собой различные пункты телефонной сети. Скоро они дошли до лестницы, которая круто спускалась вниз, спустились в подвальный этаж, миновали несколько коридоров и очутились, наконец, перед герметически закрытой дверью.