Страсть - Виктория Вайс

Вот оно, наказание за грехи, плата за беззаботность и распутство. И нет из этого никакого выхода… Хотя почему нет, подумала Вика, отбросив назад волосы и утерев рукавом слезы. Выход есть… Она решительно зашла в ванну и открыла кран с горячей водой, на кухне достала из холодильника початую бутылку водки, налила полный стакан и выдохнув в сторону, залпом выпила все содержимое. Господи, какая гадость… Быстренько, пока водка не подействовала, уселась перед зеркалом и вывалив на тумбочку содержимое косметички, нашла все самое нужное: брасматик, тени, тональный крем, помаду. Уже через пару минут, глядя на Вику, невозможно было догадаться, что у неё что-то случилось. Довольная результатом, она вернулась в ванную комнату, разделась, швырнув белье в корзину для стирки, почистила зубы, прошлась лезвием подмышками, стянула волосы на голове в хвост, посмотрела на себя и сделав вместо хвоста аккуратную гульку, залезла в ванну. Тёплая вода приятно согревала её дрожащее тело, в голове не было никаких мыслей, абсолютная пустота. Вика приподнялась и взяла лежащую на раковине бритву, скрутила насадку и достала оттуда лезвие, прополоскала его под струёй воды, и не дожидаясь пока что-то внутри воспротивится, опустила руки в воду и полоснула лезвием по венам…

Красный туман медленно заполнял комнату, никакой боли, было даже немного приятно ощущать, как почти неслышно из расслабленного тела вытекает жизнь… Что-то долго звенело вдалеке, потом какие-то тени двигались перед глазами, и вдруг стало больно, холодно и противно. Вика приоткрыла глаза. Над ней нависала чёрная тень, она вцепилась ей в руку, и сжимала со всей силы…

В камере предварительного заключения было темно и сыро. Иштван, свернувшись калачиком лежал на нарах, в надежде хоть немного согреться, но холод всё равно пронизывал его до костей. Он сейчас находился здесь, потому что следователь был почти уверен, что это Молнар зарезал и изнасиловал Лили Ковач. От дальнейших действий его останавливал только порядок, заведённый с недавних пор, нужно было дождаться результатов судебно-медицинской экспертизы, и только на их основании выдвигать обвинение. Иштван не знал об этом, и в промежутках между приступами панического страха, пытался выстроить логику своей защиты, вспоминал, кто мог бы подтвердить его алиби, и доказать его невиновность.

После бессонной ночи и тарелки какой-то бурды было противно не только на душе, но и в желудке. Он метался от стены к стене, пытаясь хоть как-то привести себя в норму. Железная дверь открылась неожиданно, испугав и без того напуганного Иштвана.

— На выход с вещами, — скомандовал вошедший конвоир.

— Меня куда?

— На выход, быстро!

Ожидая самого худшего, он брёл по коридору, шаркая туфлями и придерживая, спадающие брюки, шнурки и ремень отобрали ещё вчера, но унылая череда решёток очень быстро сменилась выкрашенными в зелёный цвет стенами, на которых ровными рядами висели портреты лучших милиционеров. Конвоир постучал в дверь и отрапортовал:

— Задержанный Молнар доставлен.

Иштван вошёл в кабинет. Следователь, не поднимая голову, указал на стул и отхлебнув кофе продолжил что-то писать в журнале.

— Простите, товарищ следователь, вы разобрались…

Тот не ответил, захлопнул журнал и принялся перекладывать бумаги со стола в папку. Потом взял маленький бланк, заполнил все графы и подвинул в сторону Иштвана.

— Распишитесь здесь.

— Это что? Зачем?

— Распишитесь, — настойчиво произнёс следователь.

После того, как тот поставил подпись, он оторвал от бланка корешок и прикрепил его скрепкой к одной из бумажек, а остаток вернул Иштвану.

— Можете идти.

— Куда?

— Домой! — не выдержав, гаркнул следователь. — Идите домой. Вы свободны.

— А как же обвинения? Вы же сказали, что это я убил Лили?

— Будете рассуждать — передумаю.

— И все-таки…

— Экспертиза показала…

— Ах, экспертиза, — не унимался Молнар. — а в честность вы уже не верите. Только в экспертизу.

— Да, только в экспертизу… и в улики. А таковые подтверждают, что отпечатки пальцев на орудии преступления не соответствуют вашим отпечаткам пальцев. В комнате обнаружены следы от мужской обуви 39 размера. У вас 43-й. Анализ мест проникновения ножа в тело потерпевшей показал, что наносивший их человек имеет рост не более 160 сантиметров. Ну и, простите, сперма тоже не ваша. Это все говорит, что вы непричастны. Фактически непричастны, но это не снимает с вас подозрение в организации преступления.

— И вы отпустите меня, не задав ни одного вопроса по поводу, как вы сказали, «организации»?

— Вас ещё пригласят. Всё, свободны.

— А извиняться не будете? — лукаво поинтересовался Иштван.

— За что это я должен извиняться?

— Да хотя бы за то, что я сутки провёл в камере, без всякого обвинения. Это же не законно.

— Гражданин Молнар, я бы не советовал вам нарываться, — властно произнёс следователь и решительно встал из-за стола.

— Где я могу забрать ремень и шнурки?

— Всё внизу у дежурного. Конвоир покажет. До свидания.

— Прощайте.

Иштван приехал домой и только здесь, развалившись на диване, по-настоящему осознал, что случилось. Сначала был шок, потом паника, теперь страх. Перед глазами стояла жуткая картина — открытые глаза Лили, смотрящие в пустоту и её рот, полный запёкшейся крови. Больше он ничего не успел разглядеть, но и этого было достаточно, чтобы его сознание отключилось. Иштван не мог понять, кому понадобилось убивать её, Лили в последнее время вообще ни с кем не контактировала, только с хорошо знакомыми. Никуда не ходила, никаких встреч, никаких любовных интрижек. Он бы узнал в первую очередь. Лили постоянно находилась либо в редакции, либо дома. Список возможных убийц был краток, да и слово «убийца» никак не лепилось рядом с ними. Разве на такое способен Имрэ? Он же был счастлив. Никаких с его стороны обид, никаких упрёков. Безвредное существо, облачённое в гору мышц. С кем Лили ещё общалась? Да, с чудиком из монтажной аппаратной. Ну это вообще не вариант. Бесхребетный мальчишка, который мухи не обидит, получил столько, что воспоминаний, наверное, хватит на всю жизнь. Тогда кто? Вот пусть следователь и разбирается.

Уже следующее утро принесло новую ошеломляющую новость, помимо всех прочих свобод, которые обрушились на венгров, была ещё и та, о которой раньше было не принято, и даже опасно говорить вслух, было разрешено заниматься секс услугами, издавать эротическую литературу, печатать откровенные журналы, снимать фильмы для взрослых. Все эти пункты были списаны с немецких законов, которые позволили в своё время увеличить отчисления в бюджет от подобных видов деятельности, которые всегда были востребованы публикой.

Регистрация частного предприятия, в названии которого красовались три латинские букву «Х», заняла несколько дней, и когда уже было ясно, что документы не сегодня-завтра будут лежать у Иштвана на столе, он написал два заявления, первое о выходе из коммунистической партии, и второе, об уходе с должности редактора студии детских программ венгерского телевидения.