Идеальная незнакомка - Меган Миранда

Мне не терпелось прочесть сочинения. Уже через пять минут после приезда домой я выложила работы на кухонный стол и прижала стопку гномом. Открыла окно над раковиной – пусть воздух циркулирует, пусть изгоняет из дома пустой, нежилой дух, – и страницы зашелестели на ветру.

Листок Тео шел первым. Он опоздал и положил свое сочинение поверх стопки, хотя и не потрудился его подписать.

Тренер арестован за нападение. Учительницу вызывают к директору, она явно напугана.

И ты гадаешь, чего она боится.

Вот почему я предлагаю ввести в нашей школе следующие меры безопасности: пусть к учителям относятся так же, как к нам. Пусть их периодически обыскивают, а нам дадут возможность заглядывать в их жизнь – как они заглядывают в нашу. Им известны наши адреса, номера телефонов, имена родителей, наши дни рождения, номера социальных страховок. В школе дисбаланс власти, и учителя прекрасно это понимают.

Я едва не выплюнула то, что пила. Петиция выглядела смехотворно. Звучала убедительно. И была правдой. Вот только правда эта в устах Тео Бертона теряла свою остроту. Интересно, он трепал мне нервы лишь от скуки или причина крылась глубже?

Остальные сочинения напоминали инструкции из разряда «как функционировать в состоянии ужаса». Предлагали одни и те же меры безопасности: по два наблюдателя-старшеклассника в каждый туалет; разрешение не отключать мобильные телефоны; ученики должны ходить в туалет и на школьную стоянку парами, как в детском саду. Камеры в классах. В коридорах. В туалетах.

Школьники употребляли выражения «подотчетность», «право на личную жизнь» и «дистанционное обучение». В словах детей я слышала мысли родителей. Никаких загадочных записок. Никаких сплетен и слухов, ничего, что можно было бы привязать к «ЭТО СДЕЛАЛ НЕ КОББ».

Я ошибалась. В сочинениях не оказалось посланий для меня. Дети просто выполняли задание. Я слишком многого ждала. Надеялась, что где-то в этом море лиц прячется человек, похожий на меня, – человек, который знает, где искать правду, и хочет довериться подходящему собеседнику.

Записку про Кобба, наверное, подсунул Тео: решил пошутить, пощекотать мне нервы. Ту же цель он преследовал и в нынешнем задании – задании, где я предоставила ученикам полную свободу и разрешила остаться анонимными.

Услышав предостережение Митча, я поняла, что история с Коббом обернется против меня, – если состояние Бетани Джарвиц не изменится. Я больше ничего о ней не слышала – ни от полицейских, ни от учеников, ни от коллег. Она словно уже стала призраком. Который если и очнется, то вряд ли что-нибудь вспомнит.

Я хотела одного – чтобы это закончилось. А единственный человек, которому я могла спокойно излить душу, пропал.

Пространство, занимаемое Эмми, притягивало меня все настойчивей, требовало внимания. Я завела привычку спать в кровати Эмми. Примерять ее одежду и смотреться в зеркало, чтобы помнить. Я играла с часами Джона Хикельмана: то надевала их на запястье, то снимала. Сидела на земле, скрестив ноги, пялилась в лес. Гадала, на что же тогда смотрела Эмми.

Ш-ш, сказала она.

Не шуми.

Будто я могла спугнуть что-то. Или наоборот, что-то спугнуло саму Эмми?

* * *

Взбалмошной Эмми бывала, пугливой – никогда. Она умела отбрить любого. Восемь лет назад наше окружение постоянно менялось; в то лето лишь мы с ней оставались величиной постоянной. По будням я ходила на стажировку, а Эмми спала дома; к моему возвращению она была уже одета и отправлялась развлекаться в бар на другом конце города. По выходным Эмми работала целыми днями. Однако вечера пятницы и субботы принадлежали нам. В такие вечера она махала мне из глубины жаркого, потного бара, звала к себе; отпихивала кого-то, освобождая место; обнимала меня за плечи, и я чувствовала себя как дома. «Давай потанцуем», – предлагала Эмми, и я цеплялась пальцем за ее пояс, чтобы не потеряться в толпе.

В конце концов, в разгар шуток и смеха, в разгар выпивки с новообретенными друзьями и с какими-то вечно улыбающимися людьми, Эмми шептала мне на ухо: «Скука смертная, пошли отсюда» – и мы, голова кругом, вываливались в ночь, пьянящую, наэлектризованную и нашу.

Остальных Эмми держала на расстоянии. Даже парней, которых время от времени приводила домой.

Правда, я разгадала ее важную тайну – причину, по которой Эмми пригласила меня к себе: она ненавидела одиночество. Потому и дала мне приют восемь лет назад, несмотря на мое безденежье. Потому и заводила случайные знакомства по будням, когда ходила гулять без меня. Потому любила голоса за окнами, не стихавшие по ночам.

Потому выглядела такой испуганной в баре, где я нашла ее снова. Мое присутствие должно было ей помочь. Исцелить, вернуть назад.

Теперь же меня не покидало ощущение, будто я каким-то образом оставила Эмми одну. Потому что не заметила ее исчезновения.

* * *

Я уснула в кровати Эмми. Рано утром, только я отключила будильник, как зазвонил мобильный.

– Разбудил? – Мужской голос, тягучий со сна. – Это Кайл Донован.

– Нет, я уже встала, – ответила я, хотя голос тоже меня выдавал.

– Можно заглянуть к вам сегодня? Когда вернетесь домой. Я бы хотел обсудить некоторые звонки из распечатки.

– Конечно. Есть новости из Корпуса мира?

Заминка.

– Нет, пока нет. – Вновь заминка. – В пять часов подойдет?

– Да, подойдет. Я буду дома.

Он хочет что-то показать и отследить мою реакцию. А я хочу понять, что вообще происходит. Если, как сказал Митч, Дейвису Коббу и правда разрешат вернуться в школу. Если все верят в его невиновность. Если это правда, то при чем тут, черт возьми, Бетани Джарвиц?

* * *

Вчера у меня в классе не убирали. Уборщик приходил через день – чередовал коридоры. Мусорная корзина была в том же виде, что и накануне, и я кончиками пальцев выудила скомканный лист, который выбросил Тео. Развернула, выровняла на столе. Передо мной лежал пейзажный набросок, выполненный карандашом. Ребром ладони я вновь разгладила смятую бумагу, и пальцы у меня задрожали.

Высокий бурьян. Озеро внизу. Нарисовано с того самого места, где тогда, утром, стояла я, откуда видела кровь.

Я сделала глубокий вдох, присмотрелась внимательней. Обычный измятый листок, на нем – рисунок озера.

Ничего особенного. Или очень важная информация.

Записка, автором которой я считала Тео: «Это сделал не Кобб». Потому что это сделал Тео? Он в тот день опоздал. Покидая озеро, я ощущала сзади чье-то присутствие… Неужели Тео Бертон?

Я спрятала листок в папку в нижнем ящике стола – завела досье. Затем сделала именно то, в чем Тео Бертон меня обвинил: изучила информацию о нем в списке учащихся. Нашла дату рождения, имена родителей, номер мобильного, адрес. Выписала все на бумагу и прикрепила ее к рисунку.