Звезда Вавилона - Барбара Вуд

Так он прошел к палатам. Остальное было проще пареной репы. Когда медсестры не смотрели за ним, Росси сделал укол калия в ногу лежащего в коме Чацки. Фило Тибодо, в белом врачебном халате, со стетоскопом и поддельным бейджиком на лацкане, оставалось только дождаться сигнала экстренной ситуации.

Когда команда врачей поспешила к Чацки, у которого остановилось сердце, Фило отстал от них и пошел к постели № 1, находящейся в семи палатах от места происшествия. Там лежал Джон Мастерс, начавший приходить в себя после падения с лестницы. Фило прислушался к шуму на другой стороне отделения — требования принести лидокаин, придвинуть аппарат электростимуляции сердца… Как и говорил Росси, все это позволит им дольше бороться за жизнь пациента и таким образом даст ему больше времени на разговор с Мастерсом. Фило наклонился над койкой и сказал:

— Привет, Джон. Помнишь меня?

Гленн резко остановил машину на больничной парковке. Они выскочили из нее и поспешили в отделение интенсивной терапии — им не терпелось увидеть профессора, до того как с ним могло что-нибудь случиться. Кэндис еще так и не поблагодарила его как следует за все, что он для нее сделал. Гленн же решил, что пора положить конец двадцатилетнему разладу в его отношениях с отцом.

Профессор медленно открыл глаза и нахмурился. Потом его взгляд прояснился:

— Ты! — прошептал он.

Фило улыбнулся:

— Собственной персоной. Опять.

Прохладный больничный воздух был наполнен голосами, раздававшимися с другой стороны отделения: «Пульса нет. Давления нет. Черт, нужны газы крови».

— Я не скажу тебе, — задыхаясь, произнес Джон Мастерс.

Фило наклонился ближе:

— Я здесь не за Звездой Вавилона. Я собираюсь позволить твоему сыну и девчонке Армстронг найти ее для меня. Сюда же я пришел, чтобы сказать тебе, что Ленора никогда не была твоей.

— Что?..

Фило положил ладонь на горло профессору, большой и средний палец на сонные артерии.

— Она была моей, — тихо произнес он, но так, чтобы было слышно за криками в последней палате, где мистер Чацки не реагировал на попытки его спасти. — Ленора никогда не была твоей. И теперь она будет моей навечно.

«Он не реагирует!»

Фило слегка надавил на артерии, Джон Мастерс слабо сопротивлялся.

— Только ты виноват в том, что она погибла, — сказал Фило, усилив хватку. — Была бы она моей женой, за ней бы присматривали, защищали ее. Но ты допустил, чтобы ее убили.

Джон Мастерс пытался отнять руку от своего горла, но Фило был сильнее.

«Позовите священника!»

Глаза профессора вылезли из орбит, губы посинели. Фило продолжал улыбаться, наблюдая, как жизнь покидала человека, которого он ненавидел сорок пять лет.

Увидев переполох в отделении, Гленн сорвался на бег, но потом испытал облегчение, поняв, что врачи заняты не его отцом. Он склонился над постелью:

— Отец, это я. — Ответа не было. — Отец?

Гленн позвал на помощь. Медсестры пришли в замешательство — еще один приступ? Вызвали вторую команду врачей, подвезли тележку неотложной помощи, аппарат электростимуляции.

— Разряд! — Длинные иглы шприцев вонзились в грудь Джона Мастерса. Гленн не понимает, что происходит, кожа отца белеет, а затем становится желтой. Врачи посылают за дополнительными лекарствами, повышают напряжение на дефибрилляторе. Гленн с Кэндис, напуганные, беспокоящиеся, недоумевающие, не верят тому, что все это происходит на самом деле, потому что они должны многое сказать человеку, лежащему в постели. Врачи не обращают на них внимания, пока наконец кто-то не произносит:

— Все, заканчивайте. Я сожалею, детектив. Похоже, это был инсульт.

Гленн сразу же без сантиментов допросил медперсонал, врачей, полицейского из приемного покоя, уборщиков из холла. Остановка сердца в одно время с неожиданной кончиной его отца не была случайным совпадением. Может, кто-то что-то заметил? Полицейский в форме вспомнил доктора: седые волосы, седая борода, какой-то южный акцент.

Гленн отправил Кэндис на такси в свою квартиру, сказав ей, чтобы она выспалась. Еще он добавил, что скоро приедет. Но ко времени его приезда уже рассвело, а Кэндис ушла. Она оставила записку, сообщая о том, что поехала в свою хижину проверить некоторые дела. Позвонил мистер Френч, юрист Джона Мастерса, и сказал, что они оба должны быть в его офисе в полдень: дело касалось завещания.

И вот теперь Гленн мерил шагами коридор у дверей кабинета адвоката, злясь и ругая себя: надо было приставить больше охранников к отцу. Он прошел к окну и посмотрел сквозь утренний дождь на автостоянку внизу. Он ждал Кэндис, которая еще не приехала.

Он пытался унять свои эмоции — ярость, горе и что-то еще, чего он не мог понять. Ему нужно было все обдумать на свежую голову. Надо было многое сделать. Найти письмо, о котором говорила миссис Кироз. Он позвонил ей еще раз утром, но она пока так и не вспомнила, куда положила его. И еще загадочный Морвен — это слово буквально преследовало Гленна. Оно казалось удивительно знакомым…

Подъехала машина Кэндис. Сквозь лобовое стекло он мог видеть тонкие руки, опять напомнившие ему о том, как она выглядела вчера ночью: воздушную ткань ее блузки, ее аромат — неуловимый цветок, который он не мог угадать.

«Опасная женщина», — подумал Гленн. Прошлой ночью, когда простыней накрыли лицо его отца, Кэндис обняла его. Он осторожно обхватил ее, но ему было неловко, и он отстранился. Он хотел оплакивать отца, но по-своему, в свое время, когда он сможет сделать это сдержанно и контролируя эмоции. А не теряя самообладания, оттого что Кэндис заключила в его объятия.

Подъехав к автостоянке, Кэндис посмотрела наверх и увидела Гленна Мастерса, стоявшего у окна и наблюдавшего за ней.

Проснувшись в его квартире и обнаружив, что он еще не вернулся из больницы, Кэндис отправилась в свою хижину в Малибу. Найдя там все в целости и сохранности, она проверила автоответчик — из Сан-Франциско ничего не было, позвонила проведать Хаффи, приняла душ, переоделась и теперь приехала сюда, в адвокатскую контору «Вален, Адамс и Френч», недоумевая, почему профессор упомянул ее в своем завещании.

Выйдя из лифта, она встретила Гленна в фойе.

— С вами все в порядке? — спросила она. — Вас не было дома.

— Я ездил в участок, собрал свою оперативную группу. Фило убил моего отца, и ему от нас не уйти.

— Детектив, — нерешительно произнесла она. — Я очень сожалею о событиях прошлой ночи. Из-за меня вы не были рядом с отцом, когда он умер.

Он прервал ее:

— Это не ваша вина, доктор Армстронг. Вся ответственность лежит на мне, я принимал решения. Мне следовало подавить гордость и давным-давно помириться с ним. Теперь придется с этим жить.