Заложница миллиардера - Агата Лав

— Илларионов.

— Оу. Надеюсь, ты не владеешь гипнозом, потому что других объяснений у меня нет.

— У тебя шуточки как у Когсворта. Он вчера тоже удивился, что мне удалось уговорить тебя лечь.

Упоминание Когсворта ощутимо понижает температуру в комнате. Я жалею, что заикнулась о нем, но, с другой стороны, в этом доме столько тем, которые надо обходить стороной или ждать момента, когда тайное станет явным, что споткнуться можно в любой момент.

Я непроизвольно закусываю нижнюю губу и поворачиваюсь к Марине. Она же вдруг вспомнила о полотенце, которым надо срочно протереть все плоскости в кухне. Я недолго наблюдаю за ее старательным наведением порядка, а потом подхожу вплотную и перехватываю полотенце.

— Что происходит между тобой и Когом? — я понижаю голос до минимума, не желая смущать Марину. — Я не владею никаким гипнозом, я просто задаю вопросы.

Марина встряхивает головой, упрямо перетягивая полотенце на себя. Выглядит глупо, и я легонько разжимаю пальцы, чтобы она не дернула со всей силы от неожиданности, потом снимаю чайник с плиты и наливаю нам чай. Я чувствую, что мой вопрос висит в воздухе, и не говорю ничего сверху, решая, что Марина сама заговорит, о чем захочет.

— Он ухаживал за мной, — бросает она слова как в глубокий колодец, буквально отрывая их от сердца. — Он очень помог мне в первые месяцы, я тогда плохо справлялась, не могла терпеть скандалы брата, меня бросало в слезы каждый раз, когда он упрямо вставал на ноги, а я знала, что из-за этого у него уже вечером будут адские боли. И реабилитация затянется или вовсе станет невозможна, если он продолжит калечить себя собственным упрямством.

Марина садится за стол вслед за мной.

— Я тогда много плакала, кричала на него. Срывала эти чертовы шторы. Заставляла Макара жить, как будто это возможно.

Мне трудно представить Марину в истерике. Я увидела ее сдержанной собранной женщиной, поэтому другой образ с трудом рождается в воображении.

— Когсворт тогда взял на себя почти всё общение с ним. Оттеснил меня, пока я не успокоюсь, и выслушивал гневным вспышки брата сам. Они даже раз подрались… Это было ужасно, Саша, первые месяца три я думала, что сойду с ума! Не могла оставить его, но и рядом находиться было невыносимо. Он после закрылся и стал холодным, а тогда словно сам искал способы добить себя.

Я вспоминаю слова, которые произнес Макар, и понимаю Марину. Она делает глоток ромашкового чая, беря паузу, а, когда продолжает говорить, звучит мягче. Можно услышать, как плохие воспоминания уступают место хорошим в ее голове.

— Ког тогда приходил ко мне в комнату и рассказывал, как прошел день брата. Обычные мелочи, чтобы я была спокойна. Я знала, что он приукрашивает и скрывает от меня самое плохое, я пару раз и шумела на него, что он считает меня за идиотку, которая верит в сказки, — Марина прикрывает лицо в приливе стыда. — Неловко теперь… Но он молча сносил и приходил снова. Говорил, что это пройдет, что брат сильный и он просто справляется через гнев, но так не будет всегда. Он успокаивал меня, как мог. А потом обнял…

Марина шумно выдыхает, проводя пальцами по губам.

— С ним было хорошо, я поддалась и позволила ему остаться на ночь. Он подарил мне свой жетон, рассказывал о своем детстве, о том, как попал на службу, потом к брату, и много-много шутил. У Кога специфичное чувство юмора, — в глазах Марины загораются довольные искорки. — Но я смеялась. Мне правда было легче с ним, но потом я испугалась.

— Чего?

— Кого, — поправляет она. — Мужа.

— Бывшего? Барова?

— Да. Я побоялась, что Баров узнает и отрежет последнюю ниточку.

— Я не понимаю, Марина. О чем ты?

— Я хочу поговорить с ним, он не идет на контакт, но я ищу возможность. Особенно сейчас это важно, Баров опять из-за чего-то разозлился. Он может натворить страшные вещи.

— Он может убить Макара?

Марина кивает, прикрывая глаза.

— Я знаю, что до сих пор небезразлична ему. Я разлюбила его после того, что он сотворил с моим братом, но я вернусь к нему, если это остановит его.

— Боже, Марина…

— Он оставил мне имущество и деньги на счетах после развода.

— А как же Когсворт?

— Я не могу себе это позволить.

— Но ты тянешься к нему. Марина, прости, но это видно. Вы оба так и искрите, когда оказываетесь рядом…

— Пройдет, — отрезает она. — Я до сих пор ношу обручальное кольцо, и Когсворт видел его. Я никогда не врала ему и не говорила, что свободна.

Мне не нравится всё, что я услышала от Марины. Она настолько привыкла решать проблемы в ущерб себе, что не замечает, как произносит страшные вещи. Она готова отказаться от своей жизни — не только жить в загородном доме, где ее брат с переменным успехом проходит реабилитацию, но и не позволять себе чувства. Я же не слепая, я вижу, что Когсворт ей не безразличен.

И она ему тоже. Он закрытый от мира циник, который произносит вещи то усмехаясь, то ухмыляясь, но рядом с Мариной он преображается. Пытается выглядеть той же скалой без изъяна и прячется за холодноватой приказной заботой. Не «выпей воды, пожалуйста», а «вот стакан, пей». Но итог-то один. Он беспокоится за неё и хочет помочь.

Трудно представить, что творится в его голове. Я не верю, что Кога можно одурачить, он, наверняка, в курсе блистательного плана Марины. Да и она же честная без лимитов. Я буквально слышу, как она открыто говорит ему, что их отношения ошибка и она не может рисковать, провоцируя Барова на новое безумие.

Поэтому Ког ходит злым? Каково это знать, что женщина, которую ты хотел сделать своей, согласна идти к сумасшедшему бывшему и снова быть его супругой?

Боже…

Когсворт и Макар очень похожи, я провела параллель между их характерами, но и судьба испытывает их похожим способом. Пытает беспомощностью. Макар ничего не может поделать со своим состоянием, а Когсворт — с жертвенностью Марины.

— Тебе нужно хорошо подумать, — говорю Марине. — И посоветоваться с охраной.

— Ты хочешь сказать с Когсвортом?

— Он главный у Макара, он в любом случае узнает. Но я говорила о другом. Ты сейчас очень уязвима и можешь натворить глупости. Пусть и из лучших побуждений.

— Я буду осторожна.

— Как, Марина? Мы с тобой обычные девушки, мы ничего не понимает в этих играх. А вдруг ты выдашь адрес этого дома, когда попробуешь назначить встречу с Баровым? У меня забрали телефон, не просто так же? Значит, охрана боится, что через него могут отследить или ещё что. Нужно быть очень острожной, Марина.

Она резко поднимается на ноги, не дослушав меня. Но не спорит, хотя отворачивается так старательно, что мне становится не по себе.

— Ты уже что-то сделала? — спрашиваю, чувствуя, как тревога захлестывает меня с ног до головы. — Ты позвонила ему, да?