Вернись, любовь - Даниэла Стил

– Синьора Уолкер?

– Да-да, я слушаю.

– Соединяю.

– Наташа? – Голос Изабеллы был необычно подавленным.

– Почему, черт возьми, ты не отвечала на мои письма?

– Я... не знаю, Наташа... Я не знала, что писать.Наташа нахмурилась, а затем сказала:

– Я беспокоилась за тебя. С тобой все в порядке? –Озабоченность в ее голосе долетела за пять тысяч миль, растрогав Изабеллу,которая смахнула слезы с глаз и чуть ли не улыбнулась.

– Полагаю, да. Мне надо попросить тебя об одолжении. –У них так было всегда. Они могли начать с того, на чем расстались, неразговаривать друг с другом по шесть месяцев, а потом снова вести себя каксестры, встретившись или заговорив по телефону. Это был один из тех редкихслучаев дружбы, на которую всегда можно положиться и которая никогда неостывала.

– Говори, в чем дело, – сказала Наташа. Изабелла краткообъяснила, что произошло с Алессандро в тот день, или, вернее, не случилось.

– Я больше не вынесу этого. Я не могу рисковать им.Подумав о собственном сыне, Наташа задрожала от этого рассказа.

– Никто не в силах вынести подобное. Ты хочешьотправить его ко мне? – Между их сыновьями была разница всего в четыре месяца,и Наташе вовсе не помешал бы еще один ребенок. – Джесон будет в восторге, –добавила она. – Он постоянно упрекает меня за то, что у него нет брата. А онисовсем как братья. – Год назад, когда они все вместе поехали кататься на лыжахв Сант-Мориц, мальчики удивили всех и самих себя, отрезав друг у друга волосы.– Я серьезно, Изабелла. Я считаю, тебе следует увезти его из Рима.

– Я согласна. – Последовала короткая пауза. – А как тысмотришь на то, чтобы снова заиметь соседку по комнате? – Она ждала, не зная,что скажет Наташа, но ответ прозвучал мгновенно. Он выражался в долгомвосторженном визге маленькой девочки-южанки. Изабелла неожиданно поняла, чтосмеется.

– Я была бы в восторге. Ты серьезно?

– Даже очень. Мы с Бернардо пришли к выводу, чтодругого выхода нет. Только на некоторое время. Не навсегда, конечно. И,Наташа...– она замолчала, размышляя, как объяснить, что она не просто уезжает,– это может оказаться неприятным. Мне придется скрываться. Я не хочу, чтобыкто-нибудь знал, где я.

– Это скверно. Ты не сможешь и шага ступить изквартиры.

– Ты действительно думаешь, что и там меня могутузнать?

– Ты серьезно? Конечно, не строители подземки, но почтивсе остальные. И потом, если ты исчезнешь из Рима, то об этом напечатают вгазетах во всем мире.

– Тогда мне остается только скрываться.

– А ты сможешь так жить? – У Наташи имелись своисомнения.

– У меня нет выбора. По крайней мере в настоящиймомент. Именно это мне придется делать.

Наташа всегда восхищалась ее чувством долга, смелостью истилем.

– Но ты уверена, что сможешь ужиться со мной? Я моглабы остановиться где-нибудь в другом месте, – сказала Изабелла.

– Ну уж дудки! Если ты остановишься где-нибудь еще, ябольше никогда не стану разговаривать с тобой! Когда ты приедешь?

– Я не знаю. Я только что приняла это решение.Понадобится некоторое время, чтобы утрясти все на работе. Я собираюсьруководить работой «Сан-Грегорио», где бы ни находилась.

В ответ Наташа протяжно присвистнула:

– И как, черт подери, ты собираешься это делать?

– Мы должны это продумать. На бедного Бернардо, каквсегда, свалится почти вся работа. Но если понадобится, я смогу каждый деньразговаривать с ним по телефону, к тому же у нас в Нью-Йорке есть офис дляпредставителей нашей фирмы. Я могу звонить им, не говоря, что нахожусь вНью-Йорке. Думаю, это можно устроить.

– Если даже и невозможно, то ты это сделаешь. А если ине сможешь, то все равно сделаешь.

– Хотела бы я быть столь же уверенной. Мне ненавистнамысль, что я брошу работу здесь. Ох, Наташа... – Она грустно и протяжновздохнула. – Это было ужасное время. Мне кажется, что я стала другой.

Наташа промолчала, но Изабелла и говорила совсем иначе, чемпрежде. Последние четыре месяца сыграли свою зловещую роль.

– Я чувствую себя заведенной машиной, – продолжалаИзабелла. – Мне кое-как удается выжить, выматываясь до предела на работе, акогда могу, играю с Алессандро. Но я продолжаю... продолжаю думать... – Наташауслышала, как на другом конце дрогнул голос подруги. – Я продолжаю думать, чтоон снова вернется домой. Что на самом деле он не умер.

– Думаю, так бывает, когда тот, кого мы любим, внезапноисчезает. И нет времени, чтобы осознать это, понять.

– Я вообще больше ничего не понимаю.

– Ты и не должна, – мягко произнесла Наташа. – Простоприезжай. – Теперь и у нее на глазах появились слезы при мысли о подруге. –Тебе следовало позволить мне приехать в Рим четыре месяца назад. Я увезла бытебя сюда еще тогда.

– Я бы не поехала.

– Нет, поехала бы. Если помнишь, я на шесть дюймов вышетебя.

Изабелла вдруг засмеялась. Будет чудесно вновь увидеть Наташу.И возможно, поездка в Нью-Йорк окажется даже веселой. Веселой! Это безумие –думать так после всего, что произошло за последние четыре месяца.

– Серьезно, как ты думаешь, когда вы сможете приехать?– Наташа уже начала быстро прикидывать в уме и кое-что записывать. – Ты хочешьсначала отправить сюда Алессандро? Или предпочитаешь, чтобы я сейчас жеприехала и забрала его?

Изабелла на миг задумалась, но сказала:

– Нет. Я приеду вместе с ним. Я не намерена выпускатьего из виду.

Слушая ее, Наташа начинала догадываться, как это сказывалосьна мальчике, но сейчас было не время спрашивать, а Изабелла уже продолжала:

– Запомни, никому ни слова об этом. И, Наташа...спасибо.

– Иди к черту, макаронная рожица.

Этого ласкового прозвища, придуманного Наташей, Изабелла неслышала уже много лет. Попрощавшись, она поняла, что смеется впервые запоследние месяцы. Она положила трубку, подняла взгляд и увидела встревоженное инапряженное лицо Бернардо. Изабелла даже забыла, что он рядом.

– Я еду.

– Скоро?

– Как только мы сможем все уладить на работе. Как тыдумаешь? Нескольких недель хватит? – Она посмотрела на него, а в мозгу у нееуже вертелись сомнения. Неужели это вообще возможно? Сумеет ли она руководитьделами, прячась у Наташи в Нью-Йорке?

Но Бернардо уже кивал:

– Да. Мы отправим тебя отсюда через несколько недель.

С этими словами он взял стопку бумаги со стола в ее спальне,и они принялись разрабатывать план.