Привет от тети Моти - Валерий Гусев

И почти сразу его обогнал еще один неизвестно кто и тоже на бегу задал почти тот же вопрос:

– Откуда ты ее несешь?

– Оттуда, – был краткий ответ.

В кабинет Шефа все время заходили разные люди. И тут же выходили в коридор, озабоченные и озадаченные, – видимо, Шеф раздавал им какие-то важные указания. А потом вдруг показался в конце коридора очень солидный дядька в черном пиджаке с блестящими лацканами, в белоснежной рубашке, в манжетах которой сверкали драгоценные камни-запонки, а под подбородком висела черная бабочка-галстук.

Он важно шагал по коридору, и его лицо кроме важности выражало еще и тревогу. Это был крупье – Алешка уже знал, кто это такой: человек, который руководил азартной игрой в карты и рулетку. Иногда его называли банкометом. Куда он метал банки и какие, Алешка так и не выяснил.

Крупье подошел к двери кабинета, пригладил лысину, поправил галстук и растворил дверь. Из комнаты послышались голоса – визгливый Шефа и виноватый Толяна.

– Все, Толян, ищи себе работу. Иди на рынок, машины с окорочками разгружать!

– Шеф, я сделаю! Последний раз!

Но тут крупье прервал их разговор и как-то сочно, веско произнес:

– Пора, Яков Ильич. Все готово.

Алешка приставил свою табуретку к стене, вскочил на нее и стал делать вид, будто поправляет покосившуюся картину. До этого ему, конечно, пришлось сильно покривить ее набок. Одним глазом Алешка смотрел на картинку, другим на дверь кабинета.

Крупье отступил на шаг и пропустил вперед… Кого бы вы думали?

Велосипедиста! Жалкий такой на вид, с тощеньким кошельком в лапке, он засеменил в игорный зал. Крупье важно шагал за ним. А Толян остался в коридоре и, вздыхая, долго смотрел им вслед.

– А ты что здесь делаешь? – вдруг повернулся он к Алешке.

– Велели, – коротко ответил тот, поправил картинку, полюбовался и, переставив табуретку, стал поправлять другую.

Но Толян спросил его машинально. Все его внимание было приковано к дверям игорного зала. И не только его, у дверей уже тусовалась приличная кучка людей. И они словно чего-то ждали, очень важного и значительного.

И дождались. В игорном зале вдруг настала еще большая тишина. А потом она как будто взорвалась. Раздались крики, вопли, какие-то стуки, а громче всех чей-то тонкий визгливый голос:

– Шампанского!

Двери распахнулись, из них хлынули игроки – взбудораженные, бледные, с блестящими глазами. Они окружили велосипедиста, который улыбался во весь рот, прижимая к груди коробку из-под пива, набитую деньгами.

– Вот это куш! – кричал кто-то.

– Вот это удача! – кричал другой.

– Федя, едем за деньгами! Сегодня прекрасная погода для игры! Такая луна.

Все стало ясно: несчастному велосипедисту, который не так давно проиграл все, что у него было, сказочно повезло: он наконец-то выиграл! И выиграл к тому же гораздо больше, чем недавно проиграл.

Такая удача вселила в сердца других игроков большие надежды, и они помчались занимать деньги у друзей, чтобы тоже поскорее выиграть свой миллион. Пока его не выиграл кто-то другой.

Алешка сразу же понял, что все это – жульничество, спектакль. Что этот несчастный велосипедист никогда ничего не проигрывал. Он играл, да. Но играл подлую роль. Все было специально подстроено. Чтобы еще больше дураков, зараженных завистью и азартом, тащили в казино свои деньги и оставляли их здесь… велосипедисту. Потому что велосипедист и Шеф Яков Ильич, владелец казино, был один и тот же нечестный человек…

Накануне сражения, когда Алешка в казарме чистил свою форму, в дверном проеме появился Ботаник и подмигнул ему через запотевшие от волнения очки.

– Леша, нашли! Бежим скорей! А то без тебя поделят.

…Возле валуна, где заканчивалась траншея, толпились возбужденные обормоты, собравшись в кружок. Алешка без слов, решительно протолкался в его центр. Горшков держал перед собой красивую коробку с надписью на крышке «Habana». В ней когда-то были кубинские сигары, которые подарил папе один его сотрудник, вернувшись из командировки на Кубу. Сигары давно кончились, а коробку Алешка у папы реквизировал. И складывал в нее свои самые ценные вещи. Коробка была испачкана землей, а на ее крышке с пальмами виднелся след от лопаты.

– Дай-ка, – сказал Алешка Горшкову. – Имею я право сам ее открыть?

Он взял коробку и поднял крышку. На дне коробки, в слое ваты, лежали алмазные подвески. Две штуки. Блестящие, похожие на витые сосульки, будто покрытые изморозью или инеем поверх льда. Они так ярко заблестели на солнце, что казалось, сейчас же растают, не выдержав жара его горячих лучей.

Обормоты разом выдохнули:

– Вот это да!

А Ботаник с уважением добавил:

– У твоей бабушки хороший вкус.

– Да, – добавил и Мотя, – знала, что слямзить.

Алешка нахмурился и сказал ему:

– А ты ничего не получишь.

Мотя испугался:

– Я пошутил, Лех. Надо поскорей эти висюльки в ювелирный сдать.

На что Ботаник возразил:

– Это клад. Нам положено только двадцать пять процентов от его стоимости.

– Ничего не клад, – возразил Алешка. – Это мои фамильные ценности, понял?

Но, странно, Алешку обормоты не поддержали. Ненавязчиво, но единогласно намекнули, что самое правильное было бы вручить алмазные подвески его героической бабушке. А уж она сама пусть решает, чего с ними делать. Алешка подумал, что у них какой-то разговор между собой был. И он не стал спорить. Ему это даже понравилось. Во-первых, его обман получал безобидное завершение, а во-вторых, кажется, обормоты под его влиянием стали превращаться в настоящих людей.

И тогда Алешка сказал:

– Мы молодцы – клад бабушкин разыскали. А заодно и прекрасную траншею выкопали. О которой никто не знает.

Обормоты насторожились, а Чуня спросил:

– И чего с ней делать? Обратно закопать?

Алешка призадумался. Потом радостно и звонко шлепнул себя по лбу, будто только что сообразил.

– Братцы! – сказал он. – Да ведь здесь же завтра будут наступать наши противники. И они тоже не знают, что на их пути появился настоящий противотанковый контрэскарп. Как они в него втюхаются!

– Точно! – подхватил Ботаник. – И победа будет за нами! Как говорит историческая наука.

И тут неожиданно для всех начал соображать и туповатый Чуня:

– Надо, ребята, только что-нибудь придумать, чтобы ихние танки скорость снизили. А то ведь перепрыгнут и – все!

В них проснулось, высокопарно подумал Алешка, чувство патриотизма по отношению к своему полку. И еще они поняли, что от них тоже может быть польза. А не только наряды вне очереди.