Идеальная ложь - Елена Гордина

– Да? – Ольга схватила телефон, лишь бы больше не слышать этого безумной, отвратительной трели. – Алло!

– Это Андрей! – услышала Ольга и почувствовала, что земля уходит из-под ног. – Ты меня слышишь?

– Да, – едва произнесла Ольга сухими губами и судорожно вздохнула.

– Вчера мне звонил твой дебильный муж и сообщил мне, что ты скоро должна родить, это правда?

– Откуда ты знаешь мой номер? – прошептала Ольга. «О боже, Андрюша!» Услышав его голос, она почувствовала, как ей безумно не хватает Белинского, как сильно она по нему соскучилась и как жутко его ревнует.

– Твой придурочный муж дал, – засмеялся Андрей.

«Господи, ему весело!» Ольга собралась с духом, она старалась говорить медленно, так медленно, насколько она может владеть своим голосом, чтобы Андрей не почувствовал ее волнение.

– Это ребенок Петра, – произнесла она почти по слогам, – от твоего ребенка я избавилась еще тогда.

– Ну ты и шустрая, – хохотнул довольный Андрей, – не успела от одного аборт сделать, как тут же от другого залетела!

Ольга закусила губу, чтобы не разреветься.

– Ты чего молчишь? – Андрей был явно в ударе. – Ну и молчи, я скажу. Я женился и очень счастлив, слышишь меня? И не звони мне больше никогда, и пусть твой идиот мне тоже больше не звонит. Ты поняла?!

Ольга выключила телефон, затем легла на кровать и накрылась одеялом с головой, а еще через пару минут у нее начались схватки.

Ольга уже долго стояла неподвижно и по этому замерзла. Сразу после похорон она пошла сюда, на мост, чтобы остаться в одиночестве и побыть в тишине. Ольга всегда любила мосты, они казались ей связующим звеном, некой дорогой между невидимыми мирами, и это ощущение таинственного и потустороннего будоражило ее воображение. Ольга даже сама пару раз рисовала мосты, и эти картины всегда бы ли очень удачными, они каким-то нереальным образом передавали Ольгино ощущение высоты, полета и свободы. Тем более если рисуешь темперой, когда краски неожиданно меняют цвет после высыхания, – для Ольги это больше походило на мистическое действие, чем на написание обыкновенного пейзажа.

Ольга наклонилась и посмотрела вниз – замерзшая река была припорошена снегом и казалась мертвой и мрачной. «Я ушла с одного кладбища, а попала на кладбище другое». Ольга оперлась руками о перила. «Жизнь такая короткая, если задуматься, наш век так короток, а мы еще умудряемся испортить и эти годы склоками, ссорами и выяснениями отношений. Замерзшая река, кстати, очень удачный замысел для картины, можно попробовать написать. Что-то я давно не бралась за кисть, хотя бы отвлекусь немного».

Ольга постояла на мосту еще некоторое время, а затем, совершенно окоченев, спустилась вниз. Солнце зимой садится рано, и, очутившись в парке, Ольга теперь шла по извилистой дорожке в полной темноте. Когда у нее за спиной захрустел снег, Ольга уже почти вышла к центральной, хорошо освещенной аллее. Ощутив тревогу, она оглянулась и увидела мужчину, который бежал прямо на нее. Его темные волосы выбились из-под спортивной шапочки, массивный нос, несомненно, портил общее впечатление – смуглое лицо, явно не славянская внешность и просто безумные глаза.

«Пацаны говорят, что точно маньяк, и даже словно уже и фоторобот на этого маньяка есть. Кавказец», – моментально вспомнила Ольга слова таксиста, и у нее оборвалось сердце. Парк. Темно. Она одна на безлюдной аллее. С каждой секундой мужчина был все ближе и ближе. Ольга вышла из оцепенения и бросилась бежать, так быстро она не бегала со школьных времен. Она спотыкалась и едва не падала, у нее ломило в груди, воздуха не хватало, но она продолжала быстро передвигать ноги. «Только бы не упасть!» – промелькнуло в голове. Ольга неслась вперед и буквально видела, как она спотыкается, падает, маньяк нагоняет ее и… вырезает глаза?! «Чем он вырезает глаза? – не ко времени подумала Ольга. – Неужели ножом?! О господи!» Силы покинули Ольгу, и незнакомец догнал ее. Какое-то время они бежали рядом, а затем мужчина умчался вперед, даже не взглянув в ее сторону.

Ольга, остановилась и, опершись рукой о березку, пыталась восстановить дыхание. «Господи, какая же я дура. Он не думал причинять мне зло!» Ольга дышала часто и трудно, от холодного ветра ныло горло. Виной всему была, конечно, паника, которая охватила город. Среди населения ходили слухи один страшнее другого, и все время в этих рассказах фигурировал маньяк с большим носом, скорее кавказской национальности. Рассказывали как минимум о пяти трупах, о пяти обезображенных женских трупах, а полиция так и не могла никого найти. В городе ввели комендантский час и рекомендовали одиноким женщинам не ходить по темным улицам и пустынным паркам. Ольга сейчас как раз стояла одна, в темноте, в самом центре парка и ругала себя последними словами. Она так долго стояла на мосту, что совершенно потеряла счет времени, а ей уже через полчаса кормить Таню грудью, и, если она не успеет к этому времени, дочка станет плакать. Отдышавшись, Ольга быстрым шагом пошла вперед и, миновав аллею минут за десять, выбежала к остановке. Автобус подошел практически сразу, Оля юркнула в салон и села на заднее сиденье. Ну все, теперь можно перевести дух. Сегодня был длинный день, Ольга с утра успела побывать в трех местах, сначала сбегала в детскую поликлинику и взяла направление к окулисту – Тане скоро предстоял очередной осмотр. Затем забежала на бывшую работу – там девчонки собрали ей вещички, оставшиеся у них без надобности, от их выросших детей; потом заглянула к адвокату – бракоразводный процесс с Петром набирал обороты, и, наконец, приехала на кладбище. Хоронили Ольгину соседку, ту самую одинокую старушку, которая умерла в своей квартире в окружении четырех кошек. У гроба Марины Вадимовны стояли две бабушки-соседки да Ольга с двумя красными гвоздиками. «А куда кошек дели? Неужели на улицу выкинули?» У Ольги от жалости защемило в груди, она представила себе, как кошаки в лютый мороз сидят возле подъездной двери и ждут, когда Марина Вадимовна заберет их домой. Безнадежно ждут. Ольга не заметила, как заплакала. «Надо хотя бы одну кошку взять к себе», – решила Оля, вытирая глаза варежкой. С того памятного дня, когда очередная истерика Петра привела к внеплановым родам, Ольга не улыбнулась ни разу. Она много плакала и пыталась выжить одна с ребенком.

Ольга едва не проворонила свою остановку. Она уже в последний момент выскочила из закрывающихся дверей автобуса и опять бегом ринулась домой. Ольга чувствовала, что у нее распирает грудь, а это значит, что все сроки кормления малышки истекли. Еще в подъезде Ольга услышала оглушительный детский рев и, запыхавшись, влажными от волнения руками попыталась как можно быстрее открыть замок.

– Оля, ну где же ты ходишь? – Тамара, нянька, которую Ольга нанимала на пару часов в день, когда ей было необходимо отлучиться, пыталась успокоить голодного, орущего ребенка.

– Сейчас, сейчас. – Ольга чувствовала вину, она так глупо задержалась, стоя на мосту и размышляя о смысле жизни. Она метнулась в ванную комнату, быстро вымыла руки и схватила уже захлебывающуюся от плача Таню.