Возрождение - Олег Иосифович Говда

оставляющее во рту приятный, терпкий привкус. А горящая на столе свеча придавала поздней трапезе флер сказочной романтики. Вот только я был так измотан, что организм на присутствие за столом девушки не реагировал. От слова «совсем». Даже когда Сашка залезла на кровать и многозначительно глядя на меня, начала расстегивать пуговицы куртки, я лишь пожал плечами, заметил, что это она зря, ночи еще холодные, улегся рядом, повернулся к ней спиной и через несколько минут спал сном праведника. Ага, того самого, из борделя…

Проснулся от грохота.

Многострадальная дверь, которую я кое-как навесил обратно после визита шпаны, снова была сорвана с петель мощным пинком. А следом в комнату ворвался слепящий свет электрического фонаря. Поймав его глазами, я реально ослеп. Видел только какое-то мельтешение, расплывчатую тень и красные пятна. Что, естественно, никак не проясняло ситуацию.

Потом меня сдернули с кровати и поставили на пол. Но лишь затем, чтобы сильным ударом под дых отправить на пол. Били расчетливо, исключительно для вразумления и чтобы сразу настроить на правильный разговор.

Поваляться не дали, тотчас подняли и сразу тычок в зубы. Опять-таки, без злобы.

Сашка испуганно взвизгнула и утихла. Бить ее, вроде, не били, но либо кулак под нос сунули, либо ножом пригрозили.

— Лось где?

Тот, кто спрашивал, был уверен, что я почти ослеп и ничего не вижу, а от этого должно быть еще страшнее. Я и не видел… ничего… кроме надписи над головой.

Гвоздь. Фракция «Злыдни». Уровень 6

А больше и не нужно. Не того уровня птица, чтобы жуть наводить. Особенно, после разговора с Алтаем.

— Глухой? — и еще один тычок в зубы. — Я тебя спрашиваю: «Где Лось?»

— Не понимаю… — отвечаю первое что пришло в голову, а сам осматриваюсь. Судя по подсвеченным надписям, кроме Гвоздя в комнате еще двое. Третьего уровня.

— Мало врезал? Добавить?

— Я не знаю, кто такой Лось и не понимаю, почему ты о нем спрашиваешь у меня.

— Не лепи горбатого, фуфел! — злится Гвоздь. Не знаю, что он хотел услышать или найти здесь, но результат ему точно не нравился. — Лось с пацанами пошел тебя наказывать… и пропал! Лучше сам колись, не так больно будет!

— О чем? — пожимаю плечами. — Съел я их, что ли?

Плюха прилетела в ответ мгновенно. Я даже не договорил.

— Умный? Поговори мне!

— Сам же спросил… — утираю разбитый нос. Ладонь буквально чешется, так хочется выхватить моргенштерн и уложить всю троицу. Но, если вслед за шантрапой Лося пропадет еще и Гвоздь с подельниками. Который тоже, наверняка, не делал тайны из своих планов… В общем, перебор будет. Одна непонятна — случайность, пусть и странная. Но две подряд… Тут пожиманием плечами не отделаешься. В общем, здесь и прямо сейчас мне их гасить нельзя.

— Не веришь, приходи днем. Ищи. Если, как ты говоришь, Лось был тут, и не один, хоть какие-то следы должны остаться.

Рискую. Воробушек постаралась отмыть квартиру, но мало ли. Могла что-то и не заметить.

Луч фонаря заскользил по стенам, полу… Меня на какое-то время оставили в покое. Я и не дергался. Присел на кровать, нащупал руку Сашки и сжал успокаивающе.

— Ладно, — фонарь вернулся на место, то есть, впился лучом в глаза. — Я вернусь днем. Молись, чтобы твои слова подтвердились.

Посчитав, что достаточно напугал, Гвоздь даже не стал меня больше бить, а повернулся и ушел. Подручные, не получив конкретных указаний, помялись немного у порога, но как только хлопнула входная дверь в подъезде, метнулись следом.

Я слез с кровати, поднял дверь и просто прислонил к косяку. Чтоб сквозняк не гулял. Потом снова лег.

Сашка тотчас прижалась сбоку. Сперва лежала смирно, потом осмелела и положила на меня руку. Выждала еще чуток и тихонько шепнула в ухо:

— Лёнь, как думаешь: они не вернутся?

— Вряд ли. Не видно ж ничего. Завтра — да, а сегодня — вряд ли… Так что, давай спать. А то, последнее время все как-то не получается выспаться…

Девчонка помолчала немного, а потом прошептала еще тише:

— Лёнь, а ты ничего больше не хочешь?

Обалдеть! Увидела во мне защитника и кормильца, и решила привязать покрепче? Используя единственный доступный и проверенный веками способ? Гм… И что? Почему нет? Почти взрослая, даже по до оккупационным временам, красивая… и подержаться есть за что… вернее, будет, если откормить чуток. Вот только сейчас совсем не в тему. Слишком многое навалилось на меня за последние дни. Так что с любовью погодим. Тестостерон из ушей не плещет.

— Сашка, если ты о том, о чем я подумал, то хочу… Очень хочу. Ты мне нравишься. Но не сейчас. И уж точно не в этом клоповнике. Такая красавица как ты достойна лучшего. Погоди пару деньков. Выберемся отсюда, найдем себе дом получше… Обустроимся. Вот тогда и вернемся к этому разговору. Если не передумаешь.

Угадал… Это не чувства, всего лишь желание угодить. Девушка облегченно вздохнула, расслабилась и прижалась еще плотнее. А там и засопела размеренно. Вот и хорошо. Спокойной ночи. Что-то мне подсказывает, что завтрашний день будет не менее менингитнее. Гвоздь не отстанет, Алтай ждет добычу, и задание не выполнено… Из отпущенных сорока восьми часов уже почти сутки прошли, а я до сих пор понятия не имею, кто на самом деле грохнул сержанта и с какого боку подъезжать с этим к Возгену.

Можно, конечно, метаться по комнате, изображая мыслительный процесс, но что-то мне подсказывает, что от хорошего и крепкого сна пользы будет больше. Так что, спокойной ночи. Утро вечера мудренее.

Несмотря на ночное вторжение и ноющую челюсть, выспался отлично и проснулся полный сил. Какое-то время лежал, любуюсь сонным личиком Воробушка. Во сне девчонка казалась еще совсем ребенком, так что даже стало немного стыдно за те мысли, что посещали меня прошлой ночью. Несмотря на то, что Саша сама предложила. Нет, так то я ощущал плечом и бедром вполне взрослые округлости, но прямо сейчас она вызывала во мне чувства очень далекие от страсти.

— Чего?

Девушка, видимо, почувствовала взгляд и проснулась.

— Ничего. Любуюсь…

— Ааа… — Сашка слегка покраснела. — Ну, это бесплатно… Что делать собираешься?

— Охотиться…

— Может, не стоит каждый день? Надо силы беречь. Тебе когда кровь сдавать?

— Кстати, хорошо что напомнила, — плеснул себя по лбу.