Колдуны и министры - Юлия Латынина

– Произошло чудо, – спокойно сказал Нан. – Еще в этот день трое человек видели девятихвостую лису. Одной женщине явился призрак мужа, убитого месяц назад в Чахаре, и назвал имя убийцы. Арестовали у Красных ворот колдуна за незаконные заклинания… И еще девять или десять чудес. Итого, – тринадцать с половиной чудес, среднестатистическая норма.

Бьернссон засмеялся:

– Ну хорошо. Вы проведете реформы и совладаете с двенадцатью с половиною чудесами. А куда вы денете одно, настоящее?

Нан, скосив глаза, задумчиво изучал лопух, столь неудачно приобретенный Бьернссоном.

– Значит монастырь закрывают?

– Закрывают-закрывают, – замахал руками Бьернссон, – высокая комиссия нашла дальнейшие поиски бога нерентабельными, – все закрывают, даже базу в северном море. Впрочем, насчет базы ходят слухи, что ее согласен финансировать Клайд Ванвейлен, – знаете, тот, который четверть века назад первый грохнулся об эту планету. Он, оказывается, стал миллиардером, – видно, его здесь научили, как делать людям гадости.

Первый министр молчал, выжидая, что будет дальше. Его глаза цвета карамели смотрели вежливо и равнодушно.

– Кстати, о гадостях, Дэвид, поздравляю! Какие слухи бродят о причинах казни вашего предшественника! Самый рациональный – такой: государь и господин Нан обернулись котами и пошли гулять в Нижний Город, а министр Ишнайя, проведав об этом, чуть не загубил государя-кота.

– А что ж, по-вашему, произошло на самом деле?

– Полно, Дэвид! Это было неизбежно: все ползло и лопалось, нужен был козел отпущения.

И Бьернссон опять с наслаждением запустил зубы в лепешку «завязанные ушки».

– Ладно, – сказал Нан. – Я вижу, вам угодно, чтоб начальство вас считало мертвым. Вы прячетесь от своих, не от вейцев. Спасибо хоть, что меня сочли вейцем. А если я вас – выдам?

– Ой, – сказал Бьернссон, – если меня увезут с планеты, я проем все ваши потроха. Я буду везде кричать, что вас надо убрать любой ценой, я буду популярно разъяснять, что из таких, как вы, вырастают маленькие фюреры, я буду красноречивей Демосфена…

– А если я вас убью?

Бьернссон вздохнул.

– Я безобиден, Нан. Я ни во что не полезу. Может, даже пригожусь…

– Убирайтесь, – сказал Нан, – пока целы. Я не дам вам документов. Без документов вас зарежут в первой же канаве, а с документами – во второй, и я не желаю быть с этим связанным.

Бьернссон с некоторым трудом доел лепешку и стал глядеть на Нана грустными серыми глазами. Он не ожидал, что этот человек ему откажет.

– Ладно, – проговорил Бьернссон, – будем считать, что я зашел к вам, чтобы отдать вот это. До свидания.

И с этими словами Бьернссон вынул из-за пазухи тряпочку и протянул ее Нану. Нан развернул тряпочку. В тряпочке лежал длинный нож, а скорее талисман «рогатый дракон», с серебряным крючком для ловли демонов и тремя кисточками красного шелка, – тот самый, который у Нана украли две недели назад. Нан потерял дар речи.

– У министров, – усмехнулся Бьернссон, – я гляжу, скоропортящаяся судьба, и чиновнику эта штука нужнее, чем бродяге. Только не хватайтесь за него так же быстро, как давеча за подсвечник.

Встал и пошел к двери.

– Откуда это у вас? – заорал Нан.

– А у вас? Вам в Харайне дали лазер. По казенной надобности. Кто соврал, что его утопили варвары?

– Но тут же, – жалобно сказал министр, – какие-то биоритмы, датчики… Мне же говорили: из него могу стрелять только я. Совершенно надежно.

Физик засмеялся.

– Сразу видно, что вы не технарь, Дэвид. Иначе бы вы знали, что совершенно надежная техника отличается от ненадежной тем, что ненадежная отказывает регулярно, а надежная – в самый критический момент. Я могу вам изложить полсотни способов надуть этот датчик… И вот представьте себе, я иду по этому разграбленному саду, у костра сидит веселая компания, а над костром жарится бывший хозяйский баран. Меня страшно волнует этот баран, я подхожу, сообразив, что как представитель народа имею право на конфискованное. И вдруг я замечаю в руках главаря этот талисман, который я, если помните, сам оборудовал, и вся эта компания в демократическом порядке обсуждает, много ли талисман стоит, и умеют ли из него вылетать драконы.

Только тут Нан понял, как это физик пристал к воровской компании. В глубине души министр был совершенно поражен. «Этот человек мог бы не отдать оружие просто так, а пытаться меня шантажировать», – подумал Нан. «Либо он понял, что это кончилось бы для него очень плохо, либо, несмотря ни на что, у него есть особое чутье… Нет, он выживет и поумнеет».

Тут Нан вспомнил, что рассказывали об ограблении Тауталаковарки, и похолодел.

– Так, – cказал Нан, – значит, когда вас загнали в сарай…

– В лаковарку, – поправил Бьернссон.

– В лаковарку, – это вы расплавили стенку… А что сказали ваши товарищи?

Бьерннсон закусил губу.

– Право, – сказал он, – даже обидно! Наш главарь, Свиной Глазок, как и большинство здешних донов, пользуется репутацией колдуна. Я стоял в углу, а он размахивал факелом и произносил слова, которые я никогда не слышал, так что не знаю, относятся ли они к разряду собственно заклинаний или ругательств. Нервы у всех были взвинчены… Словом, решительно все мои товарищи рассказывают, что изо рта Свиного Глазка вылетели двадцать тысяч драконов и проели стенку. И первый, кто в это свято верит – он сам. И хотя мое авторское самолюбие оскорблено, я не протестую.

«Будем считать, что он прав, – подумал Нан. – Там, говорят, был сущий ад, сгорели все бочки с лаком, если хозяин, конечно, не прибедняется от налогов. Даже Шаваш ничего не заметил – или мне не сказал…»

Нан вздохнул, встал, подошел к каменному столику для лютни, нажал где-то сбоку и вынул из тайника – укладку, а из укладки – медальон. Медальон он протянул Бьернссону, тот стал внимательно глядеть.

– Сейчас по империи бродит человек. Ему двадцать два года, и он очень похож на человека, здесь изображенного. Он называет себя Киссуром, или Кешьяртой и считает себя сыном человека по имени Марбод Белый Кречет, хотя этого не может быть, потому что он родился через три года после смерти Марбода. Он был чиновником империи, доплыл до Западных Земель и был посажен за это в тюрьму: он, видите ли, не привез золота. Он не нашел золота, потому что золото выгреб Ванвейлен. Он не нашел разбитого корабля Ванвейлена, потому что у вас, слава богу, хватило ума предусмотреть такую возможность. Я хочу найти его. Я дам вам документы, вы будете бродить везде, кто знает…

– Экий, – сказал Бьернссон, вглядываясь в медальон, – Колумб.

Министр засмеялся:

– Вы неисправимый европеец. Этот человек мог плыть на Запад только за двумя вещами: за золотом для восстания или затем, чтобы отомстить за смерть своего отца соплеменникам Ванвейлена.