Элита. Взгляд свысока - Ирина Волчок

— Бешеный Полковник ее отец? Тогда я сейчас ему скажу… Хотя вообще-то когда он занят делом — лучше под руку не соваться.

Полковника все-таки сумели оторвать от дела. Он вышел возбужденный, веселый, сверкая глазами, полыхая малиновым румянцем. Увидел Александру с Настёной на руках, оскалил зубы, — наверное, это он так улыбнулся, — сказал слегка плывущим голосом:

— Я свою дочь никому в обиду не дам… Любого по стенке размажу… У ти, моя масенькая… Не бойся никого…

— Настя без сознания, — громко, четко, раздельно сказала Александра, с ненавистью глядя в его расплывшиеся зрачки. — Она очень испугалась, когда вы начали избивать пожилого человека… Больного и слабого… Насте срочно нужна медицинская помощь. Немедленно вызовите «скорую».

— Сюда, что ли? — удивился полковник. — Ты сама поняла, что сказала?

Александра молчала, и он замолчал, постепенно отходя от своего хищного азарта. Помолчал, похлопал глазами, неуверенно спросил:

— А чего это она, а? Вроде все хорошо было, смеялась…

— Она не смеялась, а кричала, — уже совсем не скрывая ненависти, сказала Александра. — Она очень испугалась. Она без сознания. Вы в состоянии это понять? Вызовите «скорую»!

— Так надо водой побрызгать, — засуетился полковник. — Погоди, сейчас я водички принесу…

Он скрылся за дверью — за той же самой дверью, — и что-то заговорил там начальственным голосом. Александра скрипнула зубами и понесла Настёну на улицу. Водитель вышел из служебного «Мерседеса» полковника, распахнул заднюю дверцу, заметил, в каком состоянии Настёна, вопросительно поднял брови.

— Без сознания, — с отчаянием объяснила Александра. — В больницу срочно надо.

Водитель молча кивнул, помог устроить Настёну на заднем сиденье, полез на свое место. Из отделения милиции выскочил полковник, торопливо зашагал к машине, сел впереди, хлопнул дверцей, обернулся, хмуро спросил:

— Ну, как она?

— В больницу, — сквозь зубы ответила Александра.

— Домой, — приказал полковник водителю.

Поехали домой…

Валентина все-таки вызвала врачей. Каких-то своих, специальных, только для элиты — чтобы никто ничего, не выносить сор из избы и так далее. Александра была с врачами у Настёны. Валентина в соседней комнате орала на полковника:

— Тебе это зачем было надо?! Зачем?! Зачем?! Зачем?!

— Будет еще всякое чмо на мою доченьку своими лапами махать! — тоже орал полковник.

Александра слушала весь этот бред и тупо думала, что сегодня полковника весь день спрашивают: «Зачем?» И он ни разу никому не ответил. Наверное, сам не знал.

Настёну увезли в больницу. Александра поехала с ней. Настёну нельзя было оставлять одну. Мало ли что — вдруг Бешеный Полковник припрется навестить дочь. А рядом никого не будет. Валентина с дочерью все время находиться не могла, у Валентины была работа и связанные с ней неприятности. Она ждала, когда Настя совсем выздоровеет. Тогда они вместе займутся шопингом. Или съездят куда-нибудь. Или в гости сходят…

Настя совсем так никогда и не выздоровела. Александра до сих пор думала, что это она виновата в том, что не сумела спасти ребенка…

— Ну, нет, Саша, вы-то что сделать могли? — Нина Максимовна была потрясена рассказом, хотя Александра рассказала ей далеко не все. — С родителями-то все-таки не поспоришь… Тем более — с такими. Что вы могли сделать? Ничего.

— Убить бы могла, — сказала Александра. — Надо было вовремя этого выродка убить — и все.

Нина Максимовна махнула рукой, помолчала, повздыхала, повытирала глаза и осторожно спросила:

— А где он сейчас? Потом что было-то?

— Бешеный Полковник сдох… — Александра сама услышала в своем голосе злобное торжество и глубоко подышала, чтобы успокоиться. — Через день в какой-то газете фотография появилась, как он в парке бьет ногами того дядьку… Дядька каким-то профессором оказался. Плюс к тому — его секретарша донос на него написала. Но и до этого какое-то расследование затевали. В общем, за решетку он не попал, но в рядовые разжаловали. Это с такой-то высоты… Через год совсем спился, по пьянке свалился с лестницы, инвалидность дали. У своей матери жил. Почти не выходил, но все равно пил. В конце концов почки отказали. А Валентина пока живая… Пьет тоже страшно. Охранное агентство потеряла, компаньоны отобрали. Сначала пропивала то, что у мужа отсудила. Квартиры без конца меняла. Семь комнат — на четыре, четыре — на две. Доплаты пропивала. Последнюю квартиру уже не пропьёшь, там Настёна прописана. Бабушка, мать Валентины, все время с Настёной. Валентину к дочке не допускает. Валентина, говорят, уборщицей где-то работала. Уволили: пьёт. Бутылки собирает. Очень надеялась на смерть полковника: Настёна-то — наследница. Но никакого наследства не оказалось, он тоже все пропил. И пенсия у Настёны копеечная, на хлеб и воду. Какое там лечение… Хотя, говорят, если бы и деньги были, ей никакое лечение уже не может помочь. Инвалидность. Первая группа.

Нина Максимовна в последний раз шмыгнула носом, крепко вытерла глаза большим клетчатым платком, сунула его в карман халата, вздернула подбородок и решительно сказала:

— Всё, Саша, всё… Я поняла. Детей надо защищать, даже если родители такие… такие. То есть если опасность — тогда защищать. Если что — я самого хозяина к Насте не подпущу. Только через мой труп. Стеной встану. Правильно?

— Правильно, — согласилась Александра и невольно улыбнулась, представив, как маленькая Нина Максимовна встает стеной на пути Хозяина. Он же перешагнет, даже не заметив. — Только Владимир Сергеевич никогда не причинит вреда своей дочери. Никогда! Я ведь уже говорила: нам повезло с хозяином, а Насте повезло с отцом. Владимир Сергеевич очень хороший отец. Он Настю любит, и любит… правильно. Конечно, возможности избаловать дочь у него неограниченные. Я уверена, что ему очень хочется ее побаловать иногда. То есть, скорее всего, часто. Все нормальные родители любят баловать своих детей. Но Владимир Сергеевич — очень умный человек. Он понимает, что даже его возможностей может не хватить, чтобы защищать дочь всю жизнь. Он хочет, чтобы его дочь выросла самостоятельной. Умной и образованной. И с чувством юмора… М-да. К тому же — он не пьет. В том смысле, что у него нет зависимости от алкоголя. В общем, становиться стеной на его пути нет никакой необходимости. Надеюсь, что и не будет. Если я кому-то и доверила бы Настю, так именно отцу. Без всяких сомнений. Могла бы спокойно умереть, оставив Настю отцу.

— А матери? — неуверенно спросила Нина Максимовна. — Я ведь уже четвертый день здесь, а Настиной матери так и не видела. Даже на работу вы меня принимали. Хозяйка, наверное, занята сильно, да? Наверное, тоже бизнес какой-нибудь?

— Бизнес… Да, как раз сейчас она собирается начинать новый бизнес, — начала Александра.

— Добрый вечер, — сказал негромкий, но привычно грозный голос за окном. — Александра, я хотел бы с вами поговорить. Мне войти в дом или вы выйдете ко мне?