Assassin's Creed. Ренессанс - Оливер Боуден

– Да. Я… сам об этом позаботился.

Этот вопрос Клаудия задала, когда они переходили Арно. Эцио невольно бросил взгляд на реку и благодарил Бога, что им удалось беспрепятственно добраться до южных городских ворот. Здесь он пережил несколько тревожных минут. Власти усилили посты на выезде из города. К счастью, фальшивые документы Паолы с честью выдержали испытание. Стражники придирчиво вглядывались в лица одиночных молодых путников и потому не обратили внимания на скромно одетую семью простолюдинов.

Их путь лежал на юг. Первый привал они рискнули сделать, только когда отошли на приличное расстояние от города. У местных крестьян Эцио купил хлеба, сыра и вина. Подкрепившись, путники позволили себе короткий отдых возле пшеничного поля, в тени раскидистого дуба. Молодому Аудиторе приходилось обуздывать собственное нетерпение. До Монтериджони было почти полсотни километров. Не так уж и далеко, но Эцио и Клаудия были вынуждены примеряться к шагу матери. Горе изрядно подорвало силы Марии и заметно состарило ее. Она так и не оправилась от потрясения. Молодой человек надеялся, что дядя Марио позаботится об их несчастной матери. Но какими бы прекрасными ни были созданные ей условия, выздоровление все равно наверняка не будет быстрым. Если по пути не случится ничего неожиданного, Эцио рассчитывал достичь дядиного имения под вечер следующего дня.

Ночь они провели в заброшенном сарае, где нашлось чистое, теплое сено. Поужинав остатками купленных припасов, брат и сестра устроили для матери мягкую постель и уложили спать. Женщина ни на что не жаловалась и, казалось, даже не понимала, где находится. Но когда Клаудия попыталась взять у нее шкатулку Петруччо, чтобы та не мешала ей спать, Мария пришла в неистовство, оттолкнула дочь и обрушила на нее поток брани, какую можно услышать разве что из уст рыночных торговок. Потрясенные, брат и сестра молча переглядывались.

К счастью, спала Мария спокойно и наутро выглядела отдохнувшей. Все трое вымылись в соседнем ручье и выпили чистой воды, заменившей им завтрак. Путь продолжался. День выдался теплым, но не жарким. Приятный ветерок обдувал им лица. За все время пути им встретилось лишь несколько повозок. У людей, работавших на полях и в садах, трое путников не вызывали никакого интереса. Эцио сумел купить фруктов для матери и Клаудии. Сам он не чувствовал голода. Беспокойство, не покидавшее его все это время, отбивало желание есть.

Сердце молодого человека радостно забилось, когда во второй половине дня он увидел вдали залитые солнцем стены городка Монтериджони. Правда, до холма, на котором он стоял, было еще далеко, но уже через пару километров начинались земли, подвластные Марио Аудиторе. Дядя был умелым и рачительным хозяином. Вдобавок он заботился о безопасности своих владений. Близость Монтериджони заставила всех троих ускорить шаг.

– Мы почти у цели, – сказал Эцио, улыбаясь Клаудии.

– Grazie a Dio[51], – ответила она и тоже улыбнулась.

Увы, радость оказалась преждевременной. За поворотом дороги их ждал старый «приятель» Эцио, которого Аудиторе никак не рассчитывал увидеть здесь. Человек этот был не один. Его сопровождало не менее дюжины солдат в голубых, расшитых золотом мундирах. У одного из них в руках был ненавистный Эцио штандарт с золотыми дельфинами и крестами на голубом фоне.

– Эцио! Buon giorno! Смотрю, ты не один, а с семейством. Точнее, с его остатками. Какая приятная неожиданность!

Он кивнул своим людям, и те с двух сторон перегородили путникам дорогу, взяв алебарды наперевес.

– Вьери!

– Представь себе. Едва моего отца выпустили из тюрьмы, он с великой радостью дал мне этих бравых солдат и щедро оплатил их участие в охоте. Но ты меня обидел. Как ты мог покинуть Флоренцию, даже не попрощавшись со мной?

Эцио вышел вперед, загораживая собой Клаудию и мать:

– Вьери, чего ты хочешь? Разве тебе мало того, что удалось достичь вашему семейству? По-моему, ты должен только радоваться.

Вьери вскинул руки:

– Чего я хочу? Даже не знаю, откуда начать. У меня столько желаний. Посмотрим… Большой дворец, двух новых скакунов, красавицу-невесту… Ах да, еще убить тебя!

Вьери обнажил меч, дав своим людям сигнал быть наготове, а сам двинулся к Эцио.

– Я удивлен, – ответил молодой человек. – Неужто ты собираешься одолеть меня в одиночку? Впрочем, ты не очень-то рассчитываешь на свои силы, раз взял с собой столько головорезов!

– Ты недостоин пасть от моего меча, – заявил Вьери, убирая меч в ножны. – Чтобы тебя прикончить, мне хватит и кулаков. Прошу прощения, если тебя это огорчит, tesora[52], – обратился он к Клаудии. – Но ты не волнуйся, я управлюсь с ним быстро, а потом поищу способ утешить тебя и даже твою мамочку!

Эцио, не мешкая, рванулся вперед и ударил Вьери в челюсть. Противник, застигнутый врасплох, зашатался, но устоял на ногах. Махнув солдатам, чтобы не вмешивались, он с яростным рычанием бросился на Эцио. Удары сыпались градом. Молодому Аудиторе удавалось их отражать, но неистовство Пацци не позволяло ему нанести ответный удар. Они сцепились, борясь за контроль над противником. Иногда их расталкивало в разные стороны, но уже через мгновение они с удвоенной прытью снова бросались друг на друга. Как известно, гнев во время поединка лишь множит ошибки. Вьери было не совладать со своим бешенством, и Эцио этим воспользовался. Предвидя сильный удар правой, задуманный Пацци, Аудиторе чуть сдвинулся, и кулак противника просвистел мимо его плеча. По инерции Вьери начал заваливаться вперед, Эцио поставил ему подножку, и наследник семейства Пацци рухнул в дорожную пыль лицом вниз прямо под ноги солдат. Там Вьери встал, потрогал кровоточащие ссадины на физиономии и оцарапанными руками принялся отряхивать пыль.

– Я устал с тобой возиться, – сказал он и крикнул солдатам: – Прикончите Аудиторе и его женщин! Зачем мне этот тощий маленький головастик и carcassa[53], которую они зовут матерью?

– Coniglio![54]– крикнул тяжело дышащий Эцио и выхватил меч.

Но «охотники» Вьери окружили его со всех сторон, держа алебарды наготове.

Круг сужался. Эцио размахивал мечом, стараясь заслонять собой мать и сестру, но его положение становилось все тяжелее. Вьери гадко посмеивался, стоя в стороне и предвкушая скорую победу. Вдруг в воздухе что-то просвистело. Слева от Эцио двое солдат зашатались и упали, выронив свои алебарды. У каждого из спины торчала рукоятка метательного ножа. Бросок был сделан мастерски. На голубых мундирах, будто цветы, расцвели ярко-красные пятна крови.

Вскоре и третий солдат упал с ножом в спине. Остальные попятились.

– Что за колдовство? – завопил Вьери, выхватывая меч и дико озираясь по сторонам.