Зеленая мумия - Фергюс Хьюм

– Дорогая моя девочка, – протянула госпожа Джашер со вздохом облегчения. Она привстала и нежно поцеловала Люси в щеку. – Я уверена, мы поладим.

– Если будем держать дистанцию. Вы ведь знаете: мир искусства далек от мира науки. И не забывайте, миссис Джашер: мой отчим мечтает отправиться в Египет на поиски таинственной могилы.

Селина кивнула:

– Да, я обещала, что, когда получу деньги брата, помогу профессору организовать эту экспедицию. Но мне кажется, что лучше потратить деньги, предложив награду… чтобы отыскали эту ужасную мумию.

– Хорошо, – усмехнувшись, проговорила мисс Кендал. – Но профессор должен сам сделать выбор.

– Это до брака, а не после. Потом можно будет легко управлять, как всеми другими мужчинами.

– С ним будет нелегко справиться, – сухо возразила девушка. – Он очень упрям, а иногда даже по-женски капризен.

– Хм-м-м! Я понимаю. У него трудный характер, и между нами, если бы не титул, я бы и не подумала выходить за него. Все это выглядит словно большая авантюра, если он сделает меня леди Браддок, то я готова дать ему достаточно денег, чтобы исполнить его желание и вернуть ему эту несчастную мумию. Обмен, на мой взгляд, равноценный. К тому же можете не беспокоиться за отчима: я его не обижу.

– Я совершенно уверена, что к добру или к худу, но профессор настоит на своем. Я беспокоюсь не столько о его счастье, сколько о вашем.

– Действительно… А вот и чай. Джейн, подвинь столик к камину, между мной и мисс Кендал. Благодарю. Сдоба на буфете. Спасибо. Нет-нет, больше ничего не нужно. Закрой за собой дверь.

Хозяйка налила гостье китайского чаю и, протянув ей чашку, возобновила прерванный разговор:

– Не вижу никаких причин вам обо мне беспокоиться, дорогая. Я способна позаботиться о себе, да и профессор – человек мягкосердечный.

– Он мягкосердечен, только пока ему никто не мешает. Дайте ему заниматься своим хобби, и он никогда не побеспокоит вас. Но, боюсь, он не захочет жить в Лондоне и не согласится на то, чтобы вы содержали салон.

– Почему нет? Салон означает известность. Я соберу вокруг себя всех столичных ученых и сделаю этот дом настоящим центром светского общества. Профессор же может оставаться в своей лаборатории, если он так хочет. Как его жена, я и сама смогу сделать все необходимое. А впрочем, моя дорогая, – госпожа Джашер отпила чая, – сейчас об этом говорить слишком рано. Раз в целом вы не против моего брака с вашим отчимом, то оставьте все детали мне. Хотя, конечно, я с радостью приму любой совет, как лучше к нему подобраться.

Люси какое-то время молчала, глядя в свою кружку.

– Теперь вы должны будете сообщить профессору, что ваш брат умер и вы разбогатели, – многозначительно сказала она, наконец. – Однако я советовала бы вам надеть траур. Иначе профессор Браддок будет сильно удивлен.

– Да, судя по всему, у него и в самом деле очень чувствительное сердце, – словно между делом заметила Селина. – Меня с братом почти ничего не связывало, а уж профессор-то о нем и не слышал. Однако я последую вашему совету. В конце концов, черный мне к лицу. – Она провела ладонью по чайному столику. – Ну, а что же вы, дорогая?

– Мы с Арчи сыграем свадьбу весной.

– А ваш второй поклонник уже вернулся?

– Сэр Фрэнк Рендом? – переспросила мисс Кендал, покраснев.

– Конечно. Он заходил ко мне вчера, и я не сказала бы, что он убит горем.

Люси кивнула, покраснев еще сильнее:

– Предполагаю, что его утешила другая женщина.

– Конечно. Нынешние молодые люди такие ветреные. У них на уме то одна девушка, то другая. Вы злы на него?

– Нет, ничуть.

– А по-моему, очень даже да, – усмехнувшись, возразила вдова. – Иначе какая же вы женщина! Уж я-то знаю, каково видеть молодого человека, столь легко меняющего свои сердечные пристрастия.

– Кто же она? – быстро спросила Люси, отведя взгляд.

– Донна Инес де Гавангос.

– Испанка?

– Я бы сказала, колониальная испанка из Лимы. Ее отец, дон Педро де Гавангос, случайно встретился с сэром Фрэнком в Генуе.

– И? – нетерпеливо поинтересовалась Люси.

Госпожа Джашер пожала пухлыми плечами:

– Ну, дорогая, неужели вы не можете сложить вместе два и два? Конечно, сэр Фрэнк влюбился в Инес – этого темного ангела.

– Темного! А я светловолосая! Выходит, он вовсе меня и не любил.

– Возможно, сэр Рендом захотел перемен. Он поставил на белое и проиграл, и потому в этот раз решил поставить на черное. Вот что делает с людьми Монте-Карло! Кроме того, эта молодая дама – Инес – богата. А Фрэнк сказал мне, что проиграл очень большую сумму – много больше, чем мог себе позволить. Однако мне показалось, вы не очень-то довольны.

При этом замечании Люси словно пришла в себя.

– Что вы, я рада. Конечно, любой женщине было бы горько видеть, что отвергнутый жених так быстро забыл бы ее. Но, в конце концов, я не могу обвинять сэра Фрэнка за то, что он попытался найти утешение. Если я выйду замуж раньше, он будет танцевать на моей свадьбе, а если он успеет первым, то я станцую у него.

– И вы оба потанцуете на моей, – подытожила госпожа Джашер. – Просто какая-то свадебная эпидемия! Через день или около того донна Инес должна приехать сюда вместе со своим отцом. Как я слышала, они остановятся в военной гостинице.

– Как, в этой жуткой дыре?

– Что вы, это чистое и весьма приличное местечко. Кроме того, сэр Фрэнк едва ли мог бы пригласить их остановиться в форте, а у меня тут нет лишней комнаты, чтобы принять их. Однако я уверена, что донна Инес и Рендом непременно зайдут ко мне, точно так же, как вы с Арчи в свое время.

– Боюсь, две пары в вашей гостиной никак не поместятся, – рассмеялась Люси, вставая и собираясь уходить. – Я очень надеюсь, что все сложится хорошо: вы станете женой господина Хоупа, я буду миссис Браддок, а Рендом возьмет в жены свою Инес. Но я хотела бы знать еще одну вещь…

– Какую же?

– Почему была украдена эта мумия? Кому она нужна, кроме ученых?

– Выходит, убийца и вор – ученый, – подытожила госпожа Джашер. – Надеюсь, когда-нибудь мы узнаем правду. А тем временем будем наслаждаться жизнью.

– Это хороший совет, я постараюсь им воспользоваться, – объявила мисс Кендал и, счастливая, покинула гостеприимный дом своей старшей подруги.

Профессор Браддок был человеком методичным и вел жизнь, размеченную по часам и календарю. Он поднимался в семь утра, будь то лето или зима, и готовил себе обильный завтрак, так что оставался сытым до самого ужина, который вкушал в довольно необычное время – в пять тридцать, если, конечно, в этот день у него не было никаких гостей. Джулиан Браддок презирал саму идею послеполуденного завтрака, как и дневного чаепития. Он утверждал, что двух приемов пищи в день вполне достаточно для обычного человека, ведущего сидячий образ жизни, ибо слишком обильная пища может помешать разумному мышлению, которое так необходимо ученому. Так что обычно профессор весь день – с девяти до четырех часов – работал в «музее», если, конечно, его хобби можно было назвать работой. Затем профессор совершал короткую прогулку по саду или по деревне – на час или два. Поев, он обычно просматривал научную прессу или, развлечения ради, раскладывал пасьянс-другой. Но в семь вечера он неизменно удалялся в свой «музей», где продолжал работу. Спать ученый ложился в полночь, так что можно представить, какой обширный объем работы он мог сделать за день. Казалось, во всем мире не существует более трудолюбивого или методичного человека.