Месть Бешеного - Виктор Доценко

— Да нет, на опознание привели… — не моргнув глазом, ответил Савелий. — Из нашей «хаты», что ли? — А черт их знает! Менты, что привели меня, стоят у другой «хаты» и что-то выясняют… Все, идут! Пока! — быстро прошептал он и тут же захлопнул «кормушку».

Чтобы поддержать версию Савелия, Зелинский, который слышал последние его слова, грозно прикрикнул:

— А ну отойдите от камеры, свидетель! Кто позволил? Почему не смотрите за ним? — Он так вошел в роль, что даже полковник встрепенулся, но тут увидел смеющиеся глаза прокурора и тоже подыграл:

— Виноват, товарищ прокурор, недоглядел! — Ладно, достаточно, — прошептал Зелинский. — Ведите нас на кухню…

Минут через пятнадцать они уже были в подсобном помещении тюремной кухни. Выгнав посторонних, полковник приказал пригласить Мартиросова к прокурору, а сам тут же предупредительно вышел, чтобы не мешать. Прапорщик лихо откозырял и буквально через минуту ввел осужденного.

— Мартиросов? — спросил Зелинский. — Валентин Александрович, двести шестая, часть вторая, два с половиной года строгого режима! — привычно отрапортовал тот и вопросительно уставился на двух штатских.

— «Баклан», значит? — усмехнулся Савелий. — О, начальник «по фене ботает»? — хмыкнул тот и было непонятно, с одобрением или с сарказмом.

— Я представитель прокуратуры города, а этот человек представится сам, — кивнул Зелинский в сторону Савелия.

— Инструктор музея ветеранов КГБ Заславский.

— Интересно, для чего я вам понадобился, гражданин прокурор? — Мартиросов уставился на Зелинского.

— Узнал? — улыбнулся он. — Тем лучше. Надеюсь, не забыл, что ты мне кое-чем обязан?

— Что вы, гражданин прокурор, я вашего добра по гроб жизни не забуду! — с горячностью подтвердил Мартиросов, — Чем могу вам помочь?

— Не мне, а моему приятелю. — А мне без разницы.

— Да, нам действительно нужна ваша помощь, Валентин Александрович,

— подтвердил Савелий. — Мы сейчас готовим праздничный стенд к юбилейной дате, и у нас возникло затруднение с вашим дядей, генералом Рассказовым…

— А что с ним случилось? Я вроде слышал, он за границу сдернул? — Мартиросов брезгливо сплюнул. Его первоначальное напряжение спало, едва только он услышал, что ему ничего не угрожает. — Не мог подождать, чтобы меня отсюда вытащить!

— Ошибаетесь, Валентин Александрович, — мягко возразил Савелий, — Он не «сдернул», как вы выразились, за границу, а пропал там без вести. Это заслуженный генерал и, судя по всему, враги убрали его! — не без пафоса, но с большим усилием врал Савелий.

— Так что вы хотите с меня? — заключенный удивленно посмотрел на Савелия: как бы там ни было, всегда приятно слышать, когда так высоко ценят твоих родственников.

— Так получилось, что в архивах не сохранилось ни одной приличной его фотографии… — Савелий говорил так, что вряд ли нашелся бы человек, который мог усомниться в его искренности.

— И только-то? — Мартиросов усмехнулся. — Когда со мной по-хорошему, то и Март не откажет в содействии. Есть у меня его фотография. Кстати, в мундире, при всех наградах… он мне подарил ее в день моего шестнадцатилетия.

— И где же она? — нетерпеливо спросил Савелий, быстро переглянувшись с Зелинским.

— У меня. С месяц назад попросил сестренку принести ее, а то братва не верила, что у меня родной дядюшка — генерал.

— Неужели тебе разрешили такое фото иметь при себе? — недоверчиво нахмурился Зелинский.

— Скажете тоже, гражданин прокурор! Кто же разрешит такое держать в личных вещах осужденного? Конечно, же нет! Фотография хранится у отрядного, капитана Селиверстова. — Он хитро уставился на Зелинского, довольный тем, что смог за глаза польстить своему непосредственному начальнику, от которого многое зависело здесь, в местах лишения свободы.

— Я могу ее позаимствовать? На время! — тут же добавил Савелий. — Если с возвратом, то без проблем. — Благодарю! — Савелий взглянул на Зелинского. — Разрешите? — Он вытащил из кармана пачку «Явы».

— Минутку! — Зелинский взял пачку, открыл ее, осмотрел и только после этого разрешил передать осужденному.

— Вот спасибо! — обрадовался Мартиросов. — Если что еще нужно будет — наведывайтесь. Март завсегда поможет!

— Непременно. Можете идти! — ответил за Савелия Зелинский.

Как только Мартиросов вышел, к ним вернулся полковник.

— Ну как, удачно? — поинтересовался он. — Почти… — уклончиво ответил Зелинский. — Капитана Селиверстова можно видеть? — А сколько сейчас? — Пятнадцать тридцать, а что? — Через полчаса он заступает на дежурство. Может, ко мне на рюмку чая зайдем? — Полковник выразительно посмотрел на Зелинского.

— Разве только на полчасика, и только на рюмку чая… — согласно вздохнул Зелинский.

Странные, до боли щемящие чувства овладели Савелием, когда он снова шел по бутырским коридорам до административного корпуса. Эти вонючие лабиринты навевали такую тоску, что хотелось завыть во весь голос. Казалось, что он снова под конвоем и уже никогда не сможет вырваться отсюда. Сколько же народу прошло через это тюремное сито? Сколько проклятий и стонов слышали эти стены? Сколько поломанных судеб и жизней видели они?

Савелий настолько был погружен в свои мысли, что очнулся только тогда, когда в кабинет вошел высокий, худощавый, похожий на туберкулезника, капитан. — Вызывали, товарищ полковник? — Да, Серафим Петрович. Принесите сюда личные вещи осужденного Мартиросова!

— Что-то случилось? — напряженно спросил капитан, подумав, что его ожидают неприятности.

— Ничего не случилось, — с добродушной улыбкой заверил Зелинский.

— Просто нам нужна фотография, которая хранится в его личных вещах. Между прочим, с согласия самого осужденного! — добавил он с той же улыбкой.

— Господи! Да я бы вам ее и без всякого согласия выдал, — облегченно воскликнул капитан.

— А без согласия нельзя! — строго заявил Зелинский. — Только по постановлению суда. Это, между прочим, вам положено знать по должности.

— Я, конечно же, знаю об этом, но фотографии людей в военной форме держать осужденному не положено, — упрямо возразил Селиверстов.

— Ладно, хватит о юридических тонкостях. Несите фото! — прервал его размышления прокурор.

Вскоре они уже держали в руках фотографию генерала Рассказова. На них смотрело упрямое сердитое лицо уставшего человека. Его умные глаза, казалось, говорили, что этот человек знает что-то такое, о чем не знает никто.

Когда они вернулись в прокуратуру, цветной ксерокс с фотографии был готов через несколько минут.

— Никогда не думал, что его фотографию я найду у вас, — признался Савелий.

— Чем еще могу быть полезен? — улыбнулся Зелинский.

— Спасибо, вы и так столько времени на меня потратили…