Если я умру… - Эллисон Бреннан

– Почему?

– Нет времени на размышления.

Люси уже давно заснула, а Шон думал о ее последних словах: что она имела в виду и понимала ли, что сказала мгновение назад?

Кинкейд сама не знала, что рассчитывала найти на руднике, когда они с Шоном спустились в пещеру утром пятницы, но не заметила ничего необычного. И сейчас, снова оказавшись здесь, она смотрела на место, где лежала мертвая женщина, однако видела лишь скалы и грязь.

– Что я должен сделать? – спросил Роган.

Люси не хотела, чтобы Шон спускался в рудник вместе с нею. Он не до конца оправился после падения, и, хотя пытался это скрывать, женщина знала, что нога у него еще болит. Но теперь она испытывала облегчение из-за того, что не оказалась в холодной темноте одна. Казалось, глупо бояться того, чего здесь даже не было. Все равно как в доме с привидениями. Выдумки в чистом виде, плод воображения, рождающего все новые и новые невероятные страхи.

Люси указала в сторону ниши.

– Она лежала здесь.

Их дыхание белыми облачками поднималось к потолку. Хотя наверху было около плюс десяти градусов, здесь температура опустилась почти до нуля.

Зачем кому-то прятать тело на руднике?

Чтобы его сохранить.

Здесь было почти так же холодно, или даже холоднее, чем в морге. И тело будет разлагаться очень медленно, или процесс вовсе остановится.

Шон взял ее за руку.

– Делай, что считаешь нужным, – сказал он.

Люси закрыла глаза. Она хотела увидеть женщину такой, какой та была, и необычные затхлые запахи пещеры дали толчок ее памяти.

Волосы ее были поникшими и немного более темными, чем у блондинки, – возможно, из-за высокой влажности. Кожа почти не пострадала и оставалась очень бледной, следы разложения отсутствовали. В таком холодном месте тело могло находиться под землей недели или даже месяцы.

– Ее очень аккуратно положили на спину, – сказала Люси, посмотрев на Шона. – Руки сложены на груди. Темные брюки – не джинсы – и очень грязная белая блузка. И никакой куртки или свитера.

– Странно для такого климата.

Девушка кивнула.

– Цвет кожи почти не отличался от кожи трупов, хранящихся в морге, из чего следует, что ее убили в теплом месте, во всяком случае, не под открытым небом. Я не вижу причин, по которым убийца мог бы снять с нее пальто или другую одежду, если только там не было чего-то, что позволило бы установить личность.

– А как насчет обуви?

Люси вздохнула:

– Я не посмотрела.

– Ты ее видела, только не помнишь. Закрой глаза.

Кинкейд так и поступила, хотя не понимала, как это может помочь. Она не сделала осмысленных выводов относительно обуви мертвой женщины, и ей не хотелось, чтобы ее воображение призвало несуществующий образ.

Но когда Люси представила тело таким, каким его видела, она поняла: кое-что все-таки осталось в ее памяти.

– Темные и плоские. Без шнурков. Мокасины.

– Хорошо, – сказал Шон.

Кинкейд улыбнулась, довольная, что ей удалось вспомнить эту деталь.

– Прошлой ночью ты сказала, что тебя встревожили ее руки. Чем именно? – спросил Роган.

Ее руки были скрещены на груди… но кое-что еще привлекло внимание Люси.

И тут она вспомнила.

Цветок.

Люси открыла глаза.

– Раньше я этого не осознавала, но в ее сложенных на груди руках был цветок. Точнее, не в руках – цветок лежал на груди, запястье придавливало стебель. Он был маленьким, увядшим и коричневым, но больше мне ничего не удалось запомнить – меня что-то отвлекло.

– Что?

По спине Люси пробежал холодок.

– Черви. Во рту.

Шон погладил ее по спине.

– Ты мне не говорила.

– Я не хотела об этом думать.

– А ты узнала цветок?

– Он был больше похож на сорняк, весь высохший и увядший. Но одно не вызывало сомнений – кто-то положил его ей на грудь совершенно сознательно.

– Как при посещении могилы.

Люси содрогнулась. Это ничего не значило – вполне возможно, что убийца сюда не возвращался. Он мог убить ее и оставить цветок в качестве знака раскаяния… или символа какого-то отвратительного ритуала. Больше она сможет узнать только после того, как личность женщины будет установлена.

Кинкейд внимательно осмотрела все вокруг, светя фонариком, но нигде не увидела следов крови или борьбы. Из чего не следовало, что их тут не было, – просто она ничего не могла обнаружить без специальных приборов.

Однако в том месте, где покоилась голова женщины, Люси заметила несколько прядей русых волос.

– Шон!

Теперь и он их увидел.

– Тебе нужен пакет?

– Я не могу вмешиваться в расследование.

– Я не вижу ленты, ограничивающей место преступления. Или предупреждающих знаков. И где полицейские?

Верно. После разговора с помощником шерифа Уэддлом Люси поняла, что к ее показаниям никто не отнесся всерьез. Поверили они ей или нет, но Шон прав: их здесь не было, они не искали улики и не огородили место преступления.

Люси протянула Шону фонарик.

– Посвети сюда, я хочу сделать несколько фотографий.

Хотя телефон и не принимал сигнал под землей, встроенная камера с легкостью сделала несколько фотографий. Люси сфотографировала все вокруг, потом – волосы крупным планом. Она пожалела, что у нее нет цифровой камеры более высокого качества, но приходилось довольствоваться тем, что имелось в ее распоряжении.

– Здесь была ее голова, – сказала женщина.

Набравшись смелости, она более внимательно осмотрела альков, сделала еще несколько снимков, после чего переключилась на камень, на котором лежал труп. На утоптанной земле остались слабые следы, но понять, кому они принадлежали, не представлялось возможным. Серьезное полицейское расследование позволило бы сравнить следы Люси, Шона и двух спасателей. Если б хотя бы один из них не имел аналога, то они могли бы выйти на человека, унесшего тело.

– Нести мертвеца нелегко, – заметил Роган.

– Однако это решаемая задача. Этот некто был сильным или имел помощника. Тело явно не волокли по земле, в противном случае остались бы следы, даже на такой утрамбованной земле. Если предположить, что она провела здесь длительное время и окоченела…

– Тут все еще около двух градусов, а уже девять часов, – заметил Шон, взглянув на свой телефон.

– Ты сможешь отыскать кое-какие данные, когда мы вернемся?