Бродяга. Зита и Гита. Кинороманы - Владимир Андреев

Солнце заливало небольшую грязную площадь окружного рынка.

Гита шла между лотками с фруктами своей свободной и легкой походкой.

Все бурлило вокруг, мелькало разноцветными пятнами и до краев было налито жизнью. Суета и нищета — рядом с простотой и величием.

Великолепные пальмы, леса, озера, горы — и узкие улочки с вонью и грязью.

Гита подошла поближе к фокусникам с дрессированным медведем и обезьянами.

Она оценивающе, как профессионал, несколько минут понаблюдала за их «священнодействиями» и, круто повернувшись, пошла по направлению к своему дому.

Уже несколько дней она не встречала Раку. Он, говорят заболел. Надо бы его проведать, но Гите было лень. Да и хотелось просто поболтаться и предаться безделью.

«Все работа и работа, а когда же жить?» — вспомнила она слова Раки.

Скучно, тесно Гите в ее полутемной лачуге, где ждет ее ворчливая мать, вечно пристающая с замужеством.

«Почему я должна выходить за Раку, — мысленно спрашивала она себя, — может быть, где-то есть мой принц и он ждет меня? Можно, конечно, ждать и ждать без пользы и состариться в девках».

Она помахала изящной рукой с блестящим браслетом заклинателю змей, который сидел на корточках у круглой корзины. Раздутый капюшон кобры зыбко застыл в знойном воздухе; ее глаза, отражающие вечность, бесстрастно и неподвижно взирали на бренную суету мира.

Заклинатель отвесил радушный поклон Гите, великой актрисе Бомбея, и она, в приподнятом настроении, ускорила шаг.

Во дворе большая толпа мальчишек играла в камешки. Увидев Гиту, они радостно замахали ей руками, приглашая поиграть вместе с ними.

Они шумно обступили Гиту.

— Ладно, давайте. На что будем играть? — весело спросила Гита.

— На деньги, — хором ответили мальчишки.

— На деньги, так на деньги! Я ставлю пять рупий. Кто будет бросать первым? Если промахнетесь, я спуску вам не дам, с напускной строгостью объявила Гита.

Гита всегда выигрывала, и это естественно: ей, прославленной циркачке, фокуснице, да не выиграть! Она часто прощала ребятишкам их проигрыши, а иногда и подыгрывала им.

Мальчишки восхищались ею и гордились, что в их дворе живет такая прославленная артистка, которая снисходит до того, что так вот, запросто, играет с ними.

На раскаленном мангале кухни, расположенной под навесом, в двух больших кастрюлях варились рис и мясо.

— Рака, ты молодец, что купил баранины, — сказала Лила. — Господь наделил Гиту завидным аппетитом. Какой я соус карри приготовила! Сейчас, мой великий артист, попробуешь, — с упоением в голосе продолжала она.

— Да, я проголодался. Но где же Гита? — спросил Рака.

— Где ее носит! Обед перекипел! — ворчала Лила, выходя во двор.

Гита была здесь. В своем платье желто-зеленого цвета и в яркой цветастой косынке на голове, она выделялась из толпы мальчишек как диковинный цветок.

В этот момент она намеревалась бросить в цель камешек, и мальчишки, затаив дыхание, следили за каждым ее движением.

— Гита! — закричала мать, — обед переварился! А ты все играешь в камешки, будто тебе семь лет!

— Не хочу есть! Не буду! — резко ответила дочь.

— Попробуй только ослушаться! — угрожающе проговорила Лила и выбежала во двор с веником.

— Я жду ее обедать, а она играет в камешки, — гневно повторяла Лила и, размахнувшись, ударила Гиту веником по спине.

Гита вскинулась, как кобра у только что встреченного ею укротителя змей.

Лила схватила бамбуковую палку и замахнулась на дочь.

— А, вы меня хотите ею ударить! Бить меня?! Нет уж! Я уйду от вас, — заявила рассерженная Гита.

— Она и впрямь уйдет, — с опаской сказал Рака, — я ее характер знаю. К ней пальцем нельзя прикоснуться, тут же взрывается. Свободолюбивая, независимая. Строит из себя непонятно кого!

— Кого? Недавно называл меня кем? Апсарой? А еще кем?

— Таваиф, — глухим голосом ответил Рака.

— Так вот, Таваиф прощается с вами. Всего вам хорошего! Я ушла.

— Гита, куда ты? — вдогонку ей закричала мать.

Но было уже поздно. Желто-зеленое платье Гиты скрылось за углом и исчезло в толпе.

Лила растерянно посмотрела на Раку.

Рака отвел глаза в сторону.

Сандра ждала Ранджита в номере отеля «Карачи». Жалюзи были опущены. Монотонный шум вентилятора действовал ей на нервы.

Только что позвонил Юсуф и сообщил, что будет с минуты на минуту.

Дверь открылась. Ранджит вошел без стука, уверенно и развязной походкой подошел к бару.

— Выпить есть что-нибудь? — спросил он Сандру.

— Конечно, есть, милый. Но надо подождать. Скоро должен появиться Юсуф, тогда и выпьем, — резонно заметила она. — Выпей лимонаду. И поостынь немного.

— Я хочу и сейчас, и потом, — настаивал Ранджит.

— Хорошо. Я только принесу бокалы и лед, — и Сандра пошла в другую комнату. Она вынула из холодильника лед, из буфета достала три бокала и фрукты. Минуты через две, мягко покачивая бедрами, она вернулась и поставила поднос на белый низкий стол, за которым, утонув в кресле, курил Ранджит.

— Что хочет предложить этот наваб? — спросил Ранджит, отпив значительную дозу.

— Узнаешь, — безразлично ответила Сандра и настороженно посмотрела на Ранджита.

Ранджит, прикурив от зажигалки новую сигарету, затянулся и выпустил в потолок струю голубоватого дыма.

— Думаешь, можно хорошо заработать?

— Еще бы!

— Тогда где же этот твой Юсуф? Ты давно его знаешь?

— Года два.

Раздался легкий стук в дверь.

— Да! Входите! — отозвалась Сандра.

Юсуф внес свое грузное тело, облаченное в белый шелковистый пиджак и темные брюки. Сопя и покашливая, он произнес:

— Госпожа Сандра, господин Ранджит, приветствую вас! И прошу прощения, если заставил ждать. Попал в пробку. Сумасшедшее движение и жара нестерпимая.

— Пожалуйста, холодного соку, господин Юсуф, — предложила Сандра с улыбкой и налила в широкий и низкий бокал сок манго из небольшой бутылки.

Она пододвинула бокал Юсуфу, который, расстегнув пиджак, сел в кресло.

— Утолите жажду, господин Юсуф, — не переставая улыбаться, учтиво и предупредительно сказала Сандра.

— Благодарю вас, милая и добрая Сандра, — прогудел он.

— Может, чего покрепче? — снова обратилась она к гостю, когда тот допил сок.

— Пожалуй, охотно выпью, но немного. Жарко.