Дар - Даниэла Стил

Мэрибет кивнула, и по ее глазам он понял, что она говоритсовершенно искренне. Эта странная девушка все больше привлекала его.

В выходной Мэрибет действительно ходила в библиотеку, гдевзяла необходимые ей для занятий книжки.

— А что ты больше всего любишь из предметов? —спросила она, забирая у него тарелки.

На десерт он заказал фирменный пирог с черникой, особенноудававшийся их повару, и Томми очень его любил.

— Английский, — ответил он.

Мэрибет с удовольствием обслуживала этого вежливого,серьезного посетителя. Она старалась лишний раз подойти к его столику, чтобыпоболтать с ним. У них явно было много общего.

— А еще я люблю литературный язык, сравнительную грамматику, —продолжал перечислять Томми. — Иногда мне кажется, что я мог бы статьписателем. Но папа мой хочет, чтобы я занимался бизнесом.

— Каким? — заинтересованно спросила она.

Томми был смышленым и симпатичным — но таким одиноким. Онприходил сюда один, без друзей, и ему явно не хотелось возвращаться домой. Всеэто вызывало в ней не только любопытство, но и сочувствие.

— Продажей продуктов. Это наш семейный бизнес, которыйбыл основан моим дедом. Сначала они были фермерами, но потом начали оптовуюторговлю. Это довольно интересно, но я больше люблю писать. Возможно, мнепонравится преподавать, как моей матери.

Томми пожал плечами, снова показавшись ей совсем мальчишкой.Ему нравилось разговаривать с ней, и он без труда удовлетворял ее любопытство.Свои многочисленные вопросы к этой загадочной девушке он решил отложить напотом. Но перед уходом он спросил, когда у нее следующий выходной.

— В пятницу.

Томми кивнул, колеблясь, пригласить ее на прогулку или нарыбалку за город.

— Хочешь, пойдем куда-нибудь в пятницу днем? —наконец решился он. — Утром я буду помогать папе. Но около двух я смогу затобой заехать. Он разрешит мне взять фургон. Мы можем поехать на канал или наозеро — погулять или порыбачить, если хочешь.

— Хорошо, пойдем туда, куда ты хочешь, — кивнулаМэрибет. И, понизив голос, чтобы не услышали другие, она дала ему свой адрес.Мэрибет ни минуты не сомневалась, что поступила правильно. Он казался ейчеловеком, которому можно доверять, и в его обществе она чувствовала себясовершенно свободно. Инстинктивно она знала, что Томми Уиттейкер уже стал длянее другом, не способным причинить ей боль.

— Он что, назначил тебе свидание? — с любопытствомспросила Джулия после его ухода.

Одна из официанток слышала, как Томми приглашал Мэрибет нарыбалку, и теперь они все подтрунивали над ней.

Эта симпатичная девочка уже успела всем понравиться, как,впрочем, и ее новоиспеченный кавалер, ставший для них загадкой с самого своегопервого появления в ресторане прошедшей зимой. Он ни с кем обычно неразговаривал — просто заказывал обед, в молчании съедал его и уходил.

Но в обществе Мэрибет молодой человек явно ожил, и еготрудно было узнать.

— Конечно, нет, — пожала плечами Мэрибет. — Яне хожу на свидания с клиентами.

Несмотря на пафос, с которыми были произнесены эти слова,Джулия, конечно же, ни на минуту ей не поверила.

— Ты можешь делать что хочешь, ты же знаешь, Джимми кэтому относится снисходительно. Этот Томми хороший парень, и ты ему явнонравишься.

— Он просто мой друг, вот и все. Он говорит, что егомама терпеть не может готовить, вот он сюда и ходит.

— И он, конечно же, уже все рассказал тебе про своюжизнь?

— Ой, ради Бога, замолчи, — отмахнулась Мэрибет ипрошла на кухню за гамбургерами для развеселой студенческой компании.

Возвращаясь с тяжелым подносом в зал, она подумала опредстоящей пятнице и улыбнулась про себя.

В пятницу Джон отпустил сына в одиннадцать, и уже в половинедвенадцатого Томми заехал за Мэрибет.

На ней были старые джинсы, сандалии и просторная рубаха ееотца. Джинсы она закатала почти до колен, а свои рыжие волосы стянула в двахвоста. На вид ей можно было дать не больше четырнадцати, но рубашка скрывалаее округлившийся живот, а «молнию» на брюках она не в состоянии была застегнутьуже несколько недель.

— Привет! Я закончил раньше, чем рассчитывал. Я сказалпапе, что еду на рыбалку, и он разрешил мне уйти.

Он помог ей залезть в фургон и вскоре остановил его околонебольшой лавчонки, чтобы купить что-нибудь на ленч. Томми взял сандвич сростбифом, она — с тунцом. Бутерброды были огромными, явно домашнегоприготовления; кроме того, они купили упаковку «кока-колы» и коробку печенья.

— Еще что-нибудь? — с готовностью спросил Томми.

Его восхищала сама мысль о предстоящей прогулке в обществеМэрибет. Его спутница была такая красивая, такая жизнерадостная и вместе с темтакая неожиданно взрослая. Ее самостоятельная жизнь в одиночестве, работа — всеэто делало ее очень зрелой.

Мэрибет взяла с прилавка пару яблок и шоколадку «Херши». Томминастоял на том, чтобы заплатить самому, хотя она и попыталась поделить расходыпополам. Томми последовал за ней к фургону, неся покупки и восхищаясь еефигурой.

— И как получилось, что ты так рано ушла издому? — спросил Томми по пути к озеру. — Как только тебя отпустилиродители?

Еще не зная ее выдуманной истории о вдовстве, он думал, чтоу нее в жизни случилось что-то драматическое. Мало кто из ребят их возраста такпросто покидает свой дом и уезжает в другое место. Что-то подсказывало ему, чтотут не все ладно, но ему не хотелось лезть в чужую душу.

— М-м-м… даже не знаю, — ответила она иотвернулась к окну. — Долго рассказывать.

Мэрибет вздрогнула, вспомнив о том, какой травмой стали длянее уход из родного дома и недолгое пребывание в монастыре. Это было самоеугнетающее место из всех, где ей приходилось бывать, и она не переставаларадоваться тому, что ей удалось оттуда сбежать.

В конце концов, жизнь у нее кипела, у нее была работа, онасама о себе заботилась, а теперь еще и встретила Томми. Может быть, ониподружатся. С некоторых пор ей стало казаться, что жизнь для нее продолжается.

Мэрибет несколько раз звонила домой, но мама сразу женачинала плакать, а с Ноэль ей не давали поговорить. В последний раз мамасказала, что лучше, если она будет писать, а не звонить. Они очень рады тому,что у нее все хорошо, сказала она, но отец до сих пор зол на нее и несобирается общаться до того, как «инцидент будет исчерпан». Мама продолжаланазывать ребенка Мэрибет «инцидентом».

Погрузившись в свои невеселые мысли, Мэрибет вздохнула ипосмотрела на Томми. У него были такие ясные и правильные черты лица, и с нимтак приятно было разговаривать.