Поймать ночь - Шеррилин Кеньон

Мужчина последовал за ними.

- Да ладно, я просто хочу ее номер.

- Ее номер 1-800-отвали, - бросила Табита через плечо.

- Отлично, сучка, иди своей дорогой.

Табита не успела моргнуть, как Сими вырвалась из ее хватки и ринулась к мужчине. Она схватила его за шею и без труда, подняв так, что его ноги болтались над землей, ударила о стену здания.

- Ты не смеешь так разговаривать с друзьями Сими. Ты слышишь меня?

Он не мог ответить. Его лицо уже посинело, глаза вытаращены.

- Сими, - сказала Табита, пытаясь оттащить руку демоницы от его горла. - Ты убьешь его. Отпусти.

Карие глаза демоницы на секунду полыхнули красным пламенем, и потом Сими отпустила его. Согнувшись в три погибели, мужчина кашлял и хрипел, стараясь восстановить дыхание.

- И больше никогда не оскорбляй леди, ты, глупый человек, - сказала она. - Сими это серьезно говорит.

Без лишних слов или мыслей о происшедшем, Сими закинула сумочку на плечо и скользящей походкой пошла по улице, словно это не она только что чуть не убила человека.

У Табиты сердце до сих пор колотилось. Что бы случилось, если бы она не остановила Сими?

- Итак, Табита, у тебя еще есть те вкусные мятные конфетки, которыми ты угощала Сими, когда мы ходили в кино?

- Извини, Сими. - Ответила она, пытаясь успокоиться, наблюдая, как несчастный парень, спотыкаясь, идет по улице. Несомненно, на какое-то время у него отпадет охота знакомиться с другими женщинами. - Я не захватила их с собой.

- Ах, как жаль, они действительно мне понравились. Особенно те, зеленого цвета. Очень вкусные. Сими надо заставить Акри купить их.

Да уж, и Табите надо бы убедиться, что Эш больше не отпустит свою демоницу без сопровождения. Сими не была злой, она просто не понимала, что такое хорошо, и что такое плохо. В мире демонов такого понятия нет.

Сими понимала только приказы Аша и в точности выполняла их.

По крайней мере, они направлялись туда, где большинство людей знали и понимали Сими. Санктуарий был байкерским баром на авеню Урсулинок, 688, принадлежавший семейству Охотников-оборотней. В отличие от Темных Охотников, они были дальними родственниками проклятых Аполлитов и Даймонов, с одной существенной разницей. Все они были наполовину зверями.

Давным-давно, Охотники-оборотни первоначально были наполовину Аполлитами и наполовину людьми. Стремясь спасти своих сыновей от обычной смерти Аполлитов в двадцать семь лет, их создатель, при помощи магии, скрестил сущность животного с телами сыновей.

В результате были сотворены два сына с сердцами людей, и два - с сердцем зверя. Те, кто были людьми, назывались Аркадианами, а те, кто зверьми - Катагария. Большую часть своей жизни Аркадиане проводили в обличии человека, могущего принимать форму животного. Тогда как Катагария были зверьми, принимающими обличие человека.

Несмотря на родство, эти две группы, враждовали между собой, так как Аркадиане считали, что их звериные родственники - жалкие существа, а звери считали, что это в них заложено природой.

Этот бар принадлежал семейству медведей Катагария. В стенах Санктуария радушно принимали всех. Людей, Аполлитов, даймонов, богов, Аркадиан и Катагарию. Главное правило гласило «Ты не кусаешь меня, и я не укушу тебя». Санктуарий был одним из нескольких неприкосновенных мест на планете, где ни одно паранормальное существо не будет атаковано. И медведи с радостью присмотрят за Сими, пока Эш не вернется к ней.

Сими без конца щебетала, пока они не вошли через распашные двери в бар.

- Ты зайдешь внутрь? - спросила она Табиту.

Не успев ответить, Табита увидела Ника Готье, направляющегося к ним. С тех пор, как мать Ника работала в этом баре, он стал практически постоянным посетителем.

- Дамы, - сказал он с очаровательной улыбкой, присоединяясь к ним.

- Ник, - поприветствовала его Табита. Сими тепло улыбнулась.

- Привет, Ник, - сказала она, накручивая локон на пальчик. - Ты тоже идешь в Санктуарий?

- В принципе, я так планировал, а вы двое?

У Табиты зазвонил телефон.

- Подождите, - сказала она Нику и Сими, прежде чем ответить на звонок. Это была Марла, бьющаяся в истерике.

- Что? - спросила Табита, пытаясь понять слова Марлы, прерывающиеся рыданиями.

Она взглянула на Ника, который хмуро наблюдал за ней.

- А как насчет Ника Готье?

Вопрос был прерван криком Марлы, полным ужаса.

- Хорошо, хорошо, - сказала Табита, моментально поняв, почему Марла так расстроилась. Ник был одет в одну из своих отвратительных гавайских рубашек, потрепанные голубые джинсы, и кеды, выглядевшие так, словно ими подкармливали мусородробилку.

- Перестань плакать и одевайся. Я найду кого-нибудь, обещаю.

- Обещаешь? - шмыгнула носом Марла.

- Зуб даю!

- Спасибо, Табби. Ты богиня!

На этот счет у Табиты были большие сомнения, когда она повесила трубку.

- Ник, можешь поразвлечь немного Сими? Мне надо предотвратить катастрофу.

Ник ухмыльнулся.

- Конечно, cher. Я более, чем счастлив составить Сими компанию, если она не против.

Сими кивнула головой.

- Ты знаешь, мне очень нравятся голубоглазые люди, - сказала она Табите. - Они все - первый сорт.

- Желаю вам обоим повеселиться, - сказала Табита, покидая их, и помчалась на Чартрес-стрит.

Валериус сушил феном волосы, когда услышал какую-то суету в спальне. Это было похоже на Гилберта и…

Выключив фен, он вышел из ванной и увидел Гилберта, пытающегося вытащить Табиту из спальни.

- Мой господин, простите меня, - сказал Гилберт, отпустив Табиту. - Я пришел сообщить, что у вас посетитель, но она последовала за мной в ваши покои.

Валериус задохнулся, увидев невозможное. Табита вернулась в его дом.

Неожиданное чувство счастья окатило его, но он не позволил себе даже улыбнуться.

- Все в порядке, Гилберт, - сказал он, удивляясь своему тону, когда всё, что он хотел, так это улыбаться ей как слабоумный болван. - Оставь нас.

Гилберт поклонился и подчинился.

Табита сглотнула, с восхищением разглядывая Валериуса, одетого только во влажное бордовое полотенце, окутывающее его стройные бедра. Казалось совсем неприлично - обнаружить его в таком виде. С его высокомерием, она думала, у него есть целая коллекция шелковых халатов или нечто подобное.

Его темные распущенные волосы были влажными, обрамляя безупречное, точеное лицо.

Ух ты, он так хорошо выглядел. Он, наверное, смотрелся бы еще лучше, будь он нагим, таким же, когда вскочил с ее постели.