На грани фантастики - Пётр Гаврилин

нашем с тобой понимании? Это ненасытный зверь!

— То, что он уничтожит своих конкурентов, таких же, как он, мразей, мне не жалко. Но останется на одну деревню дикарей больше.

— Марк, ты же присягал после окончания колледжа героев! Или, предав мою дочь, ты решил пойти дальше?

— Я никогда не любил твою дочь, Борис. И ты это знаешь. Если б я отверг её тогда, в космосе, кому б от этого стало легче? К тому же команде были нужны молодые члены экипажа. А так, я всегда любил только свою Люси, а эта дикарка лишь напомнила мне её. Пусть и очень не вовремя. Кого я предал?

Борис скривился от боли.

— Тогда, получается, ты торгаш. Купил Олино тело, Олину жизнь обманом… И заплатил предательством за её любовь…

— Борис, она беременна моим ребёнком! И я не меньше твоего сейчас переживаю о её судьбе. Если б была возможность сейчас как-то договориться, чтоб она была с нами, я бы пошёл на этот торг. Называй меня дальше торгашом.

— Он убьёт тебя, как только получит технологии.

— Пусть. Но если б я был уверен, что Ольга и Уайя ушли на свободу к дикарям, мне было бы проще умереть. Да и технологии можно продавать по кусочкам, всё время дразня его аппетит, чтобы оставаться нужным ему. И в конце концов, потом, через какое-то время Ольга смогла бы заронить в души аборигенов зерно коммунизма через свою чистую душу, через искусство и талант. Не первобытного коммунизма, какой у них сейчас в этих диких племенах. А такого, при котором мы с тобой выросли. И рано или поздно здесь бы тоже случилась Последняя революция. Ты не думал об этом?

— Слабак! Цепляешься за жизнь, как последний слабак! Какой же ты герой? Просто тряпка! Но то, что ты придумал себе всё это, уже хорошо. Значит, тебе хоть немного, но стыдно, — Борис закашлялся кровью. — Жаль, что я не могу встать, чтобы убить тебя…

— Неужели ты даже не хочешь, чтобы я попробовал спасти твою дочь?

Борис не ответил. Прошло пятнадцать минут в полной тишине. Марк увидел, что командир мёртв, закрыл его глаза, после чего подошёл к двери, постучал в неё и прокричал:

— Эй, железяка чертова! Открывай! Мне есть, о чём поговорить с вашим боссом!..

КОГДА МЕНЯЕТСЯ МИР

— Ты знаешь, что больше никогда не будешь ходить? — Элена взглянула на бледное угловатое лицо мужа, заросшее недельной щетиной. Чёрные жёсткие волосы не были расчёсаны и смотрелись на фоне желтоватой больничной подушки чужеродно.

— Доктор сказал мне, — он даже не посмотрел на неё.

— Ты хотя бы понимаешь, что сам виноват в этом? — на слове «сам» её голос дрогнул.

— В чём? — он перевёл на жену удивлённый взгляд. — Сумасшедший напал на меня с ножом, а я виноват…

— Это не сумасшедший! Это человек, лишённый средств к существованию по твоей вине.

— Я тоже лишился работы, когда Орентини вывел на рынок свой портативный вивус-гидрогенный генератор. И я потерял гораздо больше, чем этот чокнутый. Я отдал последнее, чтобы избежать долговой тюрьмы!

— Джонни, — Элена отвернулась, скрывая волнение. — Мы оба прекрасно знаем, что ты мог предотвратить это!

Повисла пауза. Элена сразу поняла, что за ее словами последует вспышка ярости. Как-никак уже пятнадцать лет вместе. Джонни почти зарычал:

— Как ты можешь такое говорить? Я уволил этого подлеца Борга одним днём. И, повторись ситуация, сделал бы это снова!

— Это был лучший директор по безопасности «Ойл Витания» за всю столетнюю историю её существования. И он умел смотреть в даль. Что стоит одна жизнь на фоне того, что творится сейчас вокруг? В нашей стране нет ничего кроме вышек и труб! За неполный год — больше тысячи самоубийств! Одна жизнь учёного или жизни тысяч простых работяг, в один миг потерявших возможность содержать свои семьи…

Джонни вспомнил свой последний разговор с Боргом. Они не были близкими друзьями, но, можно сказать, приятельствовали, а в тот день расстались врагами. Тогда, как назло, был пасмурный ноябрьский вечер. Рано стемнело. В чёрное окно лениво стучался дождь. Борг долго и нудно докладывал (он всегда докладывал, а не рассказывал) о добытой им титаническими усилиями информации.

На другом конце планеты группа Орентини билась над задачей создания портативных вивус-гидрогенных генераторов, и была как никогда близка к её решению, которое должно было поставить крест на ископаемой энергетике. Орентини где-то раскопал учёного-самородка, с появлением которого его научная группа начала семимильными шагами продвигаться вперёд. Джонни не запомнил имени этого дарования. Какая-то невзрачная фамилия, типичная для южного полушария. Борг предложил устроить учёному несчастный случай с летальным исходом. «Убить гения, чтобы спасти миллионы», — так он, кажется, сказал.

В тот же день Джонни уволил Борга и его команду, дав ему огромные отступные за бездействие и молчание. И надо отдать Боргу должное, он исполнил все пункты соглашения о разрыве трудового контракта.

Но, увы, прогноз бывшего директора по безопасности воплотился в самом печальном сценарии. Крах «Ойл Витании» оказался равнозначен погружению в хаос и нищету всей страны. В стратегии Орентини не было пунктов о помощи людям в стремительно меняющихся экономических условиях, вызванных его изобретением. Зато была целая глава о прибыли.

— Ты слышишь меня? — Элена вырвала мужа из размышлений. — Неужели у тебя и сейчас нет ни тени сомнения, что ты всё сделал правильно? Неужели ты не видишь, что лично виноват во всём произошедшем? Ты предал свой народ, свою семью… и меня!

— Сомнения? — Джонни усмехнулся. — Все испытывают сомнения за исключением круглых идиотов. А уж у меня было время подумать о них после этого дурацкого покушения.

— И что же ты надумал?

— Остался при мнении, что я был прав. Во-первых, бороться с конкурентами через убийства — это безнравственно. Во-вторых, место этого самородка рано или поздно занял бы кто-нибудь другой. Прогресс можно притормозить, но вряд ли реально остановить. В-третьих, двигатели Орентини не выбрасывают в атмосферу всякую дрянь, которой невозможно дышать. А сколько это спасённых жизней, кто-нибудь считал?

— Нравственность! Прогресс! Экология! — Элена заплакала. — Что за чушь? Посмотри на себя! Ты теперь нищий инвалид! Это из-за тебя этот мир так изменился, что нам с тобою в нём больше нет места.

— Да, моя любовь, мир изменился. Но ведь не полностью…

— Да? А что, чёрт возьми, осталось прежним? Что?!

— Например, я остался самим собой. И собираюсь всегда делать это в будущем…

Через два года Джонни, брошенный женой и друзьями, покончит с собой, выбросившись из окна дома инвалидов для бедных, который его основателями был назван странным