Код Марии Магдалины - Линн Пикнетт

В любом случае мы знаем из Евангелий, что ученики Иисуса роптали по этому поводу, потому что, хотя последователям Иоанна Крестителя было дозволено вступать в брак, им это было не разрешено. А тем, кто уже был женат, как Симон Петр, предлагали бросить семью и следовать за Иисусом, что несколько противоречит христианской идее о том, что Иисус — бог счастливых семей. Любопытно, что миссия Иисуса не славилась своим пуританизмом: согласно Евангелию от Матфея[87]— и, разумеется, неканоническим источникам — сам Иисус не чурался вина и еды, сравните с воздержанием учеников Крестителя, которые часто постились и молились. Хотя был запрет на брак, с этим движением ассоциируются полутона священной сексуальности, сексуальной или, по меньшей мере, эротической обрядности. Это указывает на то, что при неодобрении постоянных или законных связей, экстатические — возможно, даже уникальные обряды, такие как hieros gamos, имели место. Конечно, если сексуальная связь была непозволительна для всех членов движения, кроме Иисуса и Магдалины (и, может быть, что еще более спорно, для ее брата), то не надо далеко искать объяснения враждебности, с которой к ней относились мужчины.

Мы можем только предполагать, но, может быть, имеет значение то, что граждане Безье таких сомнений не испытывали, будучи настолько уверены в любовной связи Иисуса и Магдалины, что пошли на смерть, защищая то, что считали фактом, простым и чистым. И Леонардо изобразил их в «Тайной вечере» в зеркально идентичных одеяниях, как будто они были взаимными половинками. Как же люди позднего Средневековья и Возрождения узнали столь определенно о взаимоотношениях Иисуса и Марии Магдалины, когда в Церкви не было даже полушепота об этом? Не было ли у них доступа к тайному Евангелию, которое снова было спрятано, чтобы люди Папы не добрались до него и не уничтожили?

Соблюдая осторожность, чтобы не принять на веру тексты, не согласующиеся с христианским каноном только потому, что они еретические, весьма полезно прочитать варианты «запрещенных» книг, которые временами всплывают на поверхность. Какой свет могут пролить гностические Евангелия на любовь Иисуса Христа и Марии Магдалины, проживших свои столь важные для нас жизни 2000 лет назад в далекой земле?

В декабре 1945 года арабский крестьянин Мухаммад Али имеете со своими братьями сделал великое историческое открытие: нашел кувшин в лабиринте пещер около города Наг-Хаммади в Верхнем Египте. Отправившись за мягкой горной землей, известной как сабакх — ее использовали в качестве удобрения, — они раскопали большой (1 метр в высоту) глиняный кувшин, к которому сначала побоялись притронуться из опасения, что внутри заключен джинн — злой дух. Однако братья быстро преодолели страх, когда им пришла в голову мысль, что, возможно, в нем хранится сокровище, золотой клад, который поможет семье выбраться из нищеты. Такие мысли быстро прогнали страх перед джинном, и они разбили кувшин, но, к своему разочарованию, увидели только груду древних книг: тринадцать обернутых в кожу свитков из исписанного папируса.

Многие годы никаких подробностей об этой находке известно не было — хотя ходило много слухов о том, что с ней случилось, — и точные обстоятельства произошедшего сразу после обнаружения книг неизвестны до сих пор. Али позднее признался, что его мать Умм Ахмад, не понимая ценности того, что держит в руках, сожгла несколько папирусов, поддерживая огонь в своем очаге, что вызвало реакцию академической общественности в виде смеси гнева и изумления от такого невежества. Только подумай какое сокровище, какие возможные теологические и исторические откровения предала огню эта крестьянка! Какова ирония того, что самой сенсационной теологической находке была уготована такая судьба!

Но есть в этом рассказе, уже изрядно поизносившемся, нечто вызывающее недоверие. Может быть, и на самом деле матери Али столь срочно нужна была растопка для печи, и эта история есть неприукрашенная правда, но кажется довольно странным, чтобы, даже будучи невежественной относительно исторической ценности находки, она бросила в огонь что-то потенциально ценное на процветающем рынке антиквариата, учитывая стесненные обстоятельства жизни своей семьи. Египтяне, в том числе и беднейшие, всегда с уважением относятся к тому, что может быть продано — достаточно часто можно увидеть у дороги в Каир нищего, пытающегося продать не только мертвого, но уже полуразложившегося, отвратительно пахнущего верблюда. Уверена, что первыми словами Али, вернувшегося с охапкой книг, было нечто подобное: «Мама, позаботься об этих вещах, они могут оказаться дорогими». В жизни случается странное, и люди делают глупости, но в этом рассказе есть привкус весьма удобного мифа. Возможно, Али отдельно продал недостающие папирусы другому покупателю, который не захотел их публиковать, и состряпал оправдание, возложив на мать ответственность за утрату книг. (Нам известно только, что в текстах, называемых сейчас гностическими Евангелиями, упоминаются папирусы[88], которые должны их сопровождать. Могут возникнуть вопросы; гораздо лучше сказать, что они сгорели.)

Не исключено, что он продал «сгоревшие» книги агенту Ватикана, который решил не открывать их содержания. Разумеется, если эти, как предполагается, недостающие книги были подобны тем, что со временем нашли путь к общественности, то неудивительно, почему их решили не показывать.

Папирусам Наг-Хаммади, насколько нам известно, были уготованы сложные приключения, многие из которых обусловлены страстным желанием Ватикана скрыть само их существование от общества. Хотя заговор с целью покрытия определенных христианских текстов от общества был организован еще в III веке, действует он и поныне. Как писали Дэвид Тресемер и Лаура-Ли Кэннон в предисловии к переводу гностического Евангелия от Магдалины, выполненного Жан-Ивом Лелупом (это Евангелие было найдено в Наг-Хаммади, оно всплыло на поверхность в Каире в 1856 году): «История борьбы с ранними христианскими Евангелиями читается как приключенческий роман — сожжение книг, тайные собрания маленьких сект, раскрытые властями, ссылки, казни и так далее»[89].

Первые 200 лет существования новой, христианской религии многочисленные варианты текстов и учения ее основателя и его учеников циркулировали по всей Римской империи. Ученые считают, что канонические Евангелия не были первыми христианскими текстами: Матфея и Луку обычно датируют 80 годом, Марка — на десять лет раньше, а Иоанна — 100 годом. Хотя первыми давними частями Нового Завета были письма Павла, датируемые 50 годом, к сожалению, он не интересовался подробностями земной жизни Иисуса или его личными привязанностями, сосредоточив свое внимание на его религиозном учении — и в связи с этим проблемами организации церкви в римском мире.

Женские обряды и гностическая мудрость

Знаменитые четыре Евангелия вовсе не были единственными священными писаниями, распространенными в то время: более того, поскольку сотни свитков переходили от группы к группе, существовало величайшее разнообразие доктрин и обрядов. Были и принципиальные различия между тем, что сейчас мы называем христианским образом жизни, и тем, как жили простые люди в те времена. Для некоторых достаточно удивительным будет тот факт, что в те бурные времена сумятицы среди лидеров Церкви было очень много женщин. Особенной популярностью в конце второго века пользовались пророчицы — к особому неудовольствию и досаде таких Отцов Церкви, как Ипполит, который писал: