Свалка времени - Максимилиан Жирнов

диабетику бутылку с водой и пулей помчался в процедурную.

Глава 5

Через несколько часов измученный Максим присел передохнуть у изголовья импровизированной кровати. Андрей измерил сахар, поправил подушку и спросил еще нетвердым голосом:

- Который час?

Проводник с трудом взглянул на часы:

- Ого! Десять утра.

И вдруг в ужасе прошептал:

- Темно! Днем!

- Может, ставни?

Максим глянул на забранные решетками окна:

- Их нет.

Пораженный неожиданной догадкой, Максим бросился к входной двери. Андрей остановил его:

- Назад! Какой смысл выбираться ночью, раз уж с нами ничего не случилось? Время внутри больницы, идет по-другому. Теперь ясно, почему здесь все осталось целым даже через столько лет.

- Ну, никого ж не удивляет, что в радиоцентре работает генератор. Почему там… и здесь из кранов течет вода. Почему… да десятки этих почему!

- В больницах тоже должен быть резервный источник питания, - задумчиво сказал Андрей.

Максим хлопнул себя по лбу:

- Вот я кретин! Не допер же! Пойду, поищу! Наверняка в подвале!

Андрей схватил Проводника за руку и глотнул воды из бутылки:

- Погоди. Была б моя воля, я бы тебе дал прозвище «дурная голова».

- Почему?

- Да потому, что когда идешь в поход, надо знать основы первой помощи! Хотя бы курсы пройди, Мальбрук!

Максим засмеялся, взял автомат и пошел по коридору к лестнице. В луче фонаря блеснул кулон на шее худой сморщенной женщины в больничном халате. Ее поддерживала за руку юная санитарка.

- Да что ж ты такая старенькая, Рина? – пропела девушка и видение пропало.

Максим хотел спуститься в подвал, но путь ему преградила медсестра.

- Вы куда, больной? – спросила она. – Здесь ходить запрещено. Пойдемте в процедурную, я сделаю вам укол. И не вздумайте шалить! Тогда я позову Валю, он быстро вас успокоит!

Максим побрел за медсестрой. Она ловко набрала в шприц инсулина, достала вату и откупорила маленькую бутылочку. Резко запахло нашатырным спиртом. Его пары ударили в голову и Проводник, до того готовый выполнить любые, даже самые нелогичные приказы, взбунтовался.

Максим рванулся к двери, какая-то склянка упала и разлетелась на осколки. Медсестра схватила его за руку. «Валя, ко мне!» - выкрикнула она.

В комнату влетел здоровенный медбрат. Его отекшее, белое, как луна, лицо, исказилось гневом. Взгляд пустых глаз пробежал по Максиму. Но набросился санитар почему-то на медсестру. Он ударил девушку в грудь, та отлетела к стене и негромко вскрикнула. Шприц с инсулином покатился по полу. Глаза медсестры наполнились слезами, губы дрогнули и скривились. Максим пришел в ярость.

- Бить женщин? – закричал он и бросился на санитара. Тот ловко подсек его. Проводник ударился головой о стеллаж и рухнул на пол, ощутив резкую боль в ладони. Из глаз посыпались искры.

Максим окончательно пришел в себя и увидел нависшую над ним худую, как жердь, фигуру диабетика.

- Ох, и силища, - Андрей никак не мог отдышаться. – Еще немного, и. тебя ничто бы не задержало на этом свете. Та доза инсулина, которую ты хотел вколоть себе, убьет и слона.

- Это ты еще слабый, - возразил Максим и посветил фонарем на руку. В середине ладони торчал осколок стекла, на полу расплылись темные пятна.

В процедурную вошла пожилая женщина в белом халате. Она неодобрительно посмотрела Максиму на раненную руку и крикнула резким, как у базарной торговки, голосом:

- Здесь нет хирурга! Езжайте в районную больницу! Что вы мне тут своей кровью капаете?

Максим поднялся, глянул исподлобья и угрожающе произнес:

- Сейчас я буду капать… вашей!

- Ой, батюшки, буйный! – заголосила женщина. – Ой, маньяк!

Андрей вытолкнул Максима в коридор. Глянул в процедурную и его лицо, и без того худое, вытянулось от удивления и стало похоже на череп.

- А… Э… Вот это даааа… - протянул он.

- Что там? – спросил Максим и потянул напарника за локоть, направляя в щель луч фонаря. Пятна крови на полу исчезли!

Андрей вынул осколок из руки Проводника, обработал и перевязал рану. Максим только шипел и морщился от боли. Глаза диабетика полыхали каким-то странным огнем, будто ему доставляло удовольствие причинять человеку страдания.

Неожиданно Максим понял, насколько страшен человек, сидящий напротив. Он без колебаний распял бы Христа и вряд ли пожалел бы даже человека, спасшего ему жизнь. Но по-другому и быть не могло: стать успешным и богатым почти невозможно, если не зачерстветь, не плести интриги, не идти по головам, жестоко и безжалостно уничтожая всех на своем пути. Но сейчас, в Зоне, Андрея не стоило бояться. Здесь – он верный союзник и друг. Не колеблясь, он рискнет жизнью… ради собственной выгоды, разумеется. Но что будет там, за периметром?

Максим сжал забинтованную ладонь в кулак и снова поморщился.

- Больно? – безразлично спросил Андрей.

- Да ничего вроде… Автомат держать смогу.

- Терпеливый. Готов снести любые издевательства. До сих пор не пойму, кто тебя таким сделал?

Максим ничего не ответил. Наверное, это риторический вопрос. Андрей пожал плечами:

- Замнем для ясности. Лучше поведай, что произошло в процедурной.

Максим, как мог подробнее, рассказал все. Андрей почесал руку:

- Как зудит. Разодрал бы себя. Это же свиной инсулин… Так, значит, медсестра? Санитар? Но я никого не видел.

- Это потому что ты – глухой, - сказал Максим. – Петровский с Фирсовым тоже ни сном, ни духом о призраках.

- Получается, в Зоне надо ходить вдвоем? Один ясновидец и один глухой? Марш в генераторную! Врубим свет и пойдем искать отчеты!

- Это бессмысленно, - вздохнул Проводник. – Я забыл сказать: это психиатрическая клиника…

- Врешь! – набросился на него Андрей.

- Зачем? – Максим сжался и закрыл голову руками. Но уйти в себя не успел.

На чистом, без единой пылинки, журнальном столике, лежал бланк. Андрей взял серый, не пожелтевший лист, несколько раз, будто смакуя, прочитал фамилию и должность врача и сказал:

- Извини, сорвался. Но ты тоже хорош – такой новостью, да по бестолковке. Знаешь, я смеялся, читая твой отчет о призраках. Но сейчас мне вовсе не до веселья. Нужно бежать отсюда, пока мы живы. Нет смысла рисковать, раз мы… проиграли.

- Какая забота о моей персоне, - пробормотал Максим. – Как мы выберемся? Ночью по Зоне лучше не шляться. Мало ли кто скрывается в темноте. А ночь у нас, похоже, навсегда.

- Ты