Внутренняя война. Том 2 - Стивен Ридер Дональдсон

Но дубины она не подняла.

– Нет, хранительница, – возразила королева, – ты не сделаешь этого. Пока не сделаешь. Пока не выслушаешь меня.

Я знаю, что натворил мой отец. Это вызывает у меня отвращение. – Эстия собралась с духом. – У каждого порядочного мужчины и каждой порядочной женщины в Амике это вызывает отвращение. Мой отец заслуживает той кары, что ты ему уготовила. Но ты не сможешь сокрушить его. Я уже сделала это. У него нет прежней силы, он выпотрошен, осталась только оболочка, шелуха. И те, кто служил ему, теперь в моих руках, я вольна миловать или наказывать их. Они займут место тех нуури, что были рабами. Всех ваших людей, всех до последнего, кто только остался в живых, мы вернем вам, мы позаботимся об их ранах.

Я – королева Амики. Мое слово – закон для моих людей. Вам больше не причинят зла. Больше не будет жестокости. Пока я жива…

И снова хранительница прервала ее:

– Этого недостаточно, – прорычала она. – Разве мы дети, чтобы нас можно было умиротворить пустыми обещаниями, после того как нас обидели? Вы не знаете нас. Бесчисленные годы, бесчисленные поколения мы жили в мире с такими, как вы, торгуя только по необходимости – и всегда честно. Вы говорите, больше не будет жестокости? Конечно, не будет – для вас. Вы боитесь нас. Вы скажете все, что угодно, чтобы добиться вашей цели. Но мы не уйдем до тех пор, пока в расплату за наши страдания не прольем кровь. Мы не уйдем до тех пор, пока не прольем целые реки вашей крови, чтобы установить равновесие.

– Нет, – повторила королева Эстия. – Я еще не закончила. Вы не прольете ни капли амиканской крови, пока не выслушаете меня. Вы не станете еще больше рисковать жизнью нуури, пока не выслушаете меня.

Ты говоришь, что вы не дети? Я тоже не ребенок. Я королева Амики, и мое слово твердо. Амиканская кровь в расплату за страдания? А кровь нуури? Она ведь тоже прольется. Есть ли причина проливать невинную кровь? Есть ли причина лишать жизни и амиканцев, и нуури? Амика все равно выдержит. Кровь нуури прольется впустую.

Это правда, что вы всегда поступали по совести. Ваша честность доказана. Моя – тоже. И вы знаете, что такое справедливый обмен. Договоримся сейчас, со мной. Я выплачу вам любое возмещение, любое по вашему требованию, только не проливайте кровь.

Хранительница подняла лицо к грозному небу, навстречу надвигающемуся шторму.

– А я говорю, – прорычала она, – этого недостаточно! Твои слова – дождь. Они падают и пропитывают землю и уходят. Мы не торгуемся, когда потеряны жизни нуури. Наши люди вынесли больше, чем рабство и смерть. Их пытали! Твой отец терзал нас молниями, и теперь нет такого крика, который мог бы выразить наши муки! Мы возьмем возмещение кровью!

Эстия сжала кулаки, словно могла ударить хранительницу. Она не знала, что противопоставить такой ярости. Будь ее слова столь же мощными, как надвигающаяся буря, они бы все равно не подействовали. Вспыхнула молния, взревел гром. Первые капли дождя брызнули Эстии в лицо, будто сама погода насмехалась над ней.

И тут донесся возглас служительницы Духа:

– Если таково твое слово, хранительница, я бросаю ему вызов! Я бросаю вызов тебе!

Нуури ударили в свои нагрудники. Обернувшись, королева Эстия увидела Лилин. Служительница Духа уже была на середине склона. Она остановилась там, прямая как копье и без малейшего признака страха. Капюшон плаща она откинула, чтобы нуури могли ее видеть.

– Ты, маленькая женщина? – крикнула хранительница. – Ты бросаешь мне вызов?

– Таков ваш обычай, – ответила Лилин. – Когда возникает спор между нуури, вы не ведете войну друг с другом. – Шаг за шагом она спускалась к королеве Эстии и хранительнице. – Ваши жизни слишком драгоценны, чтобы растрачивать их в битвах. Спор разрешается хранительницами, женщина выходит против женщины, пока одна из них не побеждает. На этом спор оканчивается.

Служительница Духа подошла к Эстии. Капли начинающегося дождя стекали у нее по лицу. Лилин показалась Эстии еще более нетерпеливой, чем всегда: вспышки молний придавали ей какой-то непривычно восторженный вид.

– Королева Эстия управляет Амикой, но я – ее хранительница. – Голос служительницы перекрывал ветер, перекрывал ливень. – Я дам тебе бой, женщина против женщины. И если я одержу победу, войны не будет. Вы согласитесь на то возмещение, которое предложит королева.

Эстия не знала, как трактовать выражение лица хранительницы. Но ей показалось, что великанша сильно удивилась. По крайней мере, в ее голосе уже почти не чувствовалась ярость, когда она переспросила:

– Ты? Ты бросаешь мне вызов? – Взмахнув своей дубиной, она фыркнула: – Ты ребенок, маленькая женщина. Я убью тебя. Потом убью твою королеву и ее людей, что прячутся от страха за деревьями, и столько амиканцев, сколько я захочу, пока не решу, что мне хватит!

– Ты не сделаешь этого, – спокойно ответила Лилин. Ветер хлестал ее дождем, но ассасин не обращала на него ни малейшего внимания. – Я настаиваю на честной сделке. Убить тебя – дело несложное. – Из каждого рукава она вытащила по кинжалу. Какое-то мгновение она держала их так, чтобы все нуури могли рассмотреть. Затем передала их Эстии. – Кроме того, – продолжила она, – я не желаю твоей смерти.

– А я желаю твоей, женщина! – выкрикнула хранительница.

– И ты получишь ее, – ответила служительница Духа, – если сможешь. Я позволю тебе нанести мне три удара. Чтобы все было честно, я не сойду с этого места, пока ты будешь бить. Если хотя бы один из твоих ударов попадет в цель, ты добьешься желаемого. Убей меня, убей королеву Эстию, убей каждого амиканца, какого ты найдешь.

Хранительница перебросила из руки в руку дубинку, будто та была невесомой. Рот ее озарила радостная ухмылка.

– Я так и сделаю.

– Но, – настаивала Лилин, – если ты не сможешь причинить мне вред, ты позволишь мне нанести тебе три удара. Когда все закончится, я призову других хранителей определить, кто победил.

Назовешь ли ты это честным боем?

– О, конечно. – Презрение женщины было таким же убедительным, как и ее оружие. – Когда умрешь, можешь делать что хочешь.

– А если не умру? – несмотря на сильный ветер и шум дождя, в голосе служительницы Духа обнажилась властность, которой Эстия еще никогда раньше у нее не слышала, властность и непоколебимая уверенность в своих словах. – Принимаешь ли ты мои условия, хранительница очага?

– Да! – огрызнулась нуури. – Когда ты умрешь, у тебя не останется причин жаловаться на то, что я выдвину свои условия.

Лилин смеялась – без сомнений смеялась, – когда обернулась к королеве.

– В таком случае, ваше величество, – сказала она весело. – Вам нужно отойти на безопасное расстояние. Я-то не буду сходить с места во время поединка, но хранительницу сделать то же самое я не просила.