Ликвидатор. Тени прошлого - Александр Пономарев

Петляя по лабиринту островов, мы медленно приближались к драге. Приноровившийся к условиям местности проводник уже не нащупывал жердью дорогу. Вооружившись ей, как саблей, он сшибал торчащие повсюду поганки и делал это не ради развлечения, а дабы спасти нас от мучительной смерти. По его словам, грибы питались органикой, опутывая жертву гифами, предварительно одурманив её ядовитыми испарениями. Спасти от миазмов могли только специальные противогазы с тремя и более уровнями защиты. У нас таковых, естественно, не было, так что приходилось надеяться на проверенный многими сталкерами способ: ввести мутантов в состояние ступора, нанося урон их плодовым телам.

Одна из бледно-розовых шляпок угодила в притаившуюся за травяной кочкой аномалию. Активированная грибом гравитационная ловушка с шумом, больше похожим на разгоняющуюся электричку, затянула в эпицентр росшие неподалёку пучки рогоза и кривые деревца. Чудовищная сила с треском перемолотила растения на сотни мелких и крупных частиц, раскрутила в образовавшейся воронке и с громким хлопком выбросила за пределы ловушки.

Мы едва успели рухнуть в траву. Похожий на копьё кусок тонкого ствола пролетел надо мной, а над Байкером просвистела шрапнель из разбитых в щепки камышовых стеблей. Болото мгновенно наполнилось грохотом, треском и скрежетом. Казалось, мы угодили в эпицентр артподготовки. После каждого «взрыва» болотная жижа громко ухала и с аппетитным чавкающим хлюпаньем охотно всасывала в себя ливень из древесных обломков, комьев земли и пучков вырванной с корнем травы.

Не знаю, сколько длилось это безумие, но вдруг наступила звенящая тишина. Я пошевелился, стряхивая с камуфляжа землю, приподнялся на руках, посмотрел по сторонам. Повсюду, насколько хватало глаз, из болота торчали древесные стволы и ветки. Куски дерева с протяжными скрипами, медленно погружались в булькающую трясину, наполняя воздух болотными газами.

Дышать становилось всё труднее. Я потянулся к сумке с противогазом, но едва прикоснулся к пуговице клапана, как слева от нас раздался оглушительный рёв и на Байкера бросилась появившаяся словно из воздуха тварь. Ростом под два метра, она сильно смахивала на сушильщика: такие же длинные руки с непомерно большими кистями, лысая, похожая на дыню, голова, мощные ноги. Вот только ротовой аппарат представлял собой огромную присоску с расположенными внутри подвижными роговыми зубами и тремя большими выростами по бокам.

Когтистая лапа вспорола пространство там, где только что находился Байкер. Сам сталкер с криком «Болотная гнусь!» уже завершал кувырок. При этом он снял оружие с предохранителя, переведя его на стрельбу очередями, и, когда привстал на колено, «калаш» в его руках ожил.

Сухой треск очереди, запах сгоревшего пороха и яростный вопль раненого мутанта вывели меня из ступора. Я тоже сорвал автомат с плеча, всадил несколько пуль в зеленоватое тело чудища. Заметив краем глаза движение на два часа по воображаемому циферблату, сфокусировал взгляд на том месте, но ничего не увидел, кроме стены из камыша и рогоза. Цепная реакция саморазряжающихся аномалий чудом не задела этот оазис болотной флоры, и теперь он отвлекал внимание, шурша на ветру пожелтевшими листьями и скрипя сухими стеблями.

Я снова сосредоточился на монстре и медленно двинулся по кругу: ноги слегка согнуты в коленях, приклад тесно прижат к плечу; короткая очередь на два-три выстрела, доли мгновенья на корректировку прицела – огонь! – опять несколько чувствительных толчков в плечо, секундный перерыв – огонь!

Байкер тем временем в очередной раз увернулся от атаки мутанта и чуть ли не в упор всадил ему в бок остаток магазина. Зеленоватую кожу будто вспороли тупым ножом. Тварь закричала, переходя на визг. Из рваной раны фонтаном брызнула бурая жидкость, а потом полилась похожая на гной жёлтая слизь.

Я снова заметил какое-то шевеление в бочажном травостое, но не придал этому значения. А зря! Секунду спустя оттуда выскочили четыре мутантских детёныша. Ростом в треть взрослой особи, они с рыком, больше похожим на писк, бросились на защиту матери.

Я высадил в их сторону почти все патроны. Фонтанчики грязи вспухали рядом с когтистыми лапами, трассеры чертили красные линии над головами меняющих цвет бестий, исчезали в зарослях болотной травы, где с шорохом падали, срубленные шальными пулями, коричневые початки рогоза и золотистые метёлки камыша.

Двадцать выстрелов – и все мимо! Ни одна из пуль не достигла цели. Детёныши оказались слишком проворными. С кошачьим шипением они сбили меня с ног и буквально втоптали в грязь.

Ерзая ботинками в хлюпающей жиже, я отпихивал от себя тянувших ко мне свои присоски монстриков, не брезгуя пускать в ход и зубы, когда уродливые рыла вплотную приближались к моему лицу. Во рту и на губах появился отвратительный привкус, будто я облизывал жабу.

Стрелять я не мог, поскольку держал автомат за шейку приклада и ствол. Да и патронов, по моим подсчётам, оставалось не больше трёх. На всех не хватило бы, вот и приходилось орудовать автоматом, как шаолиньский монах – обломком бамбукового шеста. «Калаш» то и дело норовил выскользнуть из мокрых от чужой крови и зеленоватой сукровицы пальцев, но я ещё крепче сжимал шероховатое дерево и горячий от пороховых газов металл, не чувствуя, как обожжённая кожа покрывается волдырями.

Гнусёныши быстро сообразили, что, атакуя скопом, мешают друг другу, и поменяли тактику. Двое отправились на выручку матери – Байкер сошёлся с ней в рукопашную, поменяв опустевший автомат на нож, – остальные стали поочерёдно наскакивать на меня с разных сторон, царапая когтями бронежилет и цепляясь за рукава куртки.

К счастью, мутантыши были ещё слишком малы, их удары не могли порвать плотную ткань и, тем более, добраться до тела. Да и присоски их вряд ли представляли опасность: вместо зубов – белые бугорки, а боковые выросты так и вовсе похожи на прыщики. Мне бы отпихнуть мутантят подальше, наподдать пинка, чтобы они со свистом улетели в болото, но я рассвирепел и уже не контролировал себя.

Врезав одному прикладом по ушному наросту на яйцеподобной голове, я засветил второму кулаком в рыло так, что у того хрустнули хрящи присоски и брызнула кровь. Я рывком согнулся в поясе. Повернувшись набок, встал сначала на колени, схватил автомат обеими руками за ствол, потом выпрямился во весь рост и, словно клюшкой для гольфа, снёс детёнышу гнуси уродливую башку. Та по высокой дуге улетела в плавни и с брызгами плюхнулась в чёрную жижу. Обезглавленный гнусёныш ещё покачивался на ослабевших ногах, а я уже походя спихнул его брата в трясину и кинулся на помощь напарнику.

Раненая мамаша, хоть и орудовала одной рукой (второй она зажимала рану в боку), всё ещё оставалась опасной. Движения её, несмотря на то что она прихрамывала на левую ногу, были достаточно быстрыми. Когтистые пальцы периодически мелькали перед лицом Байкера, пытавшегося скинуть с себя малышню. Возможно, повисшие на его руке и спине монстрики спасали ему жизнь: мать не решалась нанести смертельный удар, боясь ненароком зацепить потомство.

Я отстегнул магазин. Перевернул. С щелчком вогнал в приёмную горловину полный рожок. Передёрнул затвор, прицелился. Грохот выстрелов заглушил предсмертный вопль детёныша, которому Байкер всадил нож в голову, и рёв самки, схватившейся за раздробленное пулями плечо. Остальные пули застряли в её грудной клетке. Сталкер стряхнул с себя всё ещё дёргающееся тело. Извернувшись, он сорвал со спины последний визжащий комок из выводка болотной гнуси и швырнул его на мамашу. Та хрипло дышала. Из дырочек между рёбер текла тёмная кровь, розовыми пузырями хлюпала пена. Прижимая к себе здоровой рукой повизгивающего мутантёнка, она шагнула в сторону камышовых зарослей.