Дым и зеркала - Таня Хафф

— Если мы не закончим сегодня, то они вернутся, — пробормотал исполнитель главной роли.

Несколько человек широко раскрыли глаза и глубокомысленно кивнули, успокоенные тем, что Мэйсоном по-прежнему двигали эгоистичные мотивы.

Ли хлопнул его по плечу и прошептал:

— Нет большей любви.[24]Я принесу тебе кофе.

— Она в меня не влюблена! — прорычал Мэйсон, вид у которого был слегка паническим.

— Это цитата, здоровяк, — пояснил Николас и добавил, обращаясь уже к Адаму, взглянувшему на него: — Я вернусь через минутку. Питер даже не заметит, что я уходил.

— Только появись к тому времени, как ему понадобишься. — Первый помощник режиссера пожал плечами.

— Мне нужно, чтобы вы несколько раз протанцевали по кругу, — донеслись из коридора указания Питера. — Как будто Мэйсон и Ли все еще… Эшли, не включай воду. Брианна! Не трогай!..

Учитывая все обстоятельства, негромкое «дзынь» было разочаровывающим концом речи Питера.

Главный осветитель, стоявший за левым плечом Сорджа, откуда хорошо были видны оба монитора, нахмурился и сказал:

— Судя по звуку, галогенная лампа накрылась. Я начинаю думать, что с проводкой в этом доме серьезные проблемы. Надо привезти второй генератор.

— Хочешь заставить Чи-Би согласиться на такое? — фыркнул Сордж. — Желаю удачи.

Тони открыл было рот, чтобы объяснить, что проблема не в проводке, а в самом доме, но смолчал.

«У меня и так выдался паршивый денек. Не стоит прибавлять ко всему прочему насмешки, которые обязательно начнутся, если я расскажу о статистах, убитых топором, и поджаренных младенцах. Нет, лучше держаться тихо и не высовываться, раз тебя окружают люди, которые не заметили бы сверхъестественного, даже если бы оно укусило их за задницу».

Это почти в буквальном смысле слова уже случилось с Тиной, только ее укусили повыше.

— Малькольм! Адам!

Главный осветитель и первый ассистент режиссера направились в ванную.

— Эверетт!

— Мне начинает казаться, что там собирается студенческое братство, — заявила Тина, глядя, как гример продирался через толпу, используя свой чемоданчик в качестве тарана. — Сколько людей может влезть в одну ванную комнату?

— Тони!

«Будем надеяться, что там уместится еще один человек».

Фостер протиснулся мимо камеры и с особой осторожностью миновал оператора. Этой весной Маус был заложником тени. Под ее влиянием он сначала поцеловал Тони, а потом поработал над ним кулаками размером с небольшие окорока. Теоретически этот тип, как и остальные бывшие заложники теней, ничего не помнил о случившемся, но парень пару раз замечал, как тот пялился в его сторону. Возможно, у оператора все же сохранились какие-то воспоминания, поэтому Тони всеми силами старался держаться подальше от него. Если повезет, то Маус вспомнит только то, как бил ассистента режиссера, а не поцелуи взасос. Мордобой был неотъемлемой частью характера этого здоровяка.

Кейт тоже побывала заложницей тени, но Фостер, к счастью, в то время почти не общался с нею. Если она и пробормотала что-то грубое, когда он протискивался мимо, то это не имело отношения к сверхъестественному. Просто Тони был одним из тех немногих людей, которые имели на съемках еще меньше веса, чем она сама.

Ванная комната была переполнена. Девочки сидели на краю ванны, пока их пудрили, хотя в этом явно не было нужды. Вообще, учитывая, сколько сюда набилось народу и оборудования, оставалось удивляться, что тут удивительно прохладно.

«А в детской было холодно.

Вот черт, ну просто отлично!

Девочки, Эверетт, Питер, Адам, Малькольм, Маус, Кейт, один из электриков — Тони не помнил, как его зовут, — те люди и предметы, которым и надлежит тут находиться».

Потом Фостер посмотрел в зеркало и увидел двух полуодетых окровавленных подростков, то пропадающих из виду, то появляющихся снова.

Он сумел не задохнуться, когда Адам схватил его за руку и заявил:

— Тони, у меня опять сдох аккумулятор рации. Поставь его заряжаться и принеси мне новый.

— Конечно.

«Без проблем. Я просто счастлив убраться со второго этажа».

Фостер покрепче сжал аккумулятор, протиснулся обратно в коридор и направился к задней лестнице, потому что главная была слишком близко от детской. Конечно, ему пришлось пройти мимо ванной комнаты Мэйсона и плачущей тени, съежившейся возле душа, но в данный момент раскачивающиеся рыдающие призраки явно были меньшим из двух зол.

«Из трех или даже четырех!.. Нет. Не думай про зло. Не подавай ему ненужных идей».

Тони открыл дверь на лестницу, и его приветствовало то же самое тихое «скрип-скрип-скрип», которое раньше доносилось с кухни. С этого места он слышал, что звук доносился с третьего этажа.

«Не-ет, я не такой дурак, чтобы смотреть вверх».

Порыв ледяного ветра столкнул его с первых ступенек. Свет начал меркнуть. Тони пошел чуть быстрее, оступился на высоких неровных ступенях и стал падать. Ноги парня скользили, руки отчаянно пытались схватиться за несуществующие перила. Фостер слетел с лестницы, ведущей к кухне, и стукнулся о дверь, которая тут же распахнулась. Это помогло ему немного притормозить, но восстановить равновесие он не сумел и продолжал неудержимый спуск, пока не врезался во что-то теплое и настолько податливое, что Тони увлек его вместе с собой на пол.

Сердце парня бешено колотилось. Он старался вдохнуть и сперва телом, а потом уже мозгом понял, что рядом кто-то знакомый. Ошибки быть не могло. Фостер знал, на ком растянулся.

Мужчина.

Молодой, в хорошей форме.

Потом включился разум Тони.

«Молодой мужчина в хорошей форме, одетый в смокинг…»

Парень медленно оторвал голову от белоснежной рубашки, увидел подбородок Ли, а потом и все лицо. Актер приподнял голову и тряхнул ею, словно хотел вернуть на место мозги. Зеленые глаза приобрели сосредоточенное выражение.

— Тони?

— Да.

Нога Фостера оказалась между бедрами актера. Такая вот пародия на интимную близость. Он до сих пор был слишком потрясен, чтобы шевельнуться. Мышцы парня словно превратились в вареные макароны, выброс адреналина закончился. Однако Ли никоим образом не мог этого знать, и Тони уже ждал, что его сейчас швырнут через всю кухню. Но этого не случилось. Видимо, у Николаса тоже отшибло дух.

— Вы в порядке?

— Кажется.

Ли слегка шевельнулся, и Тони возблагодарил всех богов, слышавших его, за собственное бессилие.

— А ты как?