Леди-наследница - Алисса Джонсон

— Пожалуй, — согласился он. — Шагните вправо.

Она так и сделала и чуть не споткнулась о свои ноги в попытке подстроиться под ритм.

— Сосредоточься, Фредди! — крикнула Лилли.

Уиннифред обменялась с Гидеоном веселой улыбкой, но все же последовала совету Лилли, отказавшись от разговора ради того, чтобы обращать внимание на музыку и танцевальные шаги. И очень скоро обнаружила, что танцевать с джентльменом — совсем другое дело. Ранее она пошутила, что просто следует за Бесс, но теперь, когда ее партнером был Гидеон, казалось вполне естественным делать именно то, что нужно и когда нужно. Правда, следует признаться, помогало и то, что Гидеон периодически поворачивал ее в нужном направлении.

Было весело, но совсем иначе, чем с Бесс, когда они хохотали до упаду. Удовольствие танцевать с Гидеоном было совсем, совсем иным. Всякий раз, когда их руки соприкасались или они стояли всего в нескольких дюймах друг от друга, по ее коже растекалось тепло, пульс бился чуть быстрее и дыхание перехватывало, словно она танцует с ним уже не один час подряд.

Когда музыка смолкла, Уиннифред почувствовала легкое головокружение и ужасное разочарование, что все закончилось. Лилли же была просто счастлива.

Она в восторге зааплодировала:

— Прекрасно, Фредци! Просто замечательно! Намного, намного лучше. Попробуем еще разок? Или что-то другое… о, вальс! — Она взглянула на Гидеона. — Полагаю, ваша тетя позаботится, чтобы она получила разрешение?..

— Естественно, — отозвался Гидеон, — но, боюсь, я должен отказаться.

Сердце Уиннифред упало. В эту минуту она была вполне уверена, что готова танцевать до самого вечера, только бы с ним.

— Мне не удастся убедить вас попробовать еще раз?

Он постучал пальцем по ноге.

— Увы, не могу.

— Ох, простите.

— Ничего. — Он забрал свою трость и повернулся к Лилли. — Могу я попросить сделать небольшой перерыв? Мне надо кое-что обсудить с Уиннифред.

— О, конечно. — Лилли взглянула на часы на каминной полке. — Полагаю, несколько минут отдыха не повредит.

Гидеон вывел Уиннифред из комнаты, крепко сжимая набалдашник трости. Не следовало ему приходить в гостиную. Он понял, что это ошибка, едва только заглянул туда.

Но стоило ему бросить один лишь взгляд на Уиннифред, на ее светящееся от смеха лицо, как он не смог удержаться, чтобы не предложить потанцевать. Ему захотелось быть тем, с кем она смеется, тем, на кого она натыкается. Он хотел потанцевать с ней и понимал, что другой такой возможности ему может больше никогда не представится. Рил на полной скорости — больше чем может выдержать его нога, но танцевальный урок с его замедленным ритмом и остановками ему вполне по силам.

И чертовски хорошо, что два танцевальных урока ему не осилить. Каждая улыбка, каждое нечаянное прикосновение руки и случайное соприкосновение плеч было утонченной пыткой. Пыткой, которую он с удовольствием продлил бы, если б мог. Впервые он порадовался ограничениям, наложенным на него увечьем.

Он слышал, что влюбленность может пьянить, как хмельное вино, но никогда раньше не испытывал этого чувства. Да, случалось, что женщины его интриговали, очаровывали и определенно пробуждали желание, но ему никогда не грозила опасность потерять голову.

Гидеон взглянул на Уиннифред, когда они вышли из дома на солнце, и решил, что ощущение больше напоминает легкое опьянение. Ты уже навеселе, и еще хватает ума понять, что следующий стакан превратит приятное опьянение в тяжелое забытье, но его уже недостаточно, чтобы удержаться и не потянуться к бутылке.

Не стоило ему тянуться к Уиннифред в гостиной. Он знал, что это ошибка — предлагать свои услути в качестве танцевального партнера. Он прекрасно знал, что делает, и знал, каковы будут последствия. И все равно сделал это.

— Вы что-то вдруг притихли, Гидеон.

В голосе Уиннифред сквозила неуверенность, что побудило его приложить сознательные усилия, дабы отодвинуть в сторону свои переживания и расслабить руку, сжимающую трость. Он вывел Уиннифред из дома, чтобы удивить ее, а не встревожить.

— Прошу прощения. Я задумался.

— А это имеет какое-то отношение к посыльному, который приезжал нынче утром? — Она потянулась к его руке. — Это ведь не какая-нибудь плохая новость, нет?

— Ни в коей мере. — Он чувствовал тепло ее пальцев сквозь рукав сюртука. — Это то, чего я с нетерпением ждал. Кое-что для вас.

— Для меня? — Она уронила руку. — Но…

— В свой первый день здесь я сказал вам и Лилли, что в качестве компенсации за преступления моей мачехи вы можете просить у семейства Энгели все, чего пожелаете. Вы ни о чем не попросили.

— Это неправда. Я просила не ездить в Лондон.

— Да, верно, — с улыбкой согласился он. — Что ж, надеюсь, это возместит вам отказ в вашей просьбе.

— Но у меня и так теперь много всего, Гидеон. Мне не нужно… — Она осеклась, когда он вытащил из кармана сложенный лист бумаги и протянул ей. — Что это?

— Посмотрите.

Она развернула бумагу и прочла аккуратный рукописный шрифт. Это был документ, предоставляющий право на Мердок-Хаус, или нечто близкое к тому, что незамужняя женщина может надеяться сохранить в ограниченных рамках закона. Он даровал мисс Уиннифред Блайт право на аренду Мердок-Хауса сроком на пятьсот лет, утвержденную и полностью оплаченную. Вдобавок контракт и все жалуемые им права могут быть переданы по наследству любому названному ею лицу.

Она долго таращилась на контракт, не говоря ни слова.

— Ну, вы довольны? — мягко спросил Гидеон.

Она посмотрела на него, потом на контракт, потом опять на него. На ее лице отражались потрясение и изумление.

— Но… когда… разве вы можете это сделать?

— Могу и сделал. На прошлой неделе я написал поверенному своего брата и попросил немедленно составить документ.

— Он мой, — выдохнула Уиннифред. — Мердок-Хаус мой.

— И вы можете делать с ним все, что пожелаете. В контракте ясно говорится, что вы не должны отвечать перед Энгели за состояние земли. Вы можете восстановить дом и надворные постройки и держать тут сотню овец, а можете сжечь дом дотла и выстроить на его месте галантерейный магазин. Вам выбирать.

— Я не знаю, что сказать.

— Я подарил бы вам его совсем, если б мог.

— Нет. Это и так… это так много. Куда больше, чем… куда больше, чем я могла себе даже представить. — Ошеломленное выражение на ее лице растаяло, и на его место пришла бурная, неудержимая радость. Уиннифред вдруг засмеялась и, к его немалому удивлению, шагнула вперед и кинулась ему на шею. — О, спасибо! Спасибо вам!

Гидеон говорил себе, что лишь простой инстинкт побудил его обнять ее в ответ. Инстинкт и необходимость удержать равновесие — она же, в конце концов, сбила его трость. Но, даже выискивая эти оправдания, он знал, что все они ложь.