«Афганистан, мой путь…» Воспоминания офицера пограничной разведки. Трагическое и смешное рядом - Юрий Николаевич Матроскин

Необходимо отметить, что в боевых условиях в Афганистане раскрывались самые лучшие нравственные качества наших солдат и сержантов. Так, при выезде на операции в каждом подразделении на «точке» в обязательном порядке оставлялось не менее 30 % личного состава и боевой техники. Поэтому вечером, в канун выезда на операцию, после боевого расчета начиналось действо… Офицера, назначенного старшим боевой группы, начинали осаждать бойцы, не попавшие в список участников предстоящей операции: «Товарищ старший лейтенант! Возьмите меня, ну возьмите» (совсем как в известной юмористической миниатюре Елены Воробей и Юрия Гальцева). И каждый из них так убедительно объяснял необходимость взять на операцию именно его, что ты был готов разрыдаться от умиления. Получив же «отлуп», бойцы не отчаивались и спустя несколько минут вновь бросались на «штурм» офицера. И так до позднего вечера. Здравомыслящему человеку кажется: зачем тебе это нужно? Ну не едешь на операцию — радуйся, не погибнешь, еще навоюешься! А эти молодые 18—20-летние парни выпрашивают у командира, словно увольнение, возможность поехать на войну, где вполне возможна встреча с «девушкой с косой». Всех их, помимо преданности Родине и стремления выполнить боевую задачу, на войну толкал юношеский максимализм, стремление к самовыражению, самоутверждению и подвигу и, к сожалению, неумение пока еще ценить свою жизнь. Ну а понятие подвига у каждого из них было свое: для одного это означало броситься на амбразуру вражеского дзота, а для другого — просто подняться в атаку. У каждого воина своя война! Несмотря на это различие, все они рвались на боевые операции. Вот этим, к счастью для нашей Отчизны, всегда отличались и отличаются наши воины!

Просматривая художественные кинофильмы «Афганский излом» и «9-я рота» у меня непроизвольно закрадывалась мысль о том, что после почти многолетней службы в Афганистане я ничего не знаю об этой войне. Порой у меня «душа кипела» от увиденного, ибо за всю свою службу в ДРА я не сталкивался ни с одним фактом извращенного проявления «дедовщины» и отношения командиров к своим подчиненным, запечатленного в этих фильмах. Да, после выхода приказа об увольнении в запас «срочников» офицеры и прапорщики «закрывали глаза» на то, что «дембеля» не мыли полы. Но за это послабление они несли службу в охранении на «точке» и в боевом охранении на операциях в самый тяжелый и опасный для нападения «духов» период времени суток — с 3 до 6 часов утра, когда после тяжелого и напряженного дня глаза у бойцов охранения просто слипаются. И если молодой солдат мог уснуть, то в планы «дембелей», уже мечтавших о скорой встрече с родными, близкими и любимыми девушками, гибель никак не входила. К тому же «дембеля» делали все, чтобы максимально передать молодой смене свои знания, умения и боевой опыт, которые позволят успешно выполнять боевые задачи и остаться в живых. И делалось это без унижения достоинства «молодых», а искренне, по-товарищески. Да и о каком издевательстве или унижении могла идти речь, когда все днем и ночью имели дело с оружием, фактически спали с ним в обнимку, когда на операциях все друг другу подставляли свои и прикрывали спины других. Без настоящего боевого товарищества не может быть взаимовыручки и готовности отдать свою жизнь ради своих боевых товарищей, а значит, невозможно выполнить боевую задачу и выжить. А какой это братский коллектив, когда молодому солдату вбивают знания кулаком, когда отношения строятся по принципу ЧЧВ — человек человеку волк, когда сильный угнетает и унижает более слабого? Неужели после всех унижений и жестокостей этот солдат будет готов отдать жизнь за своего угнетателя? Вряд ли! А вот пулю всадить ему в спину — это пожалуйста! Поэтому, не кривя душой, утверждаю: мне не известен ни один факт извращенной «дедовщины» в подразделениях Пограничных войск КГБ СССР в ДРА. В подтверждение сказанного в качестве примера расскажу об одном показательном случае. Осенью 1984 года на нашу заставу прибыл солдат, который создал нам проблему: как только на операции начиналась стрельба — он «впадал в ступор» и ни на что не реагировал. Нужно сказать, что никто на заставе над ним за это не насмехался, не оскорблял и не унижал его. Наоборот, к нам со Звонаревым инициативно обратились «деды» (т. е. старослужащие) с предложением совместно помочь ему «найти себя». После споров и дискуссий мы выработали план «лечения» этого солдата, реализация которого была осуществлена под моим непосредственным руководством. Во время очередной операции в районе кишлака Курук, когда мы на бронетехнике вошли в «зеленку», этот солдат был специально помещен в десантном отсеке моей БМП между двумя «дедами-педагогами», которые держали его поведение под неусыпным контролем. Как только началась стрельба и боец начал «впадать в ступор», то сразу же получил крепкий толчок локтем в бок от одного из «педагогов» (если не изменяет память, ефрейтора Кислицы), который сразу же сунул ему в руки заранее подготовленный пустой автоматный магазин с пачкой патронов и жестко скомандовал: «На, снаряжай магазин! Живее-живее!» Как только бойца вновь начинало «клинить», то «локтевой аргумент» возвращал его к действительности. После того как магазин им был снаряжен, — другой «воспитатель» тут же сунул ему в руки автомат, и не давая ни секунды на размышление, скомандовал прямо ему в ухо: «Заряжай и стреляй! Огонь!» И боец начал стрелять. Все как «бабка пошептала»: с этого момента этот солдат больше в «ступор не впадал», воевал хорошо и осенью 1985 года уехал домой, будучи представленным к награждению медалью «За боевые заслуги». Перед отъездом он со слезами на глазах стал благодарить нас за то, что мы помогли ему почувствовать себя настоящим человеком и бойцом. С его слов, он сам презирал и ненавидел себя за свою слабость, но ничего не мог с собою поделать. И только благодаря товарищам почувствовал уверенность в себе. Вот такая «дедовщина» в Афганистане среди пограничников действительно была. Подтверждаю!

Касаясь форм и методов воспитания «дедов» и «дембелей» в боевых условиях, приведу еще один пример. Как-то весной 1985 года нашим «дедушкам» захотелось «откушать» жареной картошечки. Посему, вопреки категорическому запрету на приготовление пищи на «точке» вне кухни (антисанитария могла привести к массовым кишечным заболеваниям), они «разжились» картошечкой, лучком, тушенкой и нажарили ее аж целый 8-литровый казан из расчета человек на 12. Однако им не повезло — на ее соблазнительный аромат вышел старший лейтенант Александр Звонарев. Он приказал принести казан с картошкой к нам в канцелярию. Наверно, у кого-то из «дедушек» мелькнула мысль: «Мы приготовили, а есть будут офицеры», но они ошиблись — Саша Звонарев преследовал исключительно