Жизнь двенадцати царей. Быт и нравы высочайшего двора - Иван Брыкин

Но ещё от Елизаветы Петровны существовал строжайший приказ: если будет попытка освободить узника, немедленно оного жизни лишить, так что приставленные к Иоанну Антоновичу офицеры, как только бунт в крепости учинился, в камеру арестанта вошли и сей приказ выполнили. Мирович лишь к мёртвому телу подоспел; видя крах своего предприятия, он сдался и по приказу императрицы казнён был.

А Иоанна Антоновича жаль – как перед Богом говорю, жаль! Всю жизнь безвинно страдал и кончину принял мученическую, но опять-таки скажу: такова участь царственных особ – кто корону на голову надел, тот всегда её может вместе с головой лишиться.

Княжна Тараканова тоже корону российскую на себя примеривала… Что же, если я взялся про жизнь мою рассказывать, так и про это расскажу.

Случилось это вскоре после войны с турками, когда я флот наш возглавил и прежестокое поражение при Чесме туркам нанёс. Пока наша армия остатки их войск добивала, объявился у нас в тылу, в Оренбургских степях, ещё один самозваный Пётр Третий. Был это беглый донской казак Емелька Пугачёв; о нём долго говорить не буду, ныне его история хорошо известна, но что странно – выпускал он манифесты свои не только на русском, но и на немецком языке, и недурно написанные. Позже выяснилось, что сочинял их сын моего заклятого друга Шванвича, Михаил, о котором я уже говорил, но тогда императрице померещилось, что заговор сей был европейскими врагами затеян, чтобы с трона её свести.

Подозрения эти усилились, когда в Европе некая персона также принялась манифесты выпускать, в которых провозглашала себя «принцессой Владимирской», дочерью покойной императрицы Елизаветы Петровны и графа Алексея Разумовского. Сия «принцесса» Екатерину узурпаторшей называла и о своих правах на корону российскую предерзко заявляла. Императрица розыск провела, но никто в точности сказать не мог, была ли «принцесса Владимирская» истинной дочерью Елизаветы Петровны или самозванкой.

С Пугачевым императрица кое-как справилась, бунт подавила, однако с «княжной Таракановой», как она сию особу прозвала, поскольку в роду Разумовского таковая фамилия водилась, справиться труднее было, ибо из России её не достать. Вот Екатерина и решила на меня эту задачу возложить. Так всегда было – в самых трудных случаях не я искал, а меня искали, не я просил, а меня просили, – и теперь просительницей оказалась наша самодержавная императрица. Нужды нет, что место Григория при ней Потёмкин уже занял – без графа Орлова всё равно не могла она обойтись!

Приняла меня Екатерина в малом кабинете, где она обычно доклады выслушивала; я невольно подумал, что в личных её покоях теперь Потёмкин обретается.

– Как живётся-можется, граф Алексей Григорьевич? – спросила она полушутливо. – Завидую я вам иной раз: ни семьи, ни детей, семеро по лавкам не сидят.

– Вам тоже, ваше величество, семь ртов кормить не приходится, – в тон ей ответил я.

– Ах, граф, каши на всех хватило бы, но как говорят: «Кашу свари, да ещё и в рот положи»! Младшенький мой, коего ты восприемником был, ленив, учиться не желает, ни к чему расположения у него нет, а старший на мать волком смотрит, мечтает место моё занять, – жалуется она. – С мужем мне вовсе житья не было, а ныне его тень меня преследует: то там, то сям самозванцы объявляются. А теперь ещё кузиной самозваной я обзавелась: называет она себя дочерью тётушки моей Елизаветы Петровны.

– Самозванцы и раньше появлялись, чего беспокоится? – сказал я. – С ними просто поступали: камень на шею, и в воду!

– Но иногда самозванцы на трон усаживались, – возразила императрица, – к чему и княжна Тараканова превеликую охоту имеет. Ездит она по всей Европе, союзников себе ищет, грамотки прельстительные рассылает; не пора ли, граф, бродяжку сию под крепкий замок поместить?

– Прикажите, ваше величество, и вам её из-под земли достанут, – говорю.

– К вам я с этим хотела обратиться, Алексей Григорьевич, но не с приказом, а с просьбой, – смотрит на меня императрица. – Кто лучше вас сделает?

– В России много ловких людей, отчего же вы ко мне обращаетесь? – возражаю я.

– «Умного не обманешь, только себя потеряешь», – говорит императрица, – поэтому без утайки вам скажу: есть две причины, граф Алексей Григорьевич. Первая – с тех пор, как я с братом вашим Григорием рассталась, многие мои недоброжелатели решили, что на Орловых можно теперь в игре против меня карту поставить: как привели Орловы к власти Екатерину, так и другую особу приведут, коли Екатерина их обидела.

– Ваше величество! – возмутился я.

– Знаю, граф, знаю, что это пустые домыслы; вы и братья ваши мне верны, – она взяла меня под руку. – Однако неприятели мои думают, что вас на измену склонить можно, – и грех было бы таковым их просчётом не воспользоваться. «На ловца и зверь бежит»; сделайте вид, что вы против меня пойти готовы, тогда бродяжка сама в ваши сети попадёт… Вторая причина, отчего именно вам сию миссию выполнить надлежит, очевидна, – улыбается императрица. – Княжна Тараканова к мужчинам большую тягу имеет, в любовных интрижках она весьма замечена, и перед таким кавалером, как вы, конечно, не устоит!

– Что же, мне с ней амуры крутить? – спрашиваю.

– Не такое это неприятное занятие, чтобы от него отказываться. Вы в браке не состоите, жены у вас нет, так что грех невелик, – отвечает она. – Как друга вас прошу: помогите избавиться от самозванки, а тем и Россию спасёте от великого вреда.

– Сделаю, ваше величество, – поклонился я ей.

– Ну и славно! «Красно поле пшеном, а беседа умом», – сказала она. – Выезжайте же, как можно скорее, в Италию, где сейчас княжна Тараканова проживает, и примите вновь командование над флотом, что с вашей лёгкой руки в сих краях прочно обосновался – пусть самозванка видит, что вы военной силой обладаете. А помощником вам будет Осип де Рибас, коего вы сами на русскую службу приняли, и он себя отменно показал не только в военном служении, но и в исполнении иных поручений. Де Рибас княжну Тараканову отыскал, и я ему напишу, чтобы он и далее вам помогал.

* * *

Я выехал без промедления. Эскадру нашу нашёл в Ливорно, чему поначалу был немало удивлён, поскольку от греков и турок это далеко было, однако встретивший меня де Рибас недоумение моё рассеял:

– Особа, которую вы ищите, в этой части Италии в последний раз замечена была, поэтому её царское величество императрица Екатерина приказала российскому флоту сюда прибыть.

По-русски он говорил плоховато, мне его приходилось часто переспрашивать, но смысл того, что он сказал, был такой. Самозванка начала игру по-крупному, на неё делают ставку сильные враги России, в числе коих не смирившиеся с разделом своей страны поляки, а также стоящие за их спиной французы, которые не хотят российского усиления в Европе. Однако эта игра сильно настораживает англичан, извечных соперников Франции, поэтому они относятся к самозванке с опаской и не прочь избавиться от неё: здешний английский консул Джон Дик ясно дал понять, что не будет препятствовать, если русские предпримут против «принцессы Владимирской» надлежащие меры.