Песнопение бога - Рина Харос

– Мне было хорошо с тобой. Но не настолько, чтобы оставить тебя в живых.

Последний раз коснувшись уже посиневших губ, я впитал в себя последние крохи магии и блаженно прикрыл глаза. Когда эйфория прошла, поднялся с земли и посмотрел на тело бывшей любовницы – даже после смерти оно было прекрасно. Отойдя на сотню метров от места убийства, я взял лопату под деревом и вернулся обратно.

– Прости.

Замахнувшись, вонзил лопату в горло демоницы, отделив голову от тела.

Глава 14

Селестия

Не ходи гулять по ночам одна.

За два года пребывания на континенте я узнала, что он поделен на три крупных города – Хоусто́н, Брэ́йтон и А́свон.

Хоусто́н представлял собой город, где проживали магические существа, избравшие путь кочевников. Они отгородили себя высоким деревянным забором, усеянным до самых пиков изображением драконов, терзающих богов. Существа были своего рода отступниками, отрекшимися от олимпийцев и создавшими собственные писания, которым и поклонялись, – О́хош. Их суть сводилась к одному: уничтожить богов любой ценой и прекратить бессмысленную войну, уносящую неповинные жизни. Жителей Хоусто́на никто не видел вживую, лишь поговаривали, как один из представителей раз в год выезжал за ворота и приезжал в столицу под покровом ночи, чтобы доложить правителю, как обстоят дела.

Брэ́йтон славился тем, что в нем проживали преимущественно смертные, которые не боялись и не стыдились связи с теми, кто обладал магией. Большинство мужчин и женщин с самых ранних лет мечтали о том, чтобы какой-нибудь демон или гарпия обратили на них внимание и согласились взять в жены или мужья. Они слыли добровольными сосудами, дети которых перенимали магию второго родителя. Все жили по принципу: «не спрашивай, если не хочешь, чтобы спросили с тебя». В городе, как оказалось, мало сплетничали и большую часть времени жители отдавали праздникам и веселью.

А́свон – столица Аванти́на, которая славилась своей густой природной растительностью и разнообразием магических существ. В других городах из-за лавоподобной земли флора и фауна не были так развиты, что вызывало своего рода зависть среди жителей. Мне мало что удалось узнать про столицу от Алте́ны, дочери архонта, поскольку девушка сама там ни разу не была, а прислуга, которая наведывалась во дворец правителя, неохотно распространялась о том, что видела и слышала.

За два года я узнала не так много о мироустройстве континента Аванти́н, но зато значительно продвинулась в укреплении дружбы с Алте́ной.

Ведунья была права – порошок из голубого лотоса, мака и крови возымел небывалый успех. Но никто не догадывался, какой ценой удалось заполучить доверие девушки. Идея отказаться от лотоса звучала заманчиво. Я не использовала порошок неделю, наблюдая за реакцией Алте́ны. Казалось, что без него она еще больше прониклась ко мне, либо это просто были мечты и иллюзии. Несмотря ни на что, полюбила дочь архонта и искренне считала своей подругой, хранила ее секреты и оберегала от бед. Особенно это помогало, когда отец всяческими способами пытался выдать замуж дочь за какого-нибудь богатого купца или вовсе чудовище.

Светло-русые волосы красавицы Алте́ны водопадом спадали до поясницы, зеленые глаза, нос с небольшой горбинкой и лицо, усеянное веснушками, отражали легкий нрав и задорность. Пухлые губы всегда были приоткрыты в безмолвном удивлении, что придавало девушке особый шарм и женское очарование.

Поначалу в городе к моему появлению отнеслись с опаской, узнав, что в одночасье дочь архонта прониклась доверием к никому не известной путнице. Пересуды со временем стихли, а Алте́на ни на минуту не отпускала от себя, даже приказала выпороть розгами одного из подданных, когда тот назвал меня ведьмой. С тех пор бедолага резко разворачивался на пятках, завидев мой силуэт, и уходил в другом направлении, что-то недовольно бормоча под нос.

В Брэ́йтоне, как и в других городах континента, были свои законы и порядки. Мне не хватало здесь свободы и воздуха. Многие деревья и растения представляли собой искусственно взращенные плоды, откуда не шла живая энергия, способная подпитывать мою силу. Порой, хватаясь за грудь, я чувствовала чье-то присутствие, которое давило, сжимая в тиски.

Саднящее ощущение возникало каждый раз, когда я проходила мимо ворот, к которым раз в неделю приезжали купцы с других континентов. Их набитые доверху повозки, запряженные скакунами разных мастей, под радостные крики местных жителей продвигались на главную площадь. На ней разбивались многочисленные палатки и шатры, где купцы из столицы предлагали людям товары. Хоть на торговцах и были темные плащи в пол, маски на лицах и перчатки, не составляло труда узнать, к какой расе относится каждый из них: джинн, торгующий сладкими фруктами, оборотень, продающий разделанное мясо ровными пластами, сирены, одаривающие побрякушками в виде морских ракушек. Энергия и сила, исходившие от существ, напитывали мое тело магией, которой так не хватало в Брэ́йтоне.

В тот год стоял жаркий август. Нескончаемые циклоны не позволяли выбраться из дворца. Дожди сменялись на жару. Влажность, царившая на континенте, порой была невыносима. Погода отыгрывалась на всех. Днем – зной, вечером и ночью – мороз, который исходил от горных вершин, окружавших континент со всех сторон.

В один из таких вечеров перед сном мы с Алте́ной сидели в креслах у камина. Я расчесывала ее густые волосы гребнем, распутывая колтуны. Почти что опустевший мешочек с порошком тяготил душу. Боязнь потерять контроль над девушкой не позволяла отвлечься от мрачных мыслей.

Звук потрескивающих в камине поленьев наполнял комнату уютом. Сегодня ночью я должна была выбраться к ведунье, чтобы получить новую порцию соцветий. Дотронувшись до гребня в волосах в виде трезубца Посейдона, невольно улыбнулась – старуха почти что насильно всучила его, приговаривая, что я хиленькая родилась, силенок нет, не кормят при дворе совсем, что только это и спасет: кольнешь в ребро противнику – и, глядишь, убежать успеешь.

Алте́на широко зевнула, в уголках глаз собрались слезы, и она звонко рассмеялась, заметив мой недоуменный взгляд.

– Пошли спать, завтра опять петухи, негодяи такие, разбудят! А мне рано вставать нельзя, цвет лица от этого портится!

– Какая досада, – бесцветным голосом произнесла я и протянула гребень в руки Алте́ны. Та повертела его в ладонях и небрежно зашвырнула на кровать. Увидев мой недовольный взгляд, девушка показала язык и залилась звонким смехом.

Я направилась к кровати, которую по приказу Алте́ны перенесли в ее комнату и поставили рядом. Демонстративно откинув одеяло и рухнув на мягкую перину, я потянулась, перевернулась на бок и обхватила руками подушку. Закрыв глаза, прислушалась: дочь правителя легла на соседнюю кровать, накрылась одеялом с головой и засопела. Спустя десять минут храп заполнил комнату. Не теряя времени, схватила теплую накидку, висящую на спинке кресла, надела короткие сапоги из овечьей шерсти