Ричард Длинные Руки - эрцпринц - Гай Юлий Орловский

Дальше я шел вдоль их ряда, называл по именам, это всем льстит, пожимал руки, улыбался и отпускал шуточки в адрес сэра Маршалла, самого Барбароссы, его могучей Алевтины и разных знаковых событий, вроде Каталаундского турнира или бесславной попытки неких забугорных, точнее захребетных, сил совершить гнусный государственный переворот.

Впервые за долгое время увидел брата Вангардия, он настолько влился в поисковый отряд Норберта, что ни разу не показывался в Баббенбурге, постоянно пребывая в разъездах.

Он, видя, что я смотрю на него, поклонился, подошел торопливо.

— Ваше высочество… вам что-то угодно?

Я сказал беспечно:

— А, послушник… Что-то вы так пропали внезапно. А то у меня голова от военных планов совсем ничего не соображает… надо бы поляпать языком о чем-нить попроще, что не требует мозгов. К примеру, о божественном, а вас хоть с собаками разыскивай!

Он с натугой улыбнулся и сказал примирительно:

— Ваше высочество, о божественном хоть все знают и все думают, что знают, но на самом деле… это сложно.

Я беспечно отмахнулся.

— Да ладно вам!.. Что там сложного?.. Я вот, как правитель, заинтересован прежде всего, чтоб люди работали лучше. Будут работать хорошо и много — все будет. Но что посоветует Святое Писание или хотя бы церковь?

Он подумал, пожал плечами.

— Раньше плохо работающих просто пороли, теперь — больше платят, чтоб старались.

— Ага, — возразил я, — а они, получив денег больше, просто дольше отдыхают и больше пьют! Нет, надо что-то иное… К примеру, Господь не просто создал мир и до сих пор спит, а побуждает созданного им человека работать и работать! А потом на Страшном Суде спросит: а хорошо ли ты работал, достиг ли высот в мастерстве? Постоянное совершенствование в своей специальности — это моральный долг перед Господом! Долг и ответственность за исполнение услышанного призыва.

Он поморщился.

— Ваше высочество, вы, конечно, великолепный военачальник, но тонкая духовная составляющая веры бывает слишком сложна для понимания…

— А если для понимания, — сказал я бодро, — добавить мужской грубости?.. Скажем, профессиональная продуктивность и деловой успех выступают свидетельством достойного выполнения долга! Леность же греховна, ибо праздный «не услышал» Божьего призыва. Как вам такое?

Он вздохнул, покачал головой.

— Леность, праздность… это толковать можно по-разному. Нищие, как вам известно, если вы открывали Библию, «люди Божьи», им нужно оказывать милосердие, давать пропитание, одежду, жилье… Это богоугодно!..

— Я бы предпочел заставить их обучиться ремеслу и работать, — прервал я.

Он вздохнул и промолчал, только глаза трагически воздел к небу, мол, с каким придурком вынужден общаться, а я подумал, что протестанты милосердие и богоугодность понимают именно как возможность дать этим бродягам возможность обучиться ремеслу и зарабатывать на жизнь. Более того, те страны, которые приняли протестантство, тут же ввели жестокие законы против бродяжничества.

— Религия, — сказал он, — уж простите, ваше высочество, это слишком тонкий и нежный предмет, если можно так выразиться. Вы же не станете забивать в стену гвоздь вот этим золотым кубком, что так украшает ваш стол?

— Да, — сказал я, — вы правы, брат Вангардий.

Он сказал с легким поклоном:

— Вот и хорошо. Надеюсь я немножко развлек вас непринужденной болтовней о всякой ерунде вроде веры, религии и всяких там непонятных таинств…

Еще и язвит, подумал я раздраженно, глядя в его удаляющуюся прямую спину. Хороший человек и будет хорошим священником, но не понял, что я на пальцах объяснил ему протестантскую этику, что рывком вывела королевства, признавшие учение Лютера, в передовые, наиболее развитые и богатые.

В свое время я удивлялся, что в Германии, которая населена как католиками, так и протестантами, наилучших экономических успехов добиваются именно протестанты. Практически только они составили костяк предпринимателей и высококвалифицированных технических специалистов. Кроме того, наиболее динамично развивались и прочие протестантские страны, можно даже не указывать пальцем.

Я сам был свидетелем, как в ряде стран, где массово переходили из католиков в протестанты, сразу же новоиспеченные протестанты быстро поднимали жизненный уровень и профессиональные навыки.

Конечно, есть еще одна конфессия в христианстве, в ней работают и живут еще хуже, чем в католицизме, но не стану указывать пальцем, православные и так сидят в этом самом счастье по ноздри.

За стеной шатра прогремел стук копыт, раздались крики, конский храп.

Я слышал, как некто соскочил на землю и ринулся в сторону моего шатра. Полог откинулся, вбежали двое гонцов, один крикнул:

— Это от сэра Даробаса!

Влетел еще один, глаза лезут на лоб, прокричал, задыхаясь:

— Легкая конница с севера, сбив три наших заставы, идет неудержимо прямо на город..

— Ого, — сказал я. — Если легкая, но идет как тяжелая, то их не меньше пяти тысяч?

Он кивнул, лицо стало уважительным.

— Ваше высочество, разведчики оценивают их количество в пять-шесть тысяч!

— Прекрасно, — сказал я, — пусть прут. Никакого встречного удара, а только вывести всех наших легких конников, пусть обойдут их с тыла и начинают грабить обозы.

Он сказал торопливо:

— Да-да, ваше высочество, вы абсолютно правы! За ними двигается огромный обоз, но конница вырвалась очень уж вперед, а обоз почти без охраны…

— Спасибо, — сказал я с иронией, — что похвалили. Ладно, не краснейте, я и сам знаю, какое я совершенство. Ребята, вы все поняли?

Все трое поклонились и быстро исчезли. Я слышал их отрывистые команды, что быстро отдалялись в сторону границы лагеря.

Вот тебе и протестантская этика, мелькнуло в голове горькое. Только начнешь что-то строить, тут же зовут ломать, жечь, вбивать, рушить, это же так приятно и мужественно…

В сопровождении вездесущих разведчиков Норберта прибыл еще один большой отряд рыцарей с усилением в виде панцирной конницы, тяжеловооруженной и на таких же могучих, как и у рыцарей, конях.

Я с удовольствием, даже с наслаждением увидел скачущих впереди барона Адриана, в самом деле красавец в расцвете молодости, сил и мужества, а рядом… какая прелесть, принцесса Лаутергарда, дочь короля Бриттии Ричмонда Драгсхолма!

Над их головами гордо трепещет по ветру знамя Бриттии, свое Адриан, как вижу, велел везти сзади, пропустив бриттское вперед не столько из-за знатности, сколько из-за восторга перед принцессой, что за это время загорела и еще больше расцвела.

Лаутергарда с распущенными волосами, на лбу их скрепляет диадема в виде цельного золотого обруча с крупным рубином, полным неистового пламени. Справа и слева от него еще камешки, но их можно и не замечать, излишество, достаточно этого камня и прекрасных глаз Лаутергарды, радостно распахнутых, взгляд устремлен вдаль, на щеках полыхает румянец, что ей так идет, даже на потемневшем от солнца лице он выглядит прекрасным и придает еще больше жизни.