📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгВоенныеСеверный крест - Валерий Дмитриевич Поволяев

Северный крест - Валерий Дмитриевич Поволяев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 89
Перейти на страницу:
l:href="#n_16">[16], а с американцами враждовал – в общем, был Юрьев этакой «вещью в себе», птичкой, которой неплохо было бы засунуть голову под мышку, под крылышко…

Но все попытки контрразведчиков сделать это пока ни к чему не привели: Юрьев обладал повышенным ощущением опасности и всегда исчезал раньше, прежде чем на него успевали набросить сети контрразведчики. Оставалось только надеяться, что матерщинник Юрьев где-нибудь даст маху и его прихлопнут свои же.

Впрочем, Миллер никогда не одобрял методы ликвидации, используемые контрразведкой. Марушевский укоризненно поглядывал на него:

– Вы смотрите только, какая контрразведка у англичан, Евгений Карлович… А у французов? Они знают не только то, что делается в городе, знают, чем дышит треска в Белом море. А уж по части придать кому-нибудь ускорение, чтобы этот кто-либо как можно быстрее лег под мраморную плиту, – им вообще нет равных. Так что вы не сдерживайте контрразведку, пусть она по-настоящему займется Юрьевым.

Миллер старался отделаться какой-нибудь незначительной фразой либо просто бормотал под нос:

– Да-да… Да-да…

В такие минуты он бывал недоволен и собою, и Марушевским, и любым другим человеком, который неожиданно попадался ему на глаза, однако всякое недовольство он умел запирать в себе, не высказывать его.

Появился в Архангельске и местный демагог – некто Скоморохов[17], председатель земской губернской управы. Болтун и бездельник и при этом волевой, энергичный, правда вся энергия его была направлена только на то, чтобы захватить власть, а там хоть трава не расти. Скоморохов очень рвался в правительство, так рвался, так упирался ногами в пол, чтобы протиснуться в узкую щель, что у него даже галстук на шее сам развязывался.

Скоморохов – эсер, сторонник крайних мер и относился к любителям раскачивать лодку, в которой сидят не только они сами… Если уж он брался насолить англичанам, то как минимум в топках их пароходов пропадали колосники и здоровенные суда превращались в обычный лом, если уж решал избавить человека от насморка, то делал это очень решительно – отрубал бедолаге голову и выбрасывал на помойку. В этом был весь Скоморохов.

«Однако в правительство его придется все-таки включить, – думал Миллер, решивший произвести в правительстве кое-какие перестановки, – иначе Скоморохов не угомонится, будет склонять власти на каждом городском перекрестке. Уж и так, вместо того чтобы ругать большевиков, Скоморохов ругает Миллера, рубит сук, на котором сидит».

Завидя Миллера, Скоморохов обязательно вставлял в глаз выпуклое стеколышко монокля и с насмешливым видом начинал рассматривать генерала.

Генералу от этой показной демонстрации, от высокомерного пренебрежения этого человека делалось противно, будто при виде раздавленного жука, и он старался не встречаться со Скомороховым взглядом.

В саду, за окном, пели птицы. По тротуару ходили, неспешно поскрипывая английскими сапогами, часовые.

Жизнь шла своим чередом. Тихо было в Архангельске.

* * *

Миноноска медленно двигалась вверх по Онеге, иногда, если позволял фарватер, прижималась то к одному, то к другому берегу, – словно бы прослушивала, ощупывала пространство стволами своих пушек. Лебедев дожидался, когда поближе подтянутся мониторы, и шел дальше.

Из-под днища миноноски даже на малом ходу выплескивалась длинная усатая волна, с шипеньем всаживалась в отвесные берега, совершенно безлюдные, неживые.

В одном месте, в глубине берега, среди деревьев, заметили горящий костер. Лебедев вскинул к глазам бинокль, стараясь разглядеть костер и людей, находящихся рядом, но ничего не было видно.

– Может быть, накрыть костер парой снарядов, – предложил мичман Кислюк, – мои бравые канониры это сделают мигом.

– Не надо. Вдруг это не красные партизаны, а деревенские пастухи, выгнавшие скот на выпас?

– А если все-таки партизаны?

– Отставить! – произнес Лебедев, опуская бинокль. Достал из кармана часы. – Пора обедать. Прошу господ офицеров в кают-компанию.

Миноноска продолжала медленно плыть по Онеге дальше. Следом плелись, чихая машинами, плюясь дымом, старые пароходы, по недоразумению возведенные в ранг боевых кораблей, вызывающие ощущение досады, сочувствия и одновременно неловкости: ну зачем люди потревожили эти древние коробки? Могли бы проявить уважение к их старым ржавым костям и не прерывать их сладкого сна в онежских затонах. Спали бы и спали себе пароходы…

Кают-компанией на миноноске был обыкновенный кубрик. Обихоженный, с занавесками на иллюминаторах, с крутящимися табуретками, обитыми кожей с накрахмаленной белой скатертью, постеленной на стол.

Сели по ранжиру, как и положено: командир – в центре стола (он не любил занимать место во главе), по правую руку от него – старший офицер, по левую – старший механик, поодаль, справа, – артиллерист.

Лебедев оглядел своих товарищей, произнес:

– Неплохо бы пригласить к нашему столу командиров десанта, но… – он снова оглядел офицеров, – но есть ли смысл останавливать караван, причаливать к берегу, терять время?

– Жаль, нет катера. – Рунге смущенно покашлял в кулак: все, что могло плавать или хотя бы держаться на воде, подчинялось ему, старшему офицеру миноноски.

Два месяца назад у миноноски в море произошла стычка с красным ледоколом.

Пушкарь с ледокола умудрился точным выстрелом всадить снаряд в борт катера, проломить его насквозь, сорвать с палубы и швырнуть в море.

Хватило всего нескольких минут, чтобы катер затонул, – на прощание он показал свой серый выпуклый борт и пошел на дно. Сверху, с палубы было видно, как бешенная беломорская вода стремительно поволокла его в сторону – здесь были очень сильные течения, крутили море то в одну сторону, то в другую.

– Значит, обед пройдет без командиров десанта, – подвел итог Лебедев.

В дверь кают-компании торжественно вплыл кок, неся на руках поднос, на котором красовалась тарелка с крупной оранжевой икрой, а рядом – небольшой графин с запотевшими боками.

– Прошу побаловаться свежей семужьей икорочкой, – провозгласил Митька Платонов, – в Онеге удалось выловить одну зрелую рыбину.

– О! – довольно воскликнул артиллерист и потер руки.

Лебедев, увидев графин, кивнул одобрительно и позвонил на мостик:

– Ход – самый малый!

– Икра наисвежайшая, пятиминутка, – заворковал Платонов, прыгая вокруг стола. Остановился около командира. Спросил: – А с рыбой что прикажете сделать?

– Засоли ее по-европейски, – велел Лебедев.

По-европейски – значит не только с солью, но и с сахаром, с присыпкой из укропа и петрушки, можно еще добавить немного черного молотого перца либо перца серого. Красный не годится. Красный перец хорош для сала по-мадьярски. Рыба в таком засоле получается первый класс – нежная, слабосольная, она просто тает во рту. Икре-пятиминутке не уступает ни в чем.

Митька Платонов лихо щелкнул каблуками:

– Будет сделано!

– Кок, что у нас на первое? – поинтересовался Лебедев.

– Марсельский суп-буйабесс со специями и сыром. – Митька Платонов почтительно склонился, лицо его приняло вдохновенное выражение.

– Суп-буйабесс – значит рыбный?

– Так точно! Крепкий суп из набора разных рыб.

– А на второе?

– Есть выбор. Имеются нежные телячьи котлеты под сморчковым соусом, с картофелем и шпинатом. Блюдо получилось – пальчики оближешь, – кок вытянул губы трубочкой, вкусно почмокал, – имеется также кусок оленины, запеченный на медленном огне в коньяке с чесноком на гриле, под соусом «рокфор», имеется филе семги, обжаренное с имбирем

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 89
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?