Кукушонок из семьи дровосеков - Дарья Донцова

Подняла ее. И тут! Шаги! Я в шкаф залезла, у него верхняя половина дверок стеклянная, занавесочками прикрыта. Чтобы не видно было, внутри что лежит. Для верхней одежды мебель, полок там нет. Не хотела, чтобы меня поздно вечером в музее нашли. А что в это время тут Петровой делать? Осторожно одну тряпку отодвинула, все увидела… Чего у вас лицо такое, словно вру? Всегда говорю только правду. Монетка – червонное золото. Сейчас такого давно нет. Вот почему у картинки за копейки рама дорогущая! В ней тайник!

– Как она потом поступила? Завинтила обрамление? – полюбопытствовала Ада.

– Попыталась, да не получилось, – со злорадным смешком ответила Юлия. – И так, и эдак старалась – фига ей с маслом. Ну и унесла все с собой. На следующий день истерику изобразила! «Музей ограбили! Сперли дорогое художественное произведение!»

Ада выключила телефон.

– Опаньки! Вот это поворот! – неожиданно воскликнул Коробков. – Лидия Семеновна Попова умерла.

На секунду стало тихо, потом Иван Никифорович осведомился:

– Речь о нашей Поповой? Или о ее полной тезке?

Коробков нахмурился.

– Лидия Семеновна Попова, день, месяц и год рождения совпадают с днем, месяцем и годом рождения секретаря и фактической жены Федора. Девочка скончалась в возрасте года от ложного крупа. Но нигде больше в доступных мне источниках сообщений о ее смерти нет.

Димон потер глаза кулаками.

– Запустил глобальный поиск Лидии Семеновны Поповой. Подумал, вдруг вывалится то, чего Волков не знает. Нашел простые данные. Родилась, училась, прописка. Ничего тревожного. И сейчас вдруг вылезает сборник стихов поэтессы Клавдии Маркиной. Женщина – педиатр, ей за семьдесят, но она работает в клинике «Цветок жизни» в городе Олегино, это на Урале. Слушайте. «Автор данного сборника – замечательный врач, отдавший все свое сердце детям. Клавдия Петровна помогла сотням ребят. Она рассказывает о своей любви к пациентам в стихах. В радостных, порой в грустных. Свою книгу Клавдия Маркина посвятила одной девочке».

Димон на секунду остановился, потом продолжил:

– А потом вступление от автора. Зачитываю: «От Лидочки Поповой мать отказалась в роддоме. Причиной жестокого поступка стала болезнь ребенка. Родители, Семен и Екатерина, узнали, что у новорожденной нет шансов дожить даже до года, и не захотели забирать младенца. Божья кара настигла пару мгновенно. Когда мужчина и женщина поехали домой, они попали в ДТП и скончались на месте. Малышку назвали Лидочкой, она прожила год и месяц, стала ангелом. Эта книга посвящается Лидии Семеновне Поповой». Далее даты жизни и смерти. Жена Волкова родилась в тот же день, год, месяц. И она Лидия Семеновна Попова.

– Ну… может, совпадение просто? – робко предположила я.

Иван Никифорович хмыкнул и достал телефон.

– Федя, скажи, кто был инициатором сокрытия ваших с Лидой отношений?

Далее мой муж нажал на экран, и голос его друга зазвучал в комнате:

– Вдвоем так решили. Кто первым предложил не афишировать это? Я. А Лидуся полностью меня поддержала.

– Что ты о ее семье знаешь? – продолжил Иван Никифорович.

– Лида была сиротой, ее воспитывала некоторое время тетка. Но Лидуша и ее почти не помнит. Как звали женщину, я забыл. Маша, Таня, Лена… Простое имя. Она быстро умерла, но девочку взяла многодетная семья. Потом ее передали другим людям. У Лиды было тяжелое детство, она о нем почти не рассказывала. Я пару раз заводил разговор, но жена сначала очень коротко отвечала, потом вдруг сказала: «Знаешь, есть моменты, о которых забыть не можешь, но и вспоминать их не хочешь. Зачем тебе мои детство и отрочество? Ничего хорошего не сообщу. Давай жить настоящим. И сохраним нашу любовь только для нас. Не будем громко о ней кричать. Кому какое дело, с кем ты живешь? И кому какое дело, кого я люблю? Лучше оградиться забором. Чем больше людей засунут свои любопытные носы в нашу семью, тем гаже получится. Придумай, каким образом все организовать. Может, фиктивный брак оформить?»

– Значит, идея не говорить о вашем союзе принадлежала Лиде? – уточнил Иван Никифорович.

– Она наша общая, – уперся Федор, – мы оба не хотели чужих глаз и ушей в своей жизни.

– Ясно, – кивнул мой муж.

– Поэтому я и обратился к вам, – продолжил Федор, – а не к своим коллегам.

– Если правильно понял, все, что происходило с Лидией до вашего знакомства, для тебя черная зона?

– Если что-то о Лидуше выяснили, сразу скажите! – воскликнул Федор.

– Пока в процессе, – ответил мой муж.

– Полагаю, Лиды нет в живых, – слишком спокойным голосом произнес Волков. – Я не нервничаю, я в порядке. Просто хочу ответов на вопросы. Кто убил Лиду? По какой причине? С какой целью унесли тело? Если решили подобным образом воздействовать на меня, то почему не выдвинули свои требования? Найдете ответ хоть на один вопрос – позвоните.

– Чулов, – тихо произнес Иван Никифорович. – Дима, проверь его под самым сильным микроскопом – что-то эта рама меня нервирует. Каким образом золотые царские монеты оказались внутри деревяшки?

– Золото человеку досталось в наследство от родных, – начала я фантазировать, – он его держал дома, в банковскую ячейку класть боялся. Вдруг кто увидит и украдет.

– Если нычка лежит в солидном деньгохранилище, то возможность ограбления взятого в аренду сейфа почти сведена к нулю, – возразила Ада.

– Почти, – заметил мой муж. – Не на сто процентов. Но дома опасность пострадать от воров намного выше. Домушники отлично знают, где искать «клад»: сливной бачок унитаза, банки с вареньем, морозильная камера холодильника, люстра под потолком, емкости с крупой, сахаром. Мало фантазии у народа. Ножки столов и стульев тоже используют. Вот рамы для картины на моей памяти не было. Да еще в нашем случае ее повесили в музее. Креативно! Может, это как-то связано с пропажей Лиды?

– Каким образом? – поинтересовался Миша.

– Прекрасный вопрос, на который нет ответа, – усмехнулся Иван Никифорович. – Что пока имеем? Девочку Лиду, которая умерла и воскресла. У давно покойного художника в раме картины, которую он написал для музея, лежали червонцы.

– Металл тяжелый, – заметил Миша, – тем, кто вешал пейзаж, следовало это учесть, сделать особое крепление и не за леску картину цеплять. Представьте: вы директор музея, видите пейзаж ценой в два рваных рубля с рамой большой стоимости. Пытаетесь поднять живопись и соображаете, что вам понадобятся здоровенный крюк, цепь… Неужели не удивитесь?

– Галина знала о тайнике, – тихо сказала я. – Может, торт у нее заказать?.. Кстати, откуда у директора музея деньги на открытие кондитерской?

Коробков потер руки.

– Все понял. Сейчас засуну сачок в мутную воду, авось выловлю чудо-юдо рыбу-кита.

Послышался тихий щелчок, я увидела смс от Фаины: «Не забыла про прием у гастропсихолога? Тебя ждут в четырнадцать часов».

Глава двадцать восьмая

Я два раза перечитала текст. Прием у гастропсихолога? Это кто такой?

Тут же прилетело второе сообщение: «Ты же в клинике? Ау! Отзовись! Его очень хвалят! Прямо кудесник! Люди худеют быстро и больше не набирают вес. Не опаздывай!»

Иван Никифорович встал.

– Если все понятно, то работаем. А мне надо кое-куда съездить.

Я проводила мужа до двери, потом шепнула Димону:

– Я записана на прием к доктору.

– Заболела? – насторожился мой лучший друг.

– Нет. Он специалист по питанию, – призналась я.

Коробков с жалостью глянул на меня.

– Ох уж эта диета! Все на нее садятся, но ни у кого не получается эту диету раздавить! Ты в хорошей форме.

– Надо сбросить семь килограммов, – призналась я.

– Зачем? – прищурился Димон. – Решила стать засушенным кузнечиком?

– До кузнечика мне как до Луны, – отмахнулась я. – Хочется носить красивую одежду. И если ты толстая, то у тебя толстое все, включая ступни ног. Поэтому элегантная обувь тоже не мой вариант, маршировать мне всегда в кроссовках.

– На каблуках в погоню и не пуститься, – заметил Коробков.

– Не про работу говорю, про свободное время. Ну, например, в театр с мужем захотим пойти, – нашла я хорошее объяснение.

Коробков тихо кашлянул.

– Тань, когда у тебя был последний выходной?

– Ну… – протянула я, – ну…

– Только вы с Иваном усядетесь в партер, как сначала у него, потом у тебя начинает вибрировать телефон, – рассмеялся Коробков. – Забудь про диету.

– Просто решила похудеть, – отрезала я. – Без повода! Желание такое!

Димон поднял руки.

– Сдаюсь! Если женщина чего-то хочет, бесполезно ее останавливать.

– Вот именно, – кивнула я и пошагала в прихожую, радуясь, что ехать до клиники недалеко.

И отправлюсь туда в новом платье и в туфлях на каблуках. Вся очень красивая.

Мне повезло. Дорога оказалась свободной, до нужного места я добралась быстро. Подошла к кабинету, села на стул, огляделась. Желающих попасть на прием к гастропсихологу не было, я оказалась в одиночестве, но над дверью горела табличка «Не входить».

Когда часы показали четверть третьего, я решила постучать в дверь, услышала «можно» и вошла в кабинет.

– Татьяна Сергеева? –