Девчонки в слезах - Жаклин Уилсон

— Ах, пожалуйста, Анна, не заставляй меня! Лучше пощупай лоб. Уверена, что у меня температура. Все болит… Хочется снова лечь в кровать…

— И мне тоже, Элли, — отвечает Анна, устало потирая глаза. — Но у меня гора работы, которую обязательно надо сделать. Мне нужно во что бы то ни стало поехать в Лондон, но одному Богу известно, что делать с Моголем. После того раза я уже не осмелюсь попросить маму Надин.

— Послушай, если я останусь дома, то полежу утром в постели, а к обеду взбодрюсь, сделаю уроки и заберу Моголя из школы, хорошо?

— Ничего хорошего! — кричит братец. — Моя простуда была намного хуже, но меня все равно отправили в школу! Не хочу, чтобы ты меня встречала, Элли! Хочу, чтобы меня забрала мама!

Голос у него становится плаксивым. Он сердито смотрит на ковбоя и сбрасывает его с Большого каньона на кухонный пол.

— Не обращай на него внимания, Анна. Он просто пытается манипулировать нами, — говорю я, поднимая с пола ковбоя и отдавая его Моголю. — Ну вот, ковбой из кукурузных хлопьев возвращается.

С моей помощью он делает кувырок.

— Послушай, Моголь, по дороге из школы я придумаю про него сказку.

— Со стрельбой и драками? — интересуется Моголь.

Он обожает оружие, хотя ему не разрешают играть с игрушечными пистолетами.

— За кулаками и пулями дело не станет! — обещаю я.

Срабатывает! Остаюсь дома. Ложусь в постель. Уютно сворачиваюсь под одеялом. Обнимаю подушку, потому что мне одиноко, а моего плюшевого слоника Элли давным-давно выбросили. Чувствую, что мне самой пора на свалку.

Снова засыпаю и вижу жуткий сон про Магду и Рассела. Они вместе едут на красивой белой лошади с развевающейся гривой и пушистым хвостом. А я сижу на маленьком толстом ослике, который еле тащится по пыльной дороге. Пытаюсь заставить его бежать побыстрее. Вдруг он разгоняется и несется галопом все быстрее и быстрее. Отчаянно тяну за поводья, но он никак не останавливается. Мы оказываемся на краю обрыва и падаем вниз, вниз и вниз. Неожиданно я просыпаюсь и с трудом перевожу дыхание.

До чего же неприятно просыпаться, когда тобою вновь овладевают грустные мысли! Долго рыдаю под одеялом, но потом заставляю себя подняться. Умываюсь холодной водой и готовлю себе обед. Открываю учебник по математике. Я не сделала уже две домашние работы и теперь не знаю, с чего начать. Мне всегда помогала Магда, но сейчас к ней не обратишься. Иногда, если попадалось трудное задание, я звонила Расселу, но и это исключено. Вижу, что по математике меня ожидают одни единицы.

Читаю первую задачу, но понимаю, что мне никогда в ней не разобраться. Нужно написать реферат по истории и выучить французские глаголы, но никак не могу сосредоточиться. Вместо того чтобы делать уроки, начинаю рисовать. Хочу придумать новые приключения Мертл, но и тут ничего не получается.

Машинально черчу у себя в блокноте и сочиняю приключения пластмассового ковбоя из Кухонного округа. Рисую, как он ловит жуков при помощи лассо, ездит без седла на брыкающейся мышке, но понимаю, что это тоже не оригинально, потому что не я его придумала он появился из коробки с кукурузными хлопьями. В отчаянии бросаю карандаш. Может быть, и в рисовании я ничего из себя не представляю? Только и умею, что повторять чужие идеи! Однако у меня получилось много историй про ковбоя, которые можно рассказать Моголю по дороге из школы.

Братец скачет рядом и с удовольствием слушает. Дохожу до середины сказки о новом приключении ковбоя в спичечном коробке на колесах, который путешествует в караване крытых повозок, как вдруг Моголь замирает на месте.

— А мама и папа ковбоя тоже едут в повозке? — спрашивает он.

— Ну, может быть, — осторожно говорю я.

— У него ведь есть мама и папа?

— Наверное.

— И его мама не умрет, как твоя?

— Конечно нет, и твоя мама тоже не умрет, Моголь.

— И папа не умрет?

— Нет. С чего ты взял?

— Но, может быть, они разведутся… Папа уйдет и будет жить с другой тетей…

— А кто тебе сказал, что такое может случиться? Ведь папа ничего тебе об этом не говорил?

Мы оба забыли про ковбоя и вернулись к настоящей жизни, которая гораздо страшнее сказки.

— Папа не говорил, но я слышал, как мама кричала, чтобы он уходил, а он кричал в ответ, что собирается…

— Да они просто сердились друг на друга, но не имели этого в виду.

Я, во всяком случае, на это надеюсь.

— Сэм, который сидит со мной за одной партой, сказал, что его родители кричали-кричали друг на друга, а потом разошлись. Он говорит, что мои мама и папа тоже разведутся.

— Твой друг Сэм, Моголь, не всегда прав, а вот старшая сестра Элли всегда-всегда-всегда права.

— Элли, а вы с Расселом кричали друг на друга?

Я останавливаюсь от неожиданности.

— Все бывало. Пошли, Моголь, нужно идти домой.

Прибавляю шаг, и братишка пытается меня догнать.

— Тебе грустно, Элли? Мама сказала, что тебя нельзя об этом спрашивать, но я хочу знать.

— Ну, тут не о чем говорить. Да, мне чуть-чуть грустно.

Ничего себе «чуть-чуть»! Явное несоответствие действительности!

— Может, Дэн снова станет твоим парнем? Мне он больше всех нравился!

— Ни за что на свете!

— Терпеть не могу, когда люди кричат друг на друга, а потом расходятся, — говорит Моголь, собираясь зареветь.

— Сама ненавижу, — отвечаю я, беру его за руку и крепко ее сжимаю.

Когда мы приходим домой, я пытаюсь развеселить братишку и готовлю ему к чаю специальную ковбойскую еду. Ну, конечно, не совсем ковбойскую. В моем представлении ковбои едят бифштексы из мяса бизонов и мамалыгу, но свиные отбивные с фасолью в томате кажутся вполне достойной заменой.

Я буду ужинать позже, с Анной… Но не могу удержаться и ем фасоль прямо из сковородки. Выбираю кусочками хлеба остатки соуса и вдруг слышу стук в дверь. Три редких удара и два частых. Так стучит Магда.

— О господи! Давай притворимся, что нас нет дома, — прошу я.

— Но мы же дома! — отвечает Моголь.

— Тс-с, не хочу, чтобы нас услышали, шепчу я.

— Но это же Магда! Мы с ней дружим!

Братец бежит к двери. Мчусь за ним, но не успеваю догнать. Моголь открывает входную дверь, а я кричу:

— Не надо! Не открывай! Ну почему ты меня не слушаешься, Моголь?

Магда стоит на пороге и покусывает губу.

— Так и есть, это Магда пришла! — торжественно объявляет Моголь. — Я же тебе говорил, Элли. Эй, Магда, заходи.

— Моголь, успокойся. Иди на кухню и допей чай, — говорю я, вложив в голос все свои педагогические способности.