Эпоха открытий. Возможности и угрозы второго Ренессанса - Крис Кутарна

В эпоху Возрождения эти богатства распространились за пределы Средиземного моря в другие регионы Европы. Географические открытия существенно обогатили Испанию и Португалию. Бо́льшая часть средств была сосредоточена в руках дворянства, купцов и банкиров, но и жизнь простых людей в атлантической части Европы во многом улучшилась благодаря стремительному росту экономической активности. Портовые города Европы на побережье Атлантики стали новыми центрами коммерции, куда стекались предприимчивые купцы, моряки и сельские ремесленники в поисках серебра из Нового Света. Рост городского населения стимулировал спрос на промышленные товары и возникновение новых рабочих мест – в ремесленных гильдиях и профессиональных коллегиях, в качестве разносчиков, лавочников и слуг, а также представителей власти, занятых поддержанием порядка, сбором налогов и ведением учета[13].

Появление последней категории рабочих мест говорило об одном из самых больших благ для горожан: укреплении государства. Налоговая база расширялась, а значит, государству нужно было больше сборщиков налогов и бухгалтеров. Для торговых предприятий, морских путешествий и строительства империи нужно было больше послов, капитанов и клерков. Новые методы борьбы с болезнями (карантин) требовали больше врачей и чиновников, которые могли обеспечить соблюдение правил. Появление, а затем распространение пороха – начиная с турецких пушек, разрушивших стены Константинополя в 1453 г., и заканчивая ручными аркебузами, с помощью которых испанцы победили французов в битве при Чериньоле в 1503 г., – спровоцировало гонку вооружений, финансирование и применение новых видов оружия и строительство новых укреплений. Для этого требовались более многочисленные и лучше обученные армии, больше инженеров, больше специалистов по военному делу и больше чиновников, которые могли всеми руководить. Это государственное строительство, происходящее в ответ на перемены в мире, означало появление большего количества лучше оплачиваемых рабочих мест для горожан. С 1480 по 1520 г. французский королевский двор в Париже вырос в два раза. То же произошло с королевскими дворами других стран. Для выдающихся людей это увеличило шансы подняться выше обстоятельств своего рождения, поскольку многие монархи предпочитали приближать к себе компетентных простолюдинов, чем давать слишком много власти представителям старых феодальных семей. В Испании некоторые члены королевского совета были выходцами из крестьян. Один из самых известных реформаторов образования той эпохи, Пьер де ла Раме (1515–1572), начинал жизнь сыном углежога, а закончил королевским профессором риторики в Париже.

В городах росла прослойка среднего класса – купцы, предприниматели и их работники, квалифицированные ремесленники, художники и подмастерья, государственные чиновники. (Последние сыграют важную роль в процветании, о котором пойдет речь в части II.) Но и для тех, кто остался бедным, положение тоже улучшилось благодаря быстрому распространению новых представлений о бедности. Отношение общества к этой проблеме стало более сознательным. Художественная литература переключилась с описания средневековых рыцарей и заблудившихся пастушек на современные невзгоды, разворачивающиеся на фоне пустынных городских пейзажей. Английский гуманист Томас Мор (1478–1535) придумал слово «утопия» и употребил его в одноименной книге в 1516 г., чтобы привлечь внимание к реальности, которая не оправдывала его ожиданий.

Ревизионистские настроения текущего момента привели мыслителей, разделяющих воззрения Мора, к мысли, что бедность вовсе не является неистребимой язвой на теле общества, как считали ранее. Радикальные способы решения этой проблемы распространялись, в частности, на волне другой быстро распространяющейся идеи – протестантской Реформации, о которой подробнее рассказано в главе 7. Для католиков милостыня представляла акт христианской добродетели, а значит, ее совершали добровольно. Протестанты уделяли больше внимания росту социальных проблем, связанных с попрошайничеством и бродяжничеством, и стремились искоренить их на государственном уровне. Почти одновременно в 1520-е гг. около 60 западноевропейских городов, в которых преобладал протестантизм, разработали централизованную систему помощи бедным. Предпринятые ими меры различались в деталях, но все они включали в себя запрет на попрошайничество, введение для более состоятельных граждан обязательного налога в пользу бедных, займы под низкие проценты, позволявшие сократить количество нуждающихся в периоды временного безденежья, и создание программ повышения квалификации, помогавших беднякам стать матросами, слугами или другими полезными членами общества [13].

С точки зрения здоровья и богатства предыдущий век был одним из худших на памяти многих европейских поколений. Но внезапно для всех слоев общества, от крестьянских хижин до королевских дворцов, новый век стал одним из лучших.

То же самое мы можем сказать сегодня. Несмотря на множество невзгод, которые до сих пор терзают наш мир, с точки зрения глобального здоровья и благосостояния сейчас действительно самое лучшее время для жизни – даже для наименее благополучных людей в мире. Шансов избежать бедности и прожить долгую здоровую жизнь в настоящее время намного больше, чем у любого предыдущего поколения.

И на этот раз эти преимущества распространяются почти на весь мир.

Во всех слоях общества здоровье человека находится на самом высоком уровне за всю историю

Одним из наиболее важных показателей здоровья человека является ожидаемая продолжительность жизни при рождении. «Как долго мы проживем?» – возможно, единственный вопрос, который наиболее наглядным образом выводит среднее арифметическое из всех факторов, от которых зависит наше здоровье: качества питания и образа жизни, болезней, лекарств и развития медицинской науки, вероятности войн и катастроф.

С этой точки зрения нынешний век представляет собой беспрецедентное явление. С 1960 г. ожидаемая средняя продолжительность жизни в мире увеличилась почти на два десятилетия, приблизительно с 52 лет до 71 года [14]. В прошлый раз для увеличения продолжительности жизни на двадцать лет понадобилось целое тысячелетие (хотя основной прогресс в этой области был достигнут после 1850 г.), – на этот раз хватило всего пятидесяти лет. В 1990 г. только треть умерших успела отметить свое семидесятилетие. В 2010 г. их была уже почти половина, и почти четверть всех умерших составляли восьмидесятилетние. Всего за два десятилетия восемьдесят стали новыми семьюдесятью [15].

Эти успехи носят по-настоящему глобальный характер. Ребенок, родившийся сегодня почти в любой стране, может прожить дольше, чем в любое другое время в истории этой страны. Начиная с 1990 г. ожидаемая продолжительность жизни при рождении выросла на 7 лет в Южной Азии, на 6 лет в Восточной Азии, на Ближнем Востоке, в Северной Африке и Латинской Америке и на 4 года в Центральной Азии и развивающихся странах Европы. Даже в странах Центральной и Южной Африки, где отмечаются наименее благоприятные экономические условия и свирепствует ВИЧ/СПИД, младенцы, родившиеся сегодня, могут прожить на шесть лет дольше, чем в 1990 г. Некоторые страны совершили и вовсе невообразимый скачок. Средняя продолжительность жизни в Эфиопии и Бутане увеличилась на 15 лет (с 47 до 62 и с 52 до 67 лет соответственно), на Мальдивах и в Камбодже – на 16 лет (с 61 до 77 и с 55 до 71 соответственно). Некоторые страны (Южно-Африканская Республика и Лесото, где ВИЧ/СПИД сократил среднюю продолжительность жизни на 20 лет, а также Сирия, где то же самое произошло в результате гражданской войны), наоборот, переживают серьезный регресс, но это скорее исключения на фоне необыкновенного глобального прогресса в области здравоохранения.