Стриптизерша (сборник) - Юрий Горюнов

Они остановились. Он смотрел в ее глаза, в которых появились слезинки. Денис понимал, что это не слезы жалости, от их разлуки, это слезы памяти, в которой они были счастливы. Счастье с другим человеком – это другие эмоции, а они всегда разные.

– Удачи, – пожелал он.

– Удачи, – как эхо ответила Таня.

Денис повернулся и пошел в противоположную сторону.

Утром он вернулся в Москву.

Осень уже вступила в свои права, не спрашивая разрешения на свой приход. Денис шел по бульвару. Легкий моросящий дождь сбрасывал листья с деревьев ему под ноги, и немым вопросом были красные, почти рыжие листья, которые, напомнили ему пустынный пляж и рыжую грусть, как эта осенняя пора. Липкая мыслишка твердила и что дальше? Доволен? Конечно, ничто не цепляет. Он не ощутил в этот момент одиночества. Сначала сам не мог понять почему, но постепенно понял, что ему не давал пребывать в одиночестве образ Аси. Он вспомнил, как ему было легко с ней. Он правильно сделал, что съездил. Теперь понял, что была одна жизнь, где жила Таня, а теперь другая, без нее. И как-то он не почувствовал тяжести. Память иногда выборочно доставала образ Аси даже по аналогии с кем-то, с каким-то событием. Он понял, что заболел ей, но лечиться не хотел. Денис понял, что его поездка в Питер была важной, и он излечился от прошлого. Он больше не возвращался в то время, когда он был с Таней. Он научился его не замечать. Он уже не спешит к двери своего прошлого, а куда дел ключ от нее, даже не пытался вспомнить. Он радовался своему настоящему, не бросаясь в пучину иллюзий на будущее.

Денис шел по бульвару, и в нем поселилась навязчивая мысль увидеть Асю еще раз. Зачем? На это у него не было ответа, да он и не хотел его знать. Он захотел ее увидеть. Он не считал, что это любовь, но возможно это ее легкое дыхание. И не важно, как она к нему относится на данном отрезке его жизни. Все потом. Если предчувствие его не обманывает, то он будет бороться.

Он остановился на краю тротуара и посмотрел вдаль, где на краю пляжа, на камне виднелась одинокая фигура женщины. Ему не надо было даже думать о том, кто это. Он знал. Он смотрел на одинокую фигуру, и приятное ощущение легкой радости защемило его, и понял, что приехал не зря.

В его глазах появились искорки радости, а на губах заиграла улыбка, в предвкушении приятной встречи. Он распрямил плечи. Идти к камню тихо, не нарушая покой женщины, он счел не нужным, и не честным. Он не хотел, чтобы его увидели случайно, словно чужие мысли подслушиваешь. Он собирался нарушить тишину.

Денис глубоко вдохнул и громко крикнул:

– Ася!

Его крик разнесся над пустынным побережьем. Женщина обернулась, и вот тогда он ступил на песок и направился к ней. Ася сошла с камня и ждала, когда он подойдет.

Денис смотрел на Асю и все, что только мелькало у него в голове в Москве, обрело в этот миг реальные очертания, в ее глазах, в ее взгляде. Денис вымолвил:

– Я приехал. Я приехал без звонка, без обещаний.

– Ты приехал, чтобы снова вернуть на место свою грусть, но уже новую?

– Я приехал за свой грустью.

Он приобнял ее, уткнулся лицом в ее рыжие волосы, вдыхая запах моря.

– Ты моя рыжая грусть. Я приехал за тобой.

Н.Новгород 2014 г.

Хрупкая осень наших ошибок

Смотрит нам в лица, не видя улыбок.

Ей не понятно, зачем мы разбили

Счастье свое, если любили.

– Вот так вот! – чуть высунув язык от удовольствия, Светлана аккуратно надрезала колготки, в нескольких местах, но чуть – чуть, чтобы совсем не расползлись. Подняв их, посмотрев на свет, и оставшись довольна своим творчеством, произнесла: – Замечательно.

Наблюдавшая за ее действиями подруга Маша, что до сих пор молча сидела в кресле, недоуменно спросила:

– И что здесь замечательного? Были новые. Стали дранные.

– Ты ничего не понимаешь.

– Это точно! Это выше моего интеллектуального уровня. Так поясни, зачем ты это сделала? Зачем тебе эта вентиляция?

– Это не вентиляция, а психологическая защита, – ответила Света и, видя в глазах подруги не исчезнувший вопрос, пояснила: – Я сегодня встречаюсь с Димой.

– И какая связь, между рваными колготками и свиданием? – на выдохе удивления поинтересовалась Маша.

– Самая, что ни на есть прямая, – ответила Светка и, положив колготки на подлокотник кресла, в котором сидела, повернулась к подруге. – Вот смотри. Мы сегодня встречаемся в кафе. Как будут развиваться события, я не знаю, но не исключаю, да просто не уверена, что он не предложит пойти ко мне. – Светлана замолчала, Маша ждала продолжения. – А мне этого не хочется, а там дальше сама понимаешь.

– А кто мешает просто отказать?

– Могу, конечно, но вот захочу, ли? Я слабая женщина.

– Ты!? Слабая?

– Ну, не слабая, – согласилась Света, – но все-таки женщина и одинокая. Надоело мне это все Маш, – после паузы продолжила Света, – Мне надоела такая жизнь. Хочется обыкновенного бабьего счастья. Я повторю, не просто женского, а именно бабьего, где все предельно ясно и просто без всяких там условностей, недоговорок и прочего. Мне тридцать лет, а я все одна. Дима не плохой мужик, даже хороший, но не тот, не для меня… У него, видите ли, мама, которую он слушается во всем, а пора бы уже думать самому, а не доверять свою голову для маминых мыслей и выводов.

– Да это так, – вбросила свое мнение Маша.

– Вот именно, а с другой стороны, одной еще хуже.

– Это, смотря с какой стороны посмотреть, маму он, видите ли, расстраивать не хочет. Он прекрасно знает, что вы не уживетесь. А тебя значит расстраивать можно? – поддержала подруга.

– Получается, что можно, – вздохнула Светка. – Он хороший и нравится мне, отчасти. Предложение делал, но я-то знаю, во что это потом выльется. Вот и думаю, что наши встречи надо прекращать. Не верю я в сказки типа «стерпится – слюбится». Вранье это. Ни у кого не стерпелось, если не слюбилось, и нечего себя обманывать, чтобы потом разводится. Это в старину все было иначе, выживаемость и зависимость от мужа. Сейчас времена другие, так что нечего терпеть. А что касается колготок, то я хочу себя обезопасить от большего, сведя встречу в кафе только к кафе. Мне же тоже хочется ласки, но когда-то надо начинать сокращать встречи и их назначение.

– Я все равно не понимаю связи.

– Видишь ли, драные колготки для женщины это все-таки то, что не показывают никому. Если стрела появилась, и никто не увидел, то и ладно. Я эти сегодня одену под джинсы.

– А не упреешь?

– Если что, потерплю. Так вот. Представь всю пикантность ситуации, как я буду выглядеть, если сниму вдруг джинсы перед ним вечером? И это я, которую он всегда видел только в секс-форме. Да я сгорю от стыда. Ни одна уважающая себя женщина, даже на пике возбуждения не допустит физической близости в таком виде, чтобы не потерять свое лицо.