Выбор чести - Даниил Калинин

И так получилось, что в «учебный» батальон попал настоящий пластун. Макар объяснил мне принцип казачьего боя без оружия. Если перевести его слова на научный язык, получалось следующее: человеческое тело представляет собой систему рычагов. И если приложить определенное усилие одновременно к двум разносторонним рычагам, то система выйдет из равновесия. Еще проще: если надавив одновременно на плечо и с противоположной стороны поясницы оппонента, а после добавить вращательный момент (закрутить), то человек неминуемо упадет.

Заниматься изучением данного искусства я в конечном итоге не стал. Во-первых, не было лишнего времени. Во-вторых, я уже был сложившимся спортсменом с определенным стилем ведения рукопашного боя, и то, что давалось мне на дзюдо, гармонично укладывалось в систему моей подготовки. Дело в том, что и у сават, и у дзюдо есть одна принципиально общая черта: и то и другое единоборство состоят из определенного количества приемов, которые отрабатываются до абсолюта. Когда начальная база складывается, единоборец того или иного стиля ведет бой, оперируя комбинациями базовых приемов. Это может быть импровизация, но она обязательно опирается на базу. А то, что показывал мне пластун, представляло собой не отработанные приемы, а только определенные движения. Они были несложными и имели общий принцип, но при этом их боевое применение требовало феноменальной скорости и реакции, которые у меня отсутствовали в должном объеме.

Совершенно иной была ситуация с искусством владения ножом. Вот тут-то боевые движения пластуна, его искусство фехтования нашли свою нишу в нашей подготовке. Короткие круговые движения рук казака, превращающиеся в «пластающие» удары, стали вторым этапом обучения, поскольку именно на них базировалось фехтование на ножах. К слову, многие из них хотя бы отдаленно напоминали мне движения вооруженной руки в сабельной схватке, изучаемой мной в артиллерийской школе.

Когда я в первый раз вступил с Макаром в учебную схватку на клинках, казак трижды легко меня обезоружил, просто нанеся сильный удар под углом 45 градусов по моему ножу. Когда же я пытался атаковать, пластун легко перехватывал (отбивал) и «резал» атакующую руку, а после таким же круговым движением «пластал» мне шею или колол живот.

Он же научил меня метать финку (до того у меня не особо получалось).

– Никогда не спеши. Спешка до доброго дела не доводит. Что там тебе говорили твои инструкторы? То блажь. Это они не могут метать легкий нож, а я могу метнуть все, вплоть до гвоздя.

В этой науке ничего особенно сложного нет. Просто не спеши, пока учишься. Бросок ножа, как и удар, не должен делаться напряженной рукой, не надо усиленно закручивать кисть. Хват: нож можно метать, держась как за клинок, так и за рукоять. Но мы всегда учились метать его хватом за рукоять: в бою времени перехватить клинок может и не оказаться.

На большое расстояние метать легкий нож, конечно, тяжело. Так что я покажу тебе, как это делать с трех метров – ведь вас так учат, верно? Смотри. Рукоять обхватывай не у гарды, а ближе к нижней части: так сохранится равновесие при броске. Когда метаешь, разворачивай клинок к себе плашмя. Подними руку с ножом, чуть заведи ее за голову… Так, правильно. А теперь распрямляй ее, резко, только нож выпускай из кисти выше цели. Тогда клинок как раз полетит туда, куда ты его посылаешь.

… – Не получилось? Ничего. Пробуй еще.

В конечном итоге получаться стало. Я слишком сильно старался докрутить нож, бросал его даже ниже цели, а потому ничего не выходило. В дальнейшем я довел свой бросок до автоматизма.

Но, конечно, ножевой и рукопашный бой (изучалось еще и фехтование на штыках) не могли быть ведущими в подготовке диверсантов. Стрельбы из всех видов советского оружия (которое было в нашем распоряжении) проходили ежедневно, а ночные – до трех раз в неделю. И естественно, упражнялись мы не на неподвижных мишенях. Ночью стреляли в основном на звук или на вспышки света (имитация ответного огня), а вот днем… Для отработки практических навыков владения автоматическим и полуавтоматическим оружием мы бегом проходили полосу препятствия с ППД (пистолет-пулемет Дягтерева), ТТ (пистолет оружейника Токарева, производимый на Тульском оружейном заводе) или наганом. Также нами подробно изучались немецкие МП-38, пистолеты П38 («вальтер»), П08 (люгер), К-96 (маузеры образца 1916 г. и модели 712 «Schnellfeuer» обр. 1932 г.).

Мишени или раскачивались как маятник, или резко вставали за счет приводимых в действие нехитрых механизмов. При стрельбе мы никогда не занимали стационарной позы, а учились открывать огонь с разных позиций, в том числе с земли, с колен, лежа на спине или боку и т. д. При этом особое внимание уделялось постоянному перемещению, «перетеканию» из одного положения тела в другое (ведя огонь!). Или же отрабатывалась ситуация внезапной атаки, когда необходимо было мгновенно (по сигналу) сорвать оружие с плеча или вынуть из кобуры, одновременно занимая позицию за укрытием, или, в крайнем случае, распластавшись на земле (вот где нам пригодились падения и кувырки из дзюдо).

Естественно, мы сравнивали аналоги оружия. Так вот, советский ППД, на мой взгляд, значительно превосходил МП-38. Его минус заключался только в значительно большей боевой массе. Зато он превосходил германский аналог в точности, кучности и дальности стрельбы. Появившийся в дальнейшем МП-40 не особенно отличался от предшествующей модификации.

Если сравнивать пистолеты, то в принципе что ТТ, что П08 были достаточно эффективным оружием со своими недостатками. П38 был надежнее П08 и несколько превосходил ТТ в плане безопасности.

Превосходство пистолетов над револьвером было очевидно. Но наган был доукомплектован установкой бесшумной стрельбы «БРАМИТ», что делало его поистине оружием диверсанта.

Однако самым мощным и эффективным образцом в этой серии является «маузер». Громоздкий, конечно, зато емкость магазина и скорость стрельбы в сочетании с кобурой-прикладом делают его настоящим штурмовым оружием! А уж что говорить о модели 712 «быстрая стрельба», с режимом автоматического огня и емкостью магазина в 20 патронов!

…При винтовочной или пулеметной стрельбе мы занимали стационарные позиции. Здесь в первую очередь от нас требовалась высокая точность, однако огонь открывался опять-таки по движущимся с разной скоростью целям.

Проходили мы и полноценный курс снайперской подготовки.

– …Как вы думаете, курсанты, что самое важное в искусстве снайпера?

Вопрос кажется тривиальным. Кто-то из строя отвечает:

– Меткая стрельба!

– Метко стрелять, имея оптический прицел, могут очень многие. Но результативными снайперами становятся единицы. Еще есть догадки?

На этот раз строй молчит.

– Терпение и умение выбрать правильную позицию.

Поясняю. Снайпер может провести несколько часов на одном и том же месте. Если он начнет шевелиться, его вполне может засечь дежурный пулеметный расчет. В таком случае огонь, который откроет противник, наверняка уничтожит незадачливого стрелка.