Кино с президентом - Игорь Антошенко

class="p1">– Что значит «допустим»? Для этого потребуется показать, каким образом формируются такого рода организмы, по каким законам протекают в них обменные процессы, каков ход их эволюции. Опираясь на знания такого рода, возможно отыскать диспропорции, препятствующие нормальному функционированию и развитию, а на основании этого выработать пути их преодоления. Соответственно, руководствуясь интересами не отдельного класса, а общества в целом.

– В таком ракурсе мысль интересна, но ты, Иваныч, тут каким боком, раз идея не твоя?

– Видите ли, – Кельвин опередил Яценко, – Григорий Иванович отыскал причину зарождения социальных организмов и выработал подход, опираясь на который, возможно выстроить теорию их функционирования.

Барлоу намеренно направил разговор в сферу, наполненную уймой вопросов. Ему важна была реакция оппонента Яценко, и – более того – открывалась возможность проверить пронзившую сознание мысль.

– Так, стало быть, идея есть. … Иваныч, колись, только излагай попроще, так сказать на пальцах.

Кельвин отпустил ситуацию, превратившись в стороннего наблюдателя. По тому, как «Зануда» компоновал вопросы, вытягивая из «марксиста» информацию, облачая все в примитивные формы, Барлоу понял: сей персонаж не так прост, как хочет выглядеть, и надо отдать должное – удавалось это ему неплохо. Недаром говорят: «кто не боится показаться дураком, легко одурачит других».

– Идиот, – корил себя Кельвин, наблюдая развитие ситуации. – Все элементарно и от того гениально. Понять это стоило с самого начала. Программист мыслит алгоритмами, причем не примитивными, а высокой степени сложности. То, что мы бросимся искать прямую связь с «марксистом», очевидно. Помнится, Лана сказала, Что мне «сложно будет найти его». Безусловно, если искать то, чего нет. Получить информацию можно и опосредовано, причем в выстроенной для этого структуре число звеньев наверняка велико. А этот весьма талантливый в своем роде персонаж, похоже, первый элемент, который вне сомнений не представляет, на кого работает в конечном итоге. Итак, мы имеем не простой ребус, и это хорошо; хуже, когда нет никаких зацепок.

Барлоу терпеливо дождался момента, когда источавший вопросы Нутяев выдохся, хотя уходил он, и это нельзя было не заметить, с чувством выполненного долга. Понимая, насколько затянувшийся разговор утомил Яценко, Кельвин и сам решил ретироваться. Поблагодарив Григория Ивановича за возможность поприсутствовать при разговоре, он быстро попрощался и вышел на улицу. В машине его дожидался Никол.

– Какими судьбами? – спросил Барлоу, опустившись на водительское кресло и вполоборота повернув голову вправо.

– Полагаю, интересно будет знать, что вас «писали».

– Не мудрено. Русским доподлинно известно, что я за птица, «ноги» и «уши» мне обеспечены почти повсюду.

– Не о них речь, а о третьем собеседнике. Не похоже, что он работает на контрразведку, поскольку «писал» то же, что и они.

– Значит, я прав. – Глядя прямо в глаза Николу, Кельвин улыбнулся.

– В чем?

– В том, что допустил ошибку.

– Однако. Можно поподробнее?

– Необходимо узнать, куда перекочует информация, полученная этим третьим. Причем не отдельные части – это, скорее всего, будут тупиковые направления, – а вся целиком, так сказать, в неизменном виде. Кстати, не удивлюсь, если она прибудет к искомому адресату фрагментами.

– Полагаешь, программист не связан с Яценко напрямую?

– Да… а мы перелопатили ближайшее окружение.

– Но ведь возможность личного знакомства нельзя было исключать.

– Согласен. Однако потеряли уйму времени.

– Скажи спасибо, что появилась ниточка, а то походило на то, что уперлись в стену.

– Едем домой. Поужинаю и спать. Думать буду завтра на свежую голову.

– Как же, уснешь ты, – съязвил Никол.

– А так хочется… – обреченно произнес Кельвин, запуская двигатель.

Глава 18

Неожиданное решение

Утренние сумерки едва начали вступать в свои права, когда лежащий на тумбочке телефон, переведенный на вибрацию, негромко заурчал. Никол не любил резких звуков; натренированный со времен службы в спецназе организм просыпался от малейшего подозрительного шороха. Причем порой он сам не ведал, каким образом удавалось отличать бытовой шум от того, что могло представлять угрозу. Рука безошибочно подхватила телефон и нажала клавишу ответа. Звонил Барлоу.

– Собирайся, отвезешь меня в аэропорт. Регистрация через два часа.

Никол пребывал в недоумении. Что могло произойти с момента, как они расстались? Походило на то, что «полуночник» что-то придумал. Что? Несмотря на естественное любопытство, ненужных вопросов задавать он не стал. Напрашивалось само собой – связанные с этим инструкции будут изложены по пути, в противном случае Кельвин добрался бы сам и не стал тревожить в столь ранний час.

Через пятнадцать минут они уже катили в направлении «Шереметьево».

– Пока меня не будет, работаете по вчерашнему «артисту»; важно не упустить, куда потечет информация. Вся координация на тебе.

– Не допускаешь, что интерес к твоему другу питает кто-то иной, не желающий светиться лично, и не более?

– Вполне, поэтому и лечу к Кроуфорду, потребуются его ресурсы. Нужны иные подходы к поиску. Отработка косвенных связей может ничего не дать. Начнем тонуть в информационном болоте, упустим время. Более того, если это проделки «умника», он мог напетлять не по-детски.

– Обрадовал… Вчера полагал – есть зацепка.

– Не расслабляйся, возможно, так и есть, даже гении ошибаются.

– Летишь надолго? – Никол спросил, лукавя. Судя по небольшой дорожной сумке, Барлоу намеревался вернуться при первой же возможности. Хотя ту единственную вещь, без которой он не мог обойтись – голову, – он всегда носил с собой, а в прочем, порой казалось, не испытывал никакой нужды.

– Думаю, суток двое плюс перелеты, а там как получится.

Всю оставшуюся дорогу Кельвин подробно давал наставления, как лучше контролировать работу оставленной на попечение разведывательной структуры. Уже когда пожимали руки, у границы таможенного контроля, Никол вздохнув, резюмировав:

– Возвращайся быстрее, не мое это.

Через час с небольшим, опустившись на кресло в салоне самолета, Барлоу отрегулировал спинку, придав ей более комфортную конфигурацию, и пристегнул ремень. Проходящая мимо стюардесса обратила внимание на поспешные приготовления, и, склонившись, едва слышно спросила:

– У Вас проблемы?

Барлоу не удивился. Многие боятся летать, отчего, оказавшись в самолете, начинают вести себя странновато. Именно это позволяет экипажу выявлять «сложных» пассажиров, окружив дополнительной долей внимания.

– Как Вас зовут? – ответил вопросом на вопрос Кельвин. Ее имя было на бэйджике, но он не мог оторвать глаз от необычайной красоты ее лица, облаченного в идеально правильные формы. «Ух, картинка», – подумал он и заметил, как девушка покрылась румянцем. «Они тут что, все читают мысли?» – пронеслось в голове.

– Мария. – Девушка, следуя профессиональному этикету, улыбнулась.

– Машенька, чертовски хочу спать, вот и подсуетился, чтобы не беспокоили, если засну до взлета.

Барышня понимающе кивнула головой. Кельвин закрыл глаза, но лицо девушки, невероятным образом отпечатавшееся в сознании, словно зависло над ним, погружая в состояние покоя. Запустились двигатели,