Звезды падают в небо - Марина Эльденберт

И это меня тоже заводит.

Дико.

— Ловлю на слове, Танни, — последнее прошептали мне в губы, скользнув телом по телу так, что я почувствовала наше слияние еще ярче.

— Ты хоть один раз закончи-и-и. — На последнем слове сорвалась на стон, потому что он рывком подался наверх, а потом эта мужская полудраконья особь скользнула рукой между наших тел: по обнаженному под задравшейся футболкой животу и ниже, добавляя чувственных ощущений.

От прикосновения пальцев вздрогнула, хватая ртом воздух.

Отзываясь, подаваясь к нему, раскрываясь.

Вцепилась зубами в свою же ладонь, чтобы не кричать от нарастающего внутри наслаждения, рождающегося в ритме общих движений.

В сумасшедшем взгляде глаза в глаза.

В отражающихся на его лице чувствах и полном молчании.

Особенно остром в момент, когда я содрогнулась, и вспышка внутри оборвалась хриплым стоном в жесткие губы. Гроу впился в них поцелуем, выпивая меня, все мои крики, которые я так хотела сдержать, всю дрожь моего тела, и возвращая свою.

Резко, яростно, сильно.

Так, что на последнем движении я содрогнулась снова, падая в этот поцелуй, в эти глаза и в небо вместе со звездами.

Молча.

В звенящей тишине.

Впитывая близость всей кожей, каждое прикосновение.

Каждый приглушенный хриплый вздох-рычание, прорывающийся между поцелуями.

— Ребят, у нас там пицца еще осталась?

Хлопнувшая дверь и шаги заставили Гроу резко податься назад, срывая с губ последний полупроглоченный стон. Я мгновенно подскочила на диване, натягивая джинсы. Пригладила волосы и включила визор, сунув пульт между подушек, облизнула припухшие губы.

— Да, что-то было, — отозвался Гроу, когда Ленард появился на лестнице.

Спокойно, но я уловила хриплые «песочные» нотки в этом сумасшедшем недорычании. Сама промолчала, потому что боялась, что голос у меня будет такой же, как у него.

— Может, поедим? — поинтересовался Ленард, спускаясь.

— Я с вами двумя скоро перейду на режим пиццы и бургеров, — хмыкнул режиссер.

— Ой-ой-ой, сам-то ты чем, кроме сэндвичей, питаешься? — поинтересовался Ленард. — В твоем холодильнике вообще нет ничего толкового.

— Холодильник у меня для гостей, — хмыкнул Гроу. — А питаюсь я в ресторанах.

— Ну да, как же я мог забыть.

— Рано тебе еще забывать, в таком возрасте с памятью все должно быть отлично. — Гроу развернул мальчишку в сторону кухни. — Топай. Заодно и разогреешь на всех.

— Пойдем, Бэрри. — Ленард протянул виари руку, и та с радостью подскочила.

Сочетание слов «пойдем, Бэрри» и упоминание кухни всегда вызывало у моей виари энтузиазм.

За спиной Ленарда Гроу показал мне два пальца, приподнял брови и прошептал одними губами:

— Два раза.

Я показала ему кулак и направилась на кухню.

С бешено бьющимся сердцем и одной-единственной мыслью: кажется, я серьезно попала.

Хайрмарг, Ферверн

Новости — как драконы: достаточно щелкнуть пальцами, и ураган прокатывается над городом, оставляя после себя только обугленные руины. Зверей пришлось здорово раззадорить, но оно того стоило. Пока все суетились по поводу налета на Зингсприд, в прессу просочилось нечто гораздо более важное, чем падение Танны Ладэ. Глупость местрель Ярлис, изначально вызвавшая в нем исключительно раздражение, пришлась как нельзя кстати.

Из любого поступка можно извлечь выгоду, и промашку дуры, решившей сбросить сестру первой леди Аронгары с балкона, он обратил в преимущество. Сейчас, когда репутация иртханов в Аронгаре здорово пошатнулась (признаться честно, только наполовину благодаря его усилиям, это же надо было додуматься предложить отключить щиты!), информация о том, почему именно свалилась Ладэ, взбудоражила еще сильнее. Но даже это не главное.

Главное — Мирис Хайм.

Халлорану придется увеличить срок наказания, и Джерман Гроу выйдет из игры, даже не успев начать. Таэрран — клеймо, которое стоило нацепить этому выродку очень, очень давно. С самого рождения, потому что такие, как он, не ценят даже преимущество крови.

Такие, как он, вообще ничего не ценят, но рано или поздно им за все приходится платить.

Единственное, что могло его спасти — помощь Ладэ, когда он успел подхватить ее во время падения. Но это ему тоже уже не поможет, потому что…

Иртхан расплел сцепленные за спиной пальцы, а потом снова сцепил их, на сей раз на уровне груди. Иней побежал по подушечкам, холодом огня растекаясь в груди, узором ложась на стекло, не пропускающее морозное весеннее солнце в кабинет. Нижнюю часть его лица в отражении срезал матовый лед, в глазах полыхало ледяное пламя. Пламя, которое с каждым днем становилось все сильнее благодаря крови драконов.

Медленно обернувшись, он приблизился к столу, опустился в кресло и пробежался пальцами по клавиатуре.

Аронгара сейчас спит, но после раскрытия информации, после его финального аккорда она проснется уже другой. Последняя новость навсегда разрушит мир: такой, каким он был до этого дня. Не только в Аронгаре, но и в Ферверне.

Везде.

Этому давно пора было положить конец: люди слишком заигрались, считая, что иртханы для них всего лишь средство. В современном мире, в своих уютных квартирках они рассуждают о том, нужна ли им защита, совершенно позабыв, что их предки прозябали под землей, лишь изредка выбираясь на поверхность. Пока шаманы Пустынь рисковали своими жизнями, вливая себе кровь драконов и сгорая заживо.

Ничего, скоро этому придет конец.

Когда эти недалекие потребленцы взбунтуются, настанет время поставить их на место и вернуть в те условия, какими они были во времена Даармархского. Возможно, тогда они научатся ценить то, что имеют.

Иртхан поморщился, запуская программу, соединявшую ключевые информационные центры. Определенно сведения о привязке за счет пламени сейчас придутся очень и очень в тему. Та часть архивов Ильеррской, где говорится об Ибри, — секретное оружие, которое пошатнет все основы, разрушит привычный мир и окончательно уничтожит Гроу.

Если до этого слова Ладэ о спасении могли ему помочь, то теперь, после всего, что случилось, после того, что между ними произошло, это будут слова девицы, помешавшейся на драконе.

Подсаженной на дракона.

На его пламя.

Зависимой.

Тот факт, что он действительно ее спас — это тоже не показатель, особенно учитывая его маниакальное желание заполучить Ладэ на главную роль. Репутация знаменитого режиссера его же и добьет.

Сама же Танна Ладэ из жертвы превратится в еще один раздражитель (если, разумеется, будет упорствовать в своем желании его защитить). Для общества людей она станет кем-то вроде не желающей лечиться алкоголички, если не сказать хуже.