Великое зло - М. Дж. Роуз

Миссис О’Нил протянула Жас визитку.

– Мы могли бы заехать за вами после ужина: гостиница оказывает постояльцам такую услугу, мой сын – водитель. Очень хороший водитель, – уточнила она, улыбнувшись.

Жас поблагодарила ее и сунула визитку в карман.

Снаружи дул сильный ветер и вырывал карту из рук. На ней разными цветами были отмечены четыре разных варианта передвижения. Планшет остался в комнате, и сейчас Жас довольствовалась простенькой бумажной складной схемой.

Дорога, отмеченная миссис О’Нил, вела от заднего двора гостиницы вдоль скал. Здесь открывались прекрасные виды. Туман рассеялся еще не до конца: клочки висели над скалами и водной гладью; но уже развиднелось, и была четко заметна береговая линия с маяком на ней. Горизонт тонул в дымке; казалось, что море и небо сплавлены в общее серое марево. Все это превращало окружающий пейзаж в картину импрессионистов.

Жас вдохнула полной грудью. Соленый воздух напомнил ей, как раньше бабушка брала ее и брата на каникулы на юг Франции. Разговаривать с Робби по телефону, пусть и достаточно часто, и отдыхать все лето – это совсем разные вещи. Когда этот вояж завершится, она проведет с братом несколько дней в Париже – перед своим возвращением в Нью-Йорк. Робби всегда был ее самым верным защитником и другом. И только он, один из всей семьи, любил море столь же страстно, как и сама Жас.

Малахай как-то пошутил, что в прошлой жизни, должно быть, Жас была русалкой. Спорить не хотелось – ни о том, существуют ли русалки, ни о сомнительности самой идеи реинкарнации. Она и не стала. Глубокая убежденность в чем-либо, яростная любовь или горячая ненависть могли иметь под собой сотни причин. И совсем не обязательно первой и основной оказывалась та, о которой непрестанно твердил Малахай: травмы, пережитые в прошлых воплощениях.

– Если тебе удастся вытянуть хотя бы одну нить, одну частицу того, чем ты была раньше, хоть одно воспоминание о той жизни, которую когда-то прожила, то, шаг за шагом, ты сможешь смотать эту нить в клубок. Вытащить все прошлое. Вспомнить все прежние личности, которые были тобою. – Так однажды сказал ей Малахай. – Вспоминай прошлое. Почему ты так сопротивляешься?

Упрямица, так звала ее мать. Робби, и тот часто дразнил ее за это, напоминая, что гибкое в отличие от твердого гнется, но не ломается. Он исповедовал буддизм, и понимание дзен-практик помогало ему повысить восприимчивость и виртуозно ориентироваться в мире запахов, внося новое в семейный парфюмерный бизнес.

Тропинка обогнула заросли и снова вывела Жас на берег. Здесь вода сшибалась со скалами, а в утесах зияли темные провалы пещер. Она где-то читала – их тут более двухсот. А сколько еще дожидается своего часа под напластованиями земли?

Большинство пещер уже открылись человеческому любопытству, но, как писал Тео, не все. Впрочем, где гарантия, что та, на которую он намекал, еще не обнаружена и не разобрана по кусочку? Известно ли что-нибудь наверняка? Он ведь так ничего и не сказал.

Тропинка пошла вверх; Жас забралась по ней до самого края скалы – до земли оказалось несколько сотен футов, – а потом свернула вслед за дорожкой, уходя от берега.

Здесь росли большие деревья: вязы, дубы, березы. Пахло камедью и землей и только немножко – соленым морем. Запах напомнил ей композицию, созданную в юности. Жас еще раз втянула воздух ноздрями. Почти в точности тот самый запах. Как странно. Углубляясь в лес, девушка раздумывала о том, сколько лет прошло с того ее опыта – и как она тогда гордилась собой.

Когда ей было десять, а брату – восемь, отец соорудил для них мини-лабораторию – подобие гигантского многоярусного парфюмерного органа, за которым многие поколения семьи л’Этуаль вершили свое искусство.

«Взрослый» орган вмещал около пятисот бутылочек драгоценных эссенций и концентратов – инструментарий парфюмера. В «детском» хватало места почти для сотни. Для них с братом – настоящее сокровище. Завороженные подарком, они придумали игру: создавать аромат для всякого чувства, всякого поступка. Запах Верности. Запах Стыда. Запах Лжи.

Тогда Жас использовала те же составляющие, которые ощущала теперь: лес и море – для создания того, что получило название «Запах Памяти». В юности она еще не могла объяснить отцу, откуда у нее уверенность, что эти ноты сочетаются, и почему они связаны с памятью. Но сейчас, пробираясь по древнему лесу, лесу, видевшему закаты восьми тысячелетий, Жас осознала, как права была тогда.

Века и тысячелетия спрессовали землю под ногами. Ветви, листья, семена, плоды – все это падало вниз и смешивалось, сплавлялось, превращаясь в перегной; становилось плодородной почвой, питая новые деревья и растения, которые, в свою очередь, роняли ветви, листья, плоды, – и так год за годом. Море испаряло влагу, дарило дожди, которые изливались обратно в море. Бесконечный процесс. Из прошлого в будущее. Совсем как время.

Но за последние несколько месяцев у нее были поводы задуматься о том, что время, возможно, не однонаправленный поток. Робби и Малахай считали, что время – континуум, в котором в различных направлениях перемещается душа, возвращаясь к той точке, где все началось, и скользя сквозь толщу веков в поисках своего другого «я».

Тропинка привела в заросли орешника. Жас пробиралась по узкому проходу, отмечая, как скручены и артритно изуродованы ветки древних деревьев. Природа – выразительный скульптор и умелый парфюмер. Полог листьев создавал тень; пахло терпко и сладко. Орешник – сакральное дерево; воздух вокруг свивал кружево магически заряженной энергии, помогающей тем, кто его вдохнул, приобрести мудрость и поэтический дар. Ведуньи, занимающиеся белой магией, использовали волшебные палочки из орешника. Раздвоенные ветки этого дерева помогали в поисках спрятанных кладов.

В дальнем конце прохода обнаружилась большая каменная плита, опирающаяся на шесть колонн. Занимаясь исследованиями, Жас видела изображения древних дольменов с острова Джерси, но никак не рассчитывала, что наткнется на один из них в первый же день. Сооружение казалось естественным продолжением леса; оно, как орешник, словно проросло из семечка, только каменного.

Жас подошла поближе… Испытывая благоговейный страх, ощутила прикосновение древней истории. Люди, которые когда-то возвели это сооружение, давно ушли. А с ними исчезли знания. Кто построил этот храм? Зачем? Во имя какого божества? Остались только следы – как напоминание о тех давних жизнях. Много это или мало?

Хорошо, что она приехала сюда. Отвлечься. Уйти с головой в работу. Да, исторические памятники на принадлежавших Малахаю землях манили загадкой. Но здесь – здесь чувствовалась сила. Огромная сила и огромные возможности. Сравнивать то и это – все равно что выбирать между крошечным пробным флакончиком духов в универмаге и шедевром знаменитого парфюмерного дома.

Жас не знала, сколько простояла здесь. Что-то непонятно загудело. Налетел порыв ветра, зашевелил деревья – и звук растворился в шелесте листвы. Потом ветер затих, и приблизились другие звуки: шуршание листьев, треск ветвей.