Лили, запертая во сне - Ник Лейк

Кротиха и Мышонок сидели на полу.

– Что происходит? – спросила Лили.

– Мы не задаём вопросов, просто делаем, – заметил Ворон.

– Что делаете?

– То, что нужно.

– Например?

– Этого я не могу тебе сказать.

– Объяснил, называется, – пробормотала Лили.

Она начала осматривать комнату, огромную белую комнату-переноску, пытаясь за что-нибудь зацепиться, найти какой-то предмет, который ей поможет. Но в комнате ничего не было: ни окон, ни замков, ни телефона, просто гладкая пластиковая коробка, где она застряла со своими зверьками. И малышкой, её сестрёнкой, спавшей на каталке.

– Помогите мне найти, – попросила она зверей.

– Что? – уточнил Мышонок.

– Сама не знаю. Что-нибудь. Должно же здесь что-то быть.

– А-а, – согласился Мышонок. – И правда.

Он принюхался, провёл носом по низу стены. Лили ждала от него каких-нибудь вопросов, но он, очевидно, не нуждался в дополнительных инструкциях.

– А я не вижу, – напомнила Кротиха. – Поэтому просто посижу.

– Ладно, – кивнула Лили.

Она ощупывала стены, обходя комнату по кругу, пытаясь разглядеть, что она пропустила, но ничего не заметила.

– Погоди, – воскликнул Мышонок. – Кажется, нашёл!

Лили кинулась к нему. Он сидел прямо перед дверью.

– Что нашёл?

– Эта штука… на полу, – пояснил Мышонок. – Приподнята. Низкая ступенька. Или пластинка, или ещё что.

Рядом с Мышонком приземлился Ворон.

– И правда. Прямо чувствую когтями.

Он поцокал ими по полу.

Лили подошла поближе. К полу была прикреплена пластинка, квадратная, и когда она на неё наступила, раздалось тихое шипение и пластинка под её весом чуть опустилась.

Вес.

Она встала на пластинку обеими ногами, и та опустилась ниже. Нажимной щиток – наверное. Станешь на него и замок откроется?

Она с надеждой дёрнула дверную ручку – никакого результата.

– Что это ты делаешь? – поинтересовался Ворон.

– Замок как-то связан с весом, – предположила Лили. – Но что-то не срабатывает.

– Может, одного твоего веса не хватает, – решил Ворон.

– И что?

– Ничего не могу сказать.

– Перестань уже! – возмутилась Лили. – Не могу да не могу!

– Извини.

Лили вздохнула. Потом оглянулась на каталку, и её осенило. Осторожно, чтобы не разбудить, она поднесла уютно устроившуюся в её руках сестрёнку к двери и встала на щиток.

Шипение.

Щелчок.

Один из язычков сработал – Лили и видела, и слышала, как он, щёлкнув, исчез в двери, щель света вокруг двери расширилась, но другой замок не сработал, и когда Лили потрогала ручку, дверь всё ещё была заперта.

В уголках глаз защипали слёзы.

Что же теперь делать? Какой во всём этом смысл? Она почти всю ночь провела снаружи, на улице, оцарапалась, поранилась, испугалась, её не пускали, запирали, и вот снова кошмар, ловушка, белая, пустая, а она не может придумать, как отсюда вырваться.

Но потом в голове мелькнула та мысль, о необъяснимом, не о воздухе, земле или узких щелях.

И тут она увидела выползающего из сумки Ужа, направляющегося к ним вдоль стены.

– Ты? – сказала она.

– Я, – ответил он.

Лили повернулась к Ворону.

– Вы все мне помогали. Все. Ворон, ты провёл меня через дымоход. Мышонок, ты помогал с собачьей дверцей. А Кротиха нашла угольный лоток. – Кротиха кивнула, вдруг преисполнившись торжественности, медленная и величавая. – Мышонок! Ты перегрыз бечёвку, летал вместе с Вороном, в общем, все старались как могли. Но не Уж.

– Не я, – подтвердил Уж.

Лили оглядела белые стены.

– Это твоя работа? Ты что-то сделал с комнатой?

Уж только смотрел на неё, но не отвечал.

Теперь она разглядывала его узкие, острые зубы. Она думала об иголках, когда врачи выкачивали из неё кровь, впрыскивали в неё разные вещества. Вспоминала, с какой неохотой она подчинялась, пыталась убежать, сопротивлялась. Как пряталась в кафе «Нерон». Вспоминала психолога Дэна с его бесконечной болтовнёй о «принятии», о том, что она должна смириться с хронической болезнью, которая вряд ли отступит без чуда донорской помощи, без уколов и капельниц. Так что лучше подружиться со своим новым «я». С той, у которой бежит по жилам другая кровь, очищенная машинами. С той, в которую втыкают иголки и вливают через них металлы, витамины и лекарства.

Принять.

Принять.

Ей надо примириться с болезнью.

Принять всё, что с ней происходит, не смотреть на лекарства, которые в неё вливают, как на яд. Она вспоминала, как чувствовала себя после инъекции железа – только вчера, а казалось, будто сто лет назад. Новым человеком в старой оболочке.

Всё это надо принять. Она теперь больной человек, которому нужна помощь окружающих. Нужны лекарства, которые вводят через иголки и трубки. Отвергать их нельзя.

Она закатала рукав и подставила руку Ужу.

– Кусай.

Он посмотрел на неё и улыбнулся, обнажив острые, как иглы, зубы.

И укусил.

Глава 28

Он вонзил зубы, и Лили почувствовала яд, по-настоящему почувствовала – он пробежал по жилам рук, и она представила, что видит его: зелёное наполняющее её мерцание. Тело согрелось и покалывало иголочками. Обновляя её изнутри.

– Дело с-сделано, – прошипел Уж и убрал голову. Он свернулся кольцом на полу, на белой плитке, всем своим видом выражая удовлетворение.

Лили снова шагнула на пластинку, послышалось шипение и щелчок. И второй язычок сработал, а вокруг двери появился яркий прямоугольник света, неразрушенный замками.

Лили повернула ручку.

Дверь приоткрылась. Чуть-чуть. За ней был яркий свет, Лили никогда раньше такого не видела. Свет слепил глаза, и она не могла различить предметы в комнате.

– На этом мы прощаемся, – сообщил Ворон.

Лили повернулась и вздрогнула. Яркий свет за дверью затуманил глаза.

Там сидели или стояли Ворон, Мышонок и Кротиха – кто их разберёт, если у них четыре ноги или крылья? Уж туго закрученной спиралью свернулся рядом.

– Не хочу, – возразила Лили.

Она уже по-настоящему плакала. Очень хотелось вытереть рукавом глаза, но она держала малышку. Держать стало труднее, хотя сестричка была совсем лёгкой.

– Да, – подтвердил Мышонок.

– Да, – вздохнула Кротиха.

– Прощ-щаемс-ся, – добавил Уж.

– Для меня было честью сражаться на твоей стороне! – заявил Мышонок.

– Для человека ты очень смелая, – похвалил Ворон. – Ты не сдалась. Этим можно гордиться. – Он помолчал. – Не плачь. Пожалуйста.

– Мы всего лишь проявление твоего подсознания, – добавила Кротиха. – Нашла о чём грустить.

– Нет, – возразила Лили, вспоминая, как Мышонок кусал фальшивого отца за ухо, колол его гвоздём, как тот орал. – Это неправда.

– Как скажешь, – грустно сказал Ворон. – Нет так нет.

Потом они долго молчали.

– Плакать мы не умеем, – добавил Ворон. – Если б умели, тоже бы заплакали. Ты спасла нас, Лили Уилсон, и мы тебе благодарны.

Лили улыбнулась. Она наклонилась, одной рукой держа малышку, и обняла их всех другой – большое пушистое, перьевое, гладкое объятие, которое длилось