Последнее изобретение человечества. Искусственный интеллект и конец эры Homo sapiens - Джеймс Баррат

Такую оценку ситуации дает SETI — организация по поиску внеземного разума со штаб-квартирой в Маунтин-Вью (штат Калифорния), всего в нескольких кварталах от штаб- квартиры Google. Эта организация, существующая уже полвека, пытается уловить сигналы внеземного разума с расстояния до 150 трлн км. Для приема инопланетных передач в 450 км к северу от Сан-Франциско построено 42 гигантские тарелки радиотелескопа. SETI слушает сигналы — но ничего не посылает, и за полвека сотрудникам этой организации не удалось ничего услышать с других планет. Но одно досадное обстоятельство, наводящее на мысль о возможном распространении ИСИ, удалось установить наверняка: наша Галактика населена слабо, и никто не знает почему.

Главный астроном SETI доктор Сет Шостак выдвинул смелое предположение о том, что именно мы можем встретить в космосе, если, конечно, встретим хоть что-нибудь. Это будет искусственный, а не биологический разум.

Он сказал мне:

Иными словами, для любой разумной формы жизни существует относительно небольшой период времени между двумя техническими вехами — появлением радио и появлением продвинутого ИИ. А стоит создать мощный ИИ — и он быстро берет на себя управление планетой или сливается с изобретателями радио. После этого радио становится ненужным.

Большая часть радиотелескопов SETI направлены на «зоны жизни» ближайших к Земле звезд. Планета в «зоне жизни» расположена достаточно близко к звезде, чтобы вода на ее поверхности могла оставаться в жидком состоянии — не кипела и не замерзала. Вообще, условия на такой планете должны очень точно укладываться в довольно узкие рамки, поэтому иногда «зону жизни» называют также «зоной Златовласки» по имени капризной героини известной сказки.

Шостак утверждает, что SETI следует направить хотя бы часть своих приемников на участки Галактики, условия в которых представляются привлекательными для искусственного, а не биологического разума, — в своеобразные «зоны Златовласки» для ИИ. Это области, богатые энергией, — молодые звезды, нейтронные звезды и черные дыры.

Я думаю, мы могли бы небольшую часть времени наблюдать за теми направлениями, которые, возможно, не слишком привлекательны с точки зрения биологического разума, но где вполне могут обитать разумные машины. У машин иные потребности. У них нет очевидных ограничений на продолжительность существования, поэтому они, очевидно, с легкостью могут занять доминирующее положение в космосе. А поскольку эволюция у них идет намного быстрее биологической, может получиться так, что первые же разумные машины, появившиеся на сцене, в конечном итоге подчинят себе все разумные существа Галактики. Это тот случай, когда «победитель получает все».

Шостак связывает современные облачные сервисы, организованные Google, Amazon и Rackspace, с высокоэнергетичными сверххолодными средами, которые потребуются сверхразумным машинам. Один из примеров таких замороженных сред — глобулы (темные газопылевые туманности с температурой около -263 °C, один из самых холодных объектов во Вселенной). Подобно сегодняшним вычислительным облакам Google, горячие мыслящие машины будущего, вероятно, будут нуждаться в охлаждении; в противном случае они могут попросту расплавиться.

Предложения Шостака о том, где искать ИИ, говорят нам, что идея о разуме, покидающем Землю в поисках ресурсов, способна зажечь и менее живое воображение, чем у Омохундро и ребят из MIRI. Однако Шостак, в отличие от них, не думает, что сверхразум будет опасен.

Проблема в том, что я, к примеру, уничтожаю муравьев у себя на заднем дворе, особенно когда они прокладывают тропки ко мне на кухню. Но есть и разница — ИСИ улетит в Галактику или отправит туда зонды, потому что нужные ему ресурсы на Земле уже закончились или он рассчитал, что они закончатся в ближайшее время, — и дорогостоящие полеты в космос оправданны. А если так, то почему мы все еще будем к тому моменту живы, если на наше существование тратится, вероятно, немало все тех же ресурсов? И не забывайте: сами мы тоже состоим из вещества, для которого ИСИ может найти свое применение.

Короче говоря, чтобы хеппи-энд по Шостаку стал возможен, сверхразум, о котором идет речь, должен захотеть оставить нас в живых. Просто не обращать на нас внимания недостаточно. Но до сих пор не существует ни общепринятой этической системы, ни понятного способа вложить такое желание в продвинутый ИИ.

Но существует молодая наука о поведении сверхразумного агента, и начало ей положил Омохундро.

Мы уже рассмотрели три потребности из четырех, мотивирующих, по мнению Омохундро, сознающую себя самосовершенствующуюся систему: это эффективность, самозащита и ресурсы. Мы увидели, что без тщательнейшего планирования и программирования каждая из этих потребностей приведет к весьма печальным результатам. И мы вынуждены спросить себя: способны ли мы на столь тщательную работу? Или вы, как и я, оглядываетесь вокруг, видите всевозможные случайные события и происшествия, которые дорого обходятся человечеству и в денежном измерении, и в человеческих жизнях, и думаете о том, сможем ли мы, имея дело с невероятно мощным ИИ, с первого раза сделать все правильно? Тримайл-Айленд, Чернобыль, Фукусима — разве эти катастрофы произошли не на атомных станциях, где высококвалифицированные конструкторы и администраторы всеми силами старались их избежать? Чернобыльский реактор в 1986 г. взорвался во время эксперимента в области безопасности.

Все три перечисленные катастрофы — это то, что специалист по теории организаций Чарльз Перроу назвал бы «нормальными авариями». В своей эпохальной книге «Нормальные аварии: Жизнь с технологиями высокого риска» Перроу говорит о том, что аварии и даже катастрофы «нормальны» для систем со сложной инфраструктурой. Для таких систем характерен высокий уровень непредсказуемости, поскольку отказ может произойти не в одном, а в нескольких, часто не связанных между собой процессах. Отдельные ошибки, ни одна из которых не была бы фатальна сама по себе, складываются, порождая системные отказы, предсказать которые заранее было бы попросту невозможно.

На АЭС Тримайл-Айленд 28 марта 1979 г. катастрофу вызвали четыре несложных отказа: два насоса системы охлаждения остановились из-за механических неполадок; два аварийных насоса не могли работать, поскольку их задвижки были закрыты на техобслуживание; ярлычок, сообщавший о ремонте, прикрыл собой индикаторные лампы, которые могли бы предупредить персонал о проблеме; наконец, предохранительный клапан застрял в открытом состоянии, а неисправный световой индикатор показывал, что этот самый клапан закрыт. Итоговый результат: активная зона реактора расплавилась, едва удалось избежать человеческих жертв, а ядерной энергетике США был нанесен едва ли не фатальный удар.