Фатальное свидание с парфюмером - Марина Серова

* * *

Пустующая квартира Щербаковой, в которой никто давно не жил, вовсе не была пустой в прямом смысле этого слова. Тут было почти все, что требуется для нормального житья-бытья: мебель, телевизор, посуда, бельевой шкаф. И даже больше, например музыкальный центр. Впрочем, последний просто могли привезти сюда ко времени последней гулянки и пока еще не забрали.

Не первый раз занимаясь обыском квартир и прекрасно зная, что если кто-то что-то и пытался спрятать, то выбирал для этого места менее броские и вряд ли способные кого бы то ни было постороннего заинтересовать, я не стала перетряхивать содержимое шкафов и полок, а сразу направилась в кухню. Там, нацепив в санитарных целях постоянно имеющиеся при мне резиновые перчатки, расстелила на полу первую попавшуюся под руку газету и высыпала на нее содержимое не вынесенного еще мусорного ведра. Именно в него большинство нехороших людей предпочитает выбрасывать всякого рода улики, надеясь, что, когда пакет попадет на мусорку, им уже никто не заинтересуется.

Взяв из ящика в столе ложку с длинной ручкой, я принялась ковыряться в отходах. Занятие это конечно же не из приятных, но если ты выбрал себе профессию частного детектива, то должен быть изначально готов к подобному. Тщательно и последовательно передвинув с одного угла газеты на другой все, что было в ведре, но так ничего подозрительного и не обнаружив, я вернула мусор в ведро прямо с газетой. Затем бросила ложку в раковину и направилась в санузел.

Включив свет, я сначала осмотрелась. На первый взгляд ничего особенного не наблюдалось — глубокая, но небольшая по размеру ванна, закрытый крышкой унитаз, раковина под зеркалом и вешалки для полотенец. Перед зеркалом размещалась полочка, заставленная всякого рода баночками с кремами и мазями, и я принялась в них заглядывать. Однажды мне пришлось столкнуться с тем, что преступник спрятал порошок с ядом в обычную пудреницу, на которую во время обыска милиция даже не обратила внимания, а потому сейчас я была начеку.

Перенюхав все парфюмерные средства, что тут имелись, я пришла к выводу, что мой подозреваемый таким сообразительным не был и если что-то и спрятал, то точно не тут.

Выйдя из ванной, я еще раз пробежала глазами по комнате и остановила взгляд на балконной двери. То, что надо. Балконы во время обыска редко тщательно осматривают, так что, возможно, то, что мне нужно, как раз там.

Я открыла оба шпингалета и вышла на балкон, на котором обнаружила ужасный бардак — грудой валялись доски, коробки, железки, непонятно для чего вообще способные понадобиться. Словно сюда сваливали все то, чему в доме места не было, а специально идти и такое «добро» выкидывать было лень. Так делали большинство тарасовцев, насколько я знала, и хозяева этой квартиры не являлись исключением.

Я стала заглядывать под все предметы, что тут лежали, не гнушаясь их поднимать и передвигать с места на место. Сначала на свободную часть балкона были отставлены два фанерных ящика для рассады, затем ведро с землей и смятые картонные коробки. Потом я переключилась на просмотр того, что содержалось в деревянных ящиках. В основном там были какие-то банки. Когда я стала их отодвигать друг от друга, мне на глаза попалась маленькая баночка из-под лекарства, только без этикетки. Быстро просунув руку в щель, где она лежала, я осторожно достала ее.

Первое, на что я обратила внимание, сводилось к тому, что баночка снаружи была, конечно, покрыта пылью, но пыль эта лежала тонким слоем на практически чистой, как будто специально недавно протертой поверхности. Жаль, конечно, что не удастся снять с нее никаких отпечатков, но, с другой стороны, это и настораживало. Зачем тщательно протирать баночку, если она… если она просто баночка?

Аккуратно открыв находку, я посмотрела на содержимое. В банке оказался белый кристаллический порошок, не имеющий никакого запаха.

Не став рисковать и пробовать его на вкус, я положила находку сначала в пластиковый пакетик, а затем к себе в карман и стала возвращать все на места. Очень хотелось верить, что найденный порошок как раз и использовался для отравления Журавлевой. Вот отвезу его к экспертам и узнаю наконец, что же за отравляющее вещество стало причиной смерти Анастасии.

Порадовавшись тому, что обыск в квартире Щербаковой не прошел безрезультатно, я покинула ее, закрыв оба замка, и спустилась в машину. Мне ужасно не терпелось узнать, что же находится сейчас у меня в руках, а потому, повременив с возвращением ключей хозяевам, я решила сразу направиться в экспертный центр, что располагался на улице Рахова. Там трудится один мой старый знакомый, которому когда-то я оказала квалифицированную помощь и, не взяв с него платы, договорилась, что отныне он будет помогать мне выяснять кое-какие мелочи, если потребуется.

Через миг я уже неслась по главной трассе города. Позади оставались сверкающие «Вольво», «Тойоты» и иные изобретения нашего века, все навороты которых большей частью бессмысленны, особенно на наших дорогах. Совсем другое дело моя «девяточка» — если где и не проедет, ее хоть вытолкнуть можно, не боясь, что потом век не сможешь найти для ее ремонта запчастей.

С чувством гордости за свои водительские способности я плавно притормозила возле экспертного центра. Затем поднялась по ступеням к массивным дверям девятиэтажного здания и, прочтя на них надпись «от себя», толкнула дверь. Оказавшись в холле, я сразу подошла к окошку вахтерши и поинтересовалась, где сейчас Вячеслав Алексеевич Щеголев. Я и сама примерно представляла, где можно его найти, но чаще всего выходило так, что во время моих визитов сюда Вячеслав в своем собственном кабинете по непонятным мне причинам отсутствовал. Вот я и решила, чтобы не рыскать в поисках эксперта по этажам, сразу спросить, где он может быть.

Пожилая тетка задумчиво почесала нос, а потом предложила мне пройти в сорок пятый кабинет. Мне пришлось подняться по лестнице пешком аж до пятого этажа, а там, остановив какого-то мужичка профессорского вида, я уточнила дальнейший путь. И хорошо сделала, а то самой мне век бы не удалось найти комнату с данным номером — она была, оказывается, расположена внутри другого кабинета, имевшего собственную нумерацию. Обругав мысленно мудреца-администратора, выдумавшего подобную ловушку для визитеров, я подошла к двери и тихонько постучала.

Ответа не последовало. Тогда я приоткрыла дверь и заглянула внутрь. В комнате вокруг стола, на котором располагался огромный микроскоп, суетились и о чем-то активно спорили несколько мужчин в светлых халатах. Моего стука они, по всей видимости, не слышали.

Не желая отвлекать экспертов от работы, я стала выжидать, когда Щеголев — а он, к счастью, действительно находился здесь — повернет в мою сторону голову, чтобы вызвать его в коридор. Но тот, как назло, и не думал этого делать. Пришлось постучать по косяку в надежде, что хоть кто-то из мужчин меня заметит. Наконец один из спорщиков — пожилой человек с белыми как снег волосами — все же увидел меня, и в глазах его мелькнуло недовольство. Мол, ходят тут всякие, мешают работать.

Я указала на Щеголева и жестом попросила его позвать. Как ни странно, мужчина сразу меня понял и постучал ладонью Вячеслава по плечу. Тот вопросительно посмотрел на него, а когда он указал на дверь, обернулся.