Боги войны. "Артиллеристы, Сталин дал приказ!" - Александр Широкорад

Тысячи орудий были брошены прямо на складах, в артиллерийских парках, на полигонах, на железнодорожных платформах и т. д.

Вот, к примеру, на окружной полигон (бывший польский) юго-западнее Барановичей в мае 1941 г. было доставлено прямо с завода 480 152-мм гаубиц-пушек МЛ-20 с 10 боекомплектами на каждое орудие. В конце лета 1941 г. гаубицы-пушки должны были пойти на укомплектование десяти артиллерийских полков РГК. Все они целы и невредимы достались немцам 23–24 июня 1941 г.

Немцы довольно активно использовали трофейные МЛ-20, которые получили в вермахте название «пушка-гаубица 15,2-см KH.433/1(r)», ну а 152-мм пушки обр. 1910/34 г. они именовали «15,2-см K.433/2(r)».

Сколько всего было использовано немцами трофейных МЛ-20, установить не удалось, но после больших потерь к марту 1944 г. в вермахте служили 217–15,2-см K.433/1.

Поскольку новые трофейные снаряды с конца 1942 г. поступали нерегулярно, в феврале 1943 г. началось производство снарядов к МЛ-20, и до мая 1945 г. их выпустили 759,5 тысячи штук.

27 июня 1941 г. начальник Генштаба генерал-полковник Франц Гальдер записал в своем дневнике, что на большом русском складе в Дубно группа армий «Юг» захватила 42 203-мм мортиры, 18 артиллерийских батарей, 50 противотанковых пушек, 215 танков и 95 грузовых автомашин.

В советских секретных изданиях пусть очень осторожно, но все же признавали неудовлетворительное состояние артиллерии в летне-осенней кампании 1941 г.:

Артиллерия двух фронтов также была плохо укомплектована механической тягой. Например, артиллерийские части 8-й армии на 8 июля 1941 г. (начало оборонительной операции в Эстонии) были обеспечены механической тягой всего на 18 %. Артиллерия Северного фронта на 5 августа 1941 г. была укомплектована тракторами на 59,6 %. Совершенно очевидно, что низкая обеспеченность артиллерийских частей средствами тяги затрудняла боевое использование артиллерии в высокоманевренных боях и операциях летом и осенью 1941 г.

Особенно острый недостаток испытывали артиллерийские части и штабы в средствах связи. Большинство частей было обеспечено средствами связи всего на 15–25 %, многие артиллерийские части совершенно не имели радиосредств и подвижных средств связи. Это существенно влияло на управление боевой деятельностью артиллерии. В артиллерийских частях имелся большой некомплект приборов разведки и управления огнем, недоставало материалов для работы метеорологических и звукометрических станций. Корректировочно-разведывательная авиация в первые дни войны понесла большие потери и практически (в условиях господства в воздухе авиации противника) не могла оказывать большой помощи артиллерии в ведении разведки и корректировании огня».[25]Почти все корпусные корректировочные авиаэскадрильи погибли в первые же дни войны на аэродромах в приграничной полосе. Например, в 10-й армии Западного фронта на аэродроме в районе Ломжи утром 22 июня 1941 г. были уничтожены корпусные корректировочные авиаэскадрильи 1-го и 5-го стрелковых и 6-го кавалерийского корпусов. Из состава трех эскадрилий остался один самолет, успевший до налета авиации противника подняться в воздух. В 19 часов 22 июня в районе Кватеры была уничтожена корректировочная авиаэскадрилья 6-го мехкорпуса. Такие же большие потери корректировочной авиации были и в других армиях.

Достаточно часто артиллерия действовала неэффективно из-за безграмотности средних и высших начальников РККА. В докладе командующего артиллерией 16-й армии генерал-майора артиллерии В. И. Казакова за август 1941 г. приводятся следующие примеры использования огня артиллерии:

20 августа командир 407-го стрелкового полка, имея в своем распоряжении шесть 76-мм полковых пушек, шесть 45-мм орудий и 26 минометов, требовал, чтобы командир 3-го дивизиона 587-го корпусного артполка, вооруженного 152-мм гаубицами-пушками, немедленно открыл огонь дивизиона по обнаруженным пулеметам противника, в то время как полковая артиллерия решением огневых задач не занималась.

Командир 343-го стрелкового полка ставил задачу 1-му дивизиону 49-го корпусного артполка вести огонь по скоплению пехоты противника в лесу, площадь которого составляла 30–40 гектаров (то есть в 6–10 раз больше площади, которую он мог обстрелять с надежной плотностью огня для подавления пехоты).

Командир 1-го батальона 18-го мотострелкового полка потребовал открыть артиллерийский огонь дивизиона по отдельным автоматчикам.

Командир 3-го батальона 6-го мотострелкового полка давал такие странные указания командиру 587-го корпусного артиллерийского полка: “Дайте чуть-чуть влево”, “Дайте чуть-чуть поближе, метров пять – десять”».[26]

Командующий 9-й армией Южного фронта в директиве от 1 июля 1941 г. отмечал, что во время боев на реке Прут выявились многие недостатки в боевом применении артиллерии, резко снижающие эффективность ее огня. От артиллерии часто требовали вести «ураганный огонь» без указания конкретных целей, что приводило к большому расходу боеприпасов при совершенно ничтожных результатах. Так, 3-му дивизиону 266-го корпусного артиллерийского полка было приказано вести огонь в одном направлении на предельной дальности (17 км) «до последнего снаряда».[27]

Замечу, что любовь к «ураганному огню» была свойственна русским офицерам еще с 1812 г. В 1915–1916 гг. ГАУ издало несколько приказов, категорически запрещавших ведение «барабанного» и «ураганного» огня. В приказах говорилось: «Стрельба без ясно поставленной цели – преступная трата снарядов, свидетельствующая о неспокойном состоянии духа начальников».

Увы, никакие приказы не помогли ни в 1915–1917 гг., ни в 1941 г., разве что усилилось «неспокойное состояние духа начальников».

Главной причиной катастрофы летом – осенью 1941 г. стал человеческий фактор, а не материальная часть артиллерии и танков. При всех недостатках нашей матчасти, за счет многократного превосходства в танках и пушках РККА могла бы за месяц разгромить германские войска в приграничных сражениях.

Однако «кадры решают все». Еще Наполеон сказал: «Стадо баранов, предводительствуемое львом, сильнее стада львов, предводительствуемого бараном». Удачнее о катастрофе 1941 г. не скажешь.

Понятно, что исход сражения решают не только генералы, но и солдаты. Однако у нас еще никто не рискнул пойти на святотатство и сделать качественное сравнение личного состава РККА и вермахта. На еретика накинутся и националисты, и коммунисты, и либералы. Да, да, либералы! Они поливают помоями Сталина и высшее политическое руководство страны, дают критическую оценку нашему генералитету, но что касается солдат и младшего комсостава, предпочитают помалкивать.

Основные причины такой позиции «либералов» – это, во-первых, их кредо. Все в СССР было плохо – вождь, Политбюро, Генштаб и т. д. Но хаять их разрешено лишь вне контекста и категорически запрещено проводить какие-либо сравнения. Можно лишь теоретизировать, мол, была бы в России демократия или царь-государь, вот тогда бы мы немцам накостыляли и через пару месяцев были в Берлине.