Жена из другого мира - Анна Замосковная

Еще раз оглядела лабораторию: мрачновато. То ли дело наши современные лаборатории, все белое и стерильное.

За дверью обнаружилась лестница наподобие той, которую я преодолела при попадании сюда. И тоже вывела в спальню вроде предыдущей: с огромной кроватью под балдахином, резным секретером, кованым сундуком в изножье, пуфиком на ножках-лапах, ткаными синими обоями в серебряных узорах, тяжелыми портьерами. Но без лепнины на потолке, на котором вместо полуголых девиц было нарисовано красивое звездное небо – как я когда-то мечтала себе в спальне сделать, да Павлик был против.

Честно говоря, местные буржуи зажрались: спальня размером с однокомнатную квартиру новой улучшенной планировки. Это же какой расход средств на уборку и отопление – умереть не встать.

В коридоре за дверью на том же месте, что и накануне ночью, располагалось французское окно в сад. Посмотрела в другую сторону – вдали виднелись двери.

В их расположении было что-то странное. Не сразу сообразила, что между той, из которой выглядывала я, и следующей будто пропущена дверь, а остальные пять шли на одинаковом расстоянии друг от друга. Да тут как в торговом центре: пока все обойдешь, рискуешь состариться.

Возможно, за одной из дверей находилась моя девочка. Одинокий бедный ребенок в этом сумасшедшем доме. Но, может, для нее, местной, здесь все кажется нормальным. А за дверью в сад – дорога к свободе.

Хотя бежать вроде смысла нет: языка не знаю, мир опасный. Брюнет ничего так, покормил и даже домогаться не стал.

Только бы больше не замуровывал, и терпимо.

Вздохнула: да нет у меня выбора! Наверняка сюда меня приволок именно этот безумный ученый, а значит, возвращаться надо с его помощью. Так что иду искать девочку. Развернулась к дверям.

Сзади душераздирающе завопили.

Подскочив, развернулась, вгляделась в сад: среди кустов мелькнуло что-то коричневое. Единственным свидетельством того, что это что-то впрямь мелькнуло, была развалившаяся статуя и покосившийся фонтан.

На улицу выходить опасно.

Бедный ребенок, как она тут без меня? Пошла спасать девочку.

Мертвый дом производил странное впечатление. Безумно хотелось поковырять стены, спуститься в самый глубокий подвал и взглянуть на уничтоженный источник – теоретически активный источник при близости главы рода считался неуничтожимым.

– Веди себя спокойно, – почти не шевеля губами, процедил министр.

Я понял, что судорожно озираюсь, чуть не пританцовываю от нетерпения, и эксперты, исследующие холл и торчавший из потолка корень магоеда, странно на меня косятся. Постарался вести себя чинно, как подобает длору, а у самого прямо пальцы сводило от желания скорее все самому посмотреть и потрогать.

Мы миновали просторный холл и почти сразу оказались в большой библиотеке. Напротив кожаного кресла висел портрет семьи: длор Какики, его жена и три дочери, средняя из которых была второй женой министра. На портрет он не взглянул, сразу направился вглубь библиотеки. Там за отодвинутым шкафом зиял проход на узкую лестницу.

– Спальни хозяев не имеют прямых выходов в дом, пройти можно только через два тайных выхода, здесь и на кухне. – В лестничном колодце голос министра звучал гулко.

– Как же так быстро обнаружили тело? – Я шел следом, через плечо министра нетерпеливо высматривая конец лестницы.

– Благодаря пробившему окно корню. Мы выслали патрульных проверить каждый дом на случай, если нужна помощь. Полицейские перелезли по остаткам стеблей через стену. Не дождавшись ответа хозяев, пробрались внутрь. Обнаружили тело. Один остался дежурить, второй отправился в особый отдел. – Министр шагнул в светлый проем.

– И никому об увиденном не рассказали? – Едва оказавшись в спальне, я начисто забыл обо всем.

Министр что-то ответил, но я не расслышал, захваченный представшей передо мной картиной.

Всю комнату покрывал слой хлопьев отвратительного красно-бурого цвета, вроде как снег возле фабрик и приисков. Сухие извивающиеся корни магоеда протянулись от разбитого витражного окна к кровати, через лохмотья балдахина опустились на широкое ложе и сплелись в подобие человеческой фигуры.

Лишь несколько мгновений спустя я понял, что буро-коричневое нечто не корень, а неестественно выгнувшийся, усохший длор Какики.

Желудок нехорошо сжался, но все физические позывы утонули в лихорадочно собираемой разумом информации.

Спальня отличалась камерностью – площадь всего метров сорок. На стенах сквозь хлопья неизвестного вещества проглядывали то глаз ящера, то лапа животного или вскинутый арбалет. Скорее всего, на фресках сцены охоты. Свет проникал сквозь выбитое окно во всю стену, остатки витража из-за налета утратили прозрачность.

В хлопьях были видны две пары следов, наверняка принадлежавших полицейским. Они появились под торчавшим в окне корнем, тянулись до кровати, после чего один вернулся к корню, а другой отошел в угол, за ширму. Судя по следам на налете, ширма упала, но ее поставили и придвинули ближе к углу. Наверное, у полицейского не выдержал желудок. Дальше неровные следы вели к массивному креслу, на его спинке остался отпечаток руки.

Дежуривший у тела полицейский переминался с ноги на ногу. Потом торопливо ушел сквозь тайный ход, от которого к кровати вела третья цепочка следов – уверенных, с широким шагом. Человек постоял и вернулся четко по своим следам.

Я развернулся к выходу. Министр ждал у стены, оставив при входе всего четыре отпечатка ботинок. Третья цепочка следов принадлежала ему.

Семья Какики была ему, по сути, родственной. Министр часто бывал у них в доме в период ухаживаний, да и после заключения брака посещал их регулярно, общался, даже знал о тайном ходе. А потом подошел, оглядел изуродованный труп тестя (Главы рода! Убитого в собственном доме! В доме с уничтоженным источником!) и спокойно вернулся след в след.

– У тебя железные нервы, – заметил я.

– Работа обязывает.

И этот длор еще уверяет, что я веду себя подозрительно!

– Давай осматривай скорее. – Министр кивнул на кровать. – Эксперты изнемогают от желания все здесь исследовать, но я приказал ждать тебя.

– Какое высокое доверие, – улыбнулся я. – Твои эксперты поделятся инструментами?

– Нужен стандартный набор?

– Да.

Он исчез в зеве тайного хода. Оставшись один, я почувствовал что-то странное, будто из меня выкачали воздух, а кожу объяло холодом. Был ли это страх столкновения с удивительным и опасным или действительно что-то витало в воздухе, трудно сказать.

Обнаженный длор Какики лежал на своей кровати. Его изломанное, похожее на корягу тело взывало ко мне, будто умоляло разгадать тайну смерти. Зачарованный этим тошнотворным, но захватывающим зрелищем, я двинулся к постели. Ветерок дернул клин разодранного балдахина, посыпались хлопья неизвестного вещества, ноздри зачесались.