Храм, где всё началось - Анна Журавлёва

и будто вновь начинала злиться. Она хочет, чтобы я стала такой-же. Так пусть так и будет. Я не хочу оставаться одной. Если для этого надо стать зверем без разума то согласна.

Дрожащей рукой, отрываю небольшую часть, от кровавой мышцы и, задержав дыхание, делаю первый укус. После второй, третий и так ровно до того пока ничего не осталось, кроме красно-черной жидкости в которых были и руки, и земля рядом.

Легкий тремор разнесся по всему телу. Хотела обхватить себя руками, но увидев вновь кровь тут же их развожу как можно дальше. Я действительно сделала это. Я съела человека. Я… Я… От осязание этого тут же почувствовала, как нечто рвётся назад. Не успеваю понять, как тут же меня начинает тошнить.

— Великий дракон….

Ударяю кулаком по земле. Мне было противно от самой себя. Небольшими когтями, начинаю себя царапать, будто так смогу убрать вину за смерть человека.

— Мерзость… Противно… Ненавижу…

Так было до того момента пока чужая кровь не смешивается с собственной. Слез не было, лишь гнев… Потому что мне понравился вкус.

— Это неправильно…

Вспомнив про озеро, что находиться рядом, резко встаю и бегу к нему. Оказавшись рядом, даже не снимая одежды, тут же начинаю погружаться. Только мгновение и уже полностью была под водой. Выныриваю только тогда, когда воздуха начинает не хватать.

Смотрю на руки. Они были чистыми, но все равно казалось, что полностью покрыты кровью. С каждой секундой это чувство будто сильнее сжирало меня изнутри. Казалось, что не только руки, но и одежда, тело, ноги. Из-за этого еще ныряю и думаю об одном: «Это ради меня. Мне так будто лучше»

Еще раз вынырнув, вижу рядом маленького волка. Вот выход. Приняв истинный облик тут же набрасываюсь на беззащитное животное. Жадно впиваюсь всё глубже. Я докажу, что мясо животного лучше. Оно будет лучше. Я уверена. Как только спина зверя полностью разорвана и из нее сочится алая кровь осознаю, что мне не нравиться.

Без сил падаю на землю. Вдалеке послышалось будто кто-то пробирался в мою сторону. Но мне было все равно. Веки, будто налитые металлами сомкнулись за секунду.

Когда открываю глаза понимаю, что нахожусь дома. На дворе была глубокая ночь. Лунный свет проскальзывал сквозь трещины и дыры в стенах и крыше. По середине, как обычно горел костёр. Через алые огоньки пламени на меня смотрела Пиволь. Она сидела неподвижно. Будто выжидая.

— По-че-м-у…

Голос дрожал и был слегка охрипшим. Прокашлявшись, вновь пытаюсь задать вопрос.

— Как я оказалась здесь?

— А почему тебя здесь не должно быть?

— Ты же говорила, что я тебе не нужна и даже пыталась…

Сестра тяжело вздыхает, а после медленно подходит ко мне. Она пытается дотронуться, но быстро одергивает руки, а после резко обнимает.

— А?

— Соволь… Мне правда стыдно из-за того, что я напала на тебя. Мне просто стало страшно, что вдруг ты когда-нибудь пострадаешь или бросишь меня. Со словами, что люди тебе ближе. Но теперь я уверена в тебе Соволь.

— Почему ты решила, что я могу так поступить? Ты ведь самое ценное, что у меня есть. Ценнее даже собственной жизни.

Сестра нежно улыбнулась.

— Ты, наверное, голодная, у меня тут осталось еще одно хорошенькое свеженькое мясо.

Только он оказывается в руках как понимаю — плоть того мужчины.

— Ого от него, что-то еще осталось…

А после неловкий смех.

— Что-то не так?

— Что за вопросы такие? Все хорошо, Пиволь.

Даже слов и объяснений не надо было, чтобы понять одну истину — мне рады здесь только тогда, когда следую ее законам, ее правилам.

Глава 15

— Зачем ты нам все это рассказываешь?

Голос у Мин Чи был серьезным и властным.

Взгляд девушки бегал из стороны в сторону. Только сейчас заметила, что кожа ее была очень бледной. Пальцы, как и тело будто истончилось. Можно заметить отчетливо выделяющиеся фаланги пальцев и не только. Глаза безжизненные, словно выплакала все слезы, что были.

— Еще ра…

— Мин Чи, давай лучше я.

С этими словами медленно начинаю подходить к Соволь. На миг показалось, что она начала пятиться назад, но тут же останавливается.

— Значит тебя зовут Соволь, верно?

Девушка кивнула головой. Делаю еще несколько шагов к ней.

— Вы с сестрой живете в лесу, не страшно ли вам там одним?

Соволь на это ничего не сказала и даже жеста не подала. Девушка резко поднимает голову и смотрит виновато, будто стоит перед жертвой.

— Почему вы задаете такие бессмысленные вопросы. Вам же совсем другое интересно…

На миг оторопев, перевожу взгляд на парня, а после на девушку. Незнакомка делает несколько неторопливых шагов вперед и падает на колени.

— Великий дракон, я виновата… Я убийца… Прощения даже и просить не могу своим поступкам…

Следующие ее слова были тихими от чего и не разборчивыми.

Только сейчас поняла одну вещь. Она хочет не поддержки, а казни. Душа не способная вынести пыток совести, первым делом будет рваться к острому клинку врага. С надеждой, что собственная кровь дарует покой.

Мин Чи осторожно касается моего плеча и подходит к Соволь.

— Почему именно ты на коленьях, а не твоя сестра?

— Она не считает себя виноватой.

Мин Чи усмехнулся, а после добавил.

— Вы ведь с ней не люди?

Девушка нервно сглотнула.

— Да… Так оно и есть…

Парень начал делать один медленный круг за другим вокруг девушки, словно судьба, что готовит вынести приговор.

— Дикие лисицы, что питаются людьми. Не думал, что вы настолько бесстрашны, что начнёте убивать на территории людей.

— Я… Мы…

— Убийцы.

Произнес все тем же спокойным голосом юноша.

— Хватит!

Девушка ударила кулаками об землю и начала плакать.

— Пожалуйста…

Я слишком долго на это смотрю. Мне стало жаль ее. Любое другое существо никогда не будет так выглядеть от хорошей жизни. Будто истощенное животное, что давно потеряло любую надежду.

— Если тебе действительно раскаиваешься, то расскажи, что случилось с господином Рю.

— Пиволь привела его уже без сознания, а после… после….

Слова будто застряли у нее в глотке, и девушка сделала два жеста. Первый на свою грудь, а после острые когти. Они съели его сердце.

— Почему ты не остановила сестру от убийств?

— Не остановила?

Послышался нервный смешок.

— Я пыталась, честно, но ответьте мне, чтобы сделали вы, на моем месте, если бы от вас отказался единственный родной человек? Правильно. Изуродуете всю свою внутреннюю идеологию, переломаете себя, но не останетесь один.

Тишина на минуту заполнила все вокруг. Уверена у каждого