В стране кораллового дерева - София Каспари

Девушка еще немного подождала и направилась к комнате, где лежал больной Калеб. Она осторожно приоткрыла дверь, а потом быстро вошла. Она не хотела его пугать, но он был так бледен, что у нее ком встал в горле. За ночь состояние ее мужа заметно ухудшилось.

— Анна, — произнес Калеб.

Его ласковый голос мгновенно успокоил ее.

Сегодня Калеб сидел на кровати и улыбался ей. Анна вспомнила, как он махал ей с повозки той зимой, когда их семья отправлялась в долгое плаванье. В три часа утра, в жуткий холод, они прощались друг с другом. Повозка должна была отвезти их в Санкт-Гоар, где семья пересела на баржу, плывшую по Рейну. Калеб рассказывал Анне, что на открытой барже практически невозможно было выдержать такой ужасный холод. К тому же поднялся ветер, вода хлестала через борт. Путешественники и их пожитки промокли. В ту ночь у многих замерзла часть провизии и потом оказалась несъедобной. Только на третьи сутки они прибыли в Кельн.

— Анна! — еще раз произнес Калеб очень нежно.

У Анны свело желудок. Она невольно прижала руки к животу и села рядом с мужем.

— Ты лежи. Тебе нельзя напрягаться. Ты должен выздороветь.

Тень легла на лицо Калеба.

— Я не так уж болен, чтобы не поздороваться с тобой, — сказал он в тот же миг.

Но сразу же пожалел о том, что сказал. Со стоном он вновь опустился на истертые подушки, прикусил губу, а потом улыбнулся.

— Мне очень жаль, я не хотел быть грубым.

Анна покачала головой.

— Ничего страшного.

— В том, что произошло, нет твоей вины. Но знаешь, Анна, иногда я просто прихожу в ярость и готов избить самого себя. Иногда я задаюсь вопросом: «Почему? Почему именно я?»

Анна слегка наклонила голову.

— В этом нет твоей вины, — прошептала она. — Никто не виноват.

Калеб бессильно усмехнулся.

— Я знаю. Иногда мне вообще хотелось бы… Ах, проклятье!

Он осекся. Анна заметила, с какой любовью он смотрит на нее, отвела руку от живота и беспомощно опустила ее вниз. Калеб вопросительно поднял брови.

— Что случилось? Тебе нехорошо? У Элизабет и Ленхен после приезда был страшный понос.

— Нет. По крайней мере, это мне больше не угрожает. — Анна слышала, как дрожит ее голос. — Я здесь уже слишком давно. Все, конечно, в полном порядке, но…

— Что?

«Все, конечно, в полном порядке», — повторила она про себя, но ее не покидало подозрение, которое в последнее время перерастало в уверенность, и тут она прошептала слова, которые ее страшили:

— А что, если у нас будет ребенок?

— Не слишком ли рано для таких ожиданий? — Улыбка озарила лицо Калеба, и Анне стало не по себе. — Или, если посмотреть с другой стороны, не слишком ли поздно?

Должно быть, Анна задрожала и побледнела, потому что Калеб с озабоченным видом погладил ее по руке.

— Ты думаешь, я вскоре могу стать отцом?

Он потянулся к ней, но Анна резким движением скрестила руки на груди.

Думать о ребенке было, конечно, чересчур рано, но она была уверена… Она чувствовала это и просто не могла ошибиться.

Калеб все еще улыбался.

— Ты уверена? — повторил он.

— Да… Нет… — Голос Анны звучал грубо. Девушка откашлялась. — Я не знаю. Просто действительно еще слишком рано. Может быть, я и ошибаюсь. Мне очень жаль.

— Но о чем же здесь жалеть?! — Калеб взял-таки ее правую руку. Он по-прежнему лучезарно улыбался. — Как бы там ни было, я счастлив.

Анна отдернула руку.

— Правда? — Она закрыла дверь в комнату, и все достойные сожаления вещи остались за дверью. — Я хочу, чтобы жизнь у наших детей была лучше, чем у нас, а сейчас…

Она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Она была сильной. Она не могла снова расплакаться.

— Но мы же всегда хотели иметь детей.

— Да. — Анна яростно потерла лицо руками. Она не заплачет, только не сейчас, только не здесь. — Но не в таких условиях! — выдавила она наконец из себя.

— Иди ко мне, любимая!

Калеб вновь протянул к ней руки, и Анна наконец поддалась. Она не спускала с него глаз. Ей были до боли знакомы его темно-русые волосы, узкие серые глаза. Его кожа горела, словно Калеба изнутри пожирал огонь.

— Садись. — Он похлопал по кровати рядом с собой.

Анна сдалась и молча опустилась на край кровати рядом с ним.

— Если так решил Бог, я буду рад нашему ребенку, — нежно сказал Калеб и снова погладил ее по руке. — Я рад, Анна.

— Я еще не знаю точно, беременна ли я, — пробормотала она, хотя и была уверена, что не ошибается. Скоро наверняка появятся приступы тошноты, отвращение к запахам, нальются груди. Так у ее матери начиналась каждая беременность. — Ну, если уж… Если уж мы знаем… — Анна сглотнула. — Не говори им, — произнесла она наконец и кивнула на дверь. — Я хочу, — Анна запнулась, — я хочу сказать сама, когда… если… если им действительно будет худо, как нам сейчас.

Калеб кивнул.

— Но в этом нет твоей вины, и наш ребенок ни в чем не виноват. Все происходит по Божьей воле.

Анна кивнула. Она вдруг почувствовала себя очень уставшей.

— Я скучаю по тебе каждую минуту, когда тебя нет рядом, — хрипло произнес Калеб. — Наша разлука была ужасной.

— Да. — Анна не могла сказать почему, но у нее на глазах выступили слезы, которые она с таким трудом сдерживала.

Калеб крепко взял ее за руку.

— Что случилось, малышка моя?

— Я… Ах, все иначе. Все так глупо, но я просто не могу к этому привыкнуть.

Анна взглянула на Калеба. Он тихо рассмеялся, и она услышала в его голосе что-то близкое, родное. Они были друзьями, до того как поженились, проводили вместе много времени, учились узнавать друг друга и ценить.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, — сказал Калеб. — Я представлял себе нашу новую жизнь — и ничего не сбылось. Нет земли, которую мне хотелось иметь. Нет земли, которую нам обещали. С другой стороны, мне не хватило денег, а сейчас я, наверное, больше их и не заработаю. Для обычной работы я слишком слаб. Я надеялся что-нибудь построить до твоего приезда. И не хотел предстать перед тобой с пустыми руками, а теперь…

Он умолк. Впервые за этот день на его лице появилось отчаяние, а не злость. Неожиданно Анна увидела перед собой не Калеба, а темные непослушные вихры. Она вспомнила стройный силуэт на палубе возле поручней. Мужчина стоял и смотрел на море, в котором отражались тысячи бликов. Она вспомнила его улыбку, прикосновения, слова, которые он ей говорил. Они были особенными.

Юлиус…

Анна все еще не могла поднять глаза на Калеба. Она сказала: